Лана Ланитова - Глаша 2

• Название: Глаша 2
• Автор: Лана Ланитова
• Жанр: Эротическая литература
• Год: 2019

«Глаша 2» – это пятый роман из эротической серии о Глаше и Владимире. Начало серии можно прочитать в романах «Глаша», «Царство прелюбодеев», «Блуждание во снах» и «Михайловская дева». В этом романе автор вновь возвращается к земному пути главной героини Глаши. Непросто сложилась ее судьба, после того, как она бежала от нелюбимого супруга. Жизнь на свободе преподносит ей множество серьезных испытаний. Похоть, коварство и опасные встречи сопровождают нашу нежную героиню на пути к собственному счастью. Но душа Глафиры, как и прежде, полна ЛЮБВИ. Книга изобилует откровенными эротическими и БДСМ сценами, содержит ненормативную лексику. Категорически не рекомендуется юным читателям в возрасте до 18 лет.

---

И только теплая ладонь Танюши выводила Глафиру из тоскливого оцепенения.

Стоял конец апреля. Весенняя распутица была позади, и это обстоятельство не раз благословляла бесхитростная Татьяна, которая, видя расстроенное и заплаканное лицо своей несчастной барыньки после ее встречи с Махневым, решила взять инициативу по отъезду в свои руки. Из дома Ефрема Евграфовича подруги сбежали утром. Еще с вечера они тайно собрали немногочисленные пожитки, и когда супруг Глафиры Сергеевны ушел на службу, они навсегда покинули сей неласковый и, к счастью, недолгий свой приют.

Татьяна довольно быстро отыскала возницу, готового за небольшую плату довезти их до первого постоялого двора в сторону Нижнего Новгорода. Подруги еще не решили, останутся ли они в Нижнем, или их путь будет лежать до самого Санкт-Петербурга. О столице мечтала Глафира Сергеевна. Но Татьяна, не бывавшая дальше Нижнего, страшно боялась больших городов. Она хоть и подбадривала Глашу, но делала это скорее от безысходности. В глубине души она жутко сторонилась всего нового и безызвестного. Она не могла и представить, чем они могут заниматься в большом городе и как станут зарабатывать там на пропитание. У бедной рыжеволосой крестьянки на душе скребли кошки, но видя перед собой печальное лицо своей любимой Глашеньки, замечая на ее глазах слезы, она злилась сама на себя, а заодно и на Глафиру.

– Ну, чего ты снова разрюмилась? – ворчала Татьяна на Глашу. – Укрой ноги теплее. Видишь, хоть и весна, а ветер-то холодный. Не простудиться бы. Сейчас приедем на постоялый двор, чаю попьем, поужинаем.

Кошелек с деньгами, который дал Глафире Махнев, Татьяна спрятала у себя на тощей груди, перевязав его крест-накрест платком. Она все время трогала, проверяла, на месте ли он. Сейчас эти деньги были их главным спасением.

Первые два дня пути подруги все время оборачивались, нет ли за ними погони. Но Владимир Иванович исполнил свое обещание. В этот же день, когда Глафира Сергеевна и Таня сбежали от мужа, он навестил дом коллежского регистратора Рылова.

* * *

К слову сказать, Ефрем Евграфович действительно хотел уже идти в участок, чтобы сообщить о пропаже собственной жены. Владимир Махнев перехватил его почти по дороге и выразил желание объясниться. Они вернулись в дом. Махнев брезгливо поморщился, оглядев жалкое и безвкусное убранство дома Глашиного супруга, и даже отказался присесть. Не снял он и кожаных перчаток.

– Ну-с, и что вы мне хотели сказать? – нервным голосом проговорил Ефрем Евграфович. – Где моя жена?

– Не ждите ее, он сбежала от вас.

Рылов чуть не поперхнулся.

Нет, Владимир не собирался быть многословным с этим неприятным господином. Он просто дал Глашиному супругу денег и в нескольких фразах, холодным тоном, сообщил о том, чтобы тот как можно скорее позабыл Глафиру Сергеевну, ровно до тех пор, если же сама, теперь уже бывшая супруга, не пожелает его увидеть на предмет расторжения их брака. Ефрем Евграфович хотел было возразить и разразиться в возмутительной тираде, но когда увидел веер кредиток на столе, то отчего-то довольно быстро передумал и лишь сухо кивнул в ответ.

– Любезный, я понимаю, что, может быть, сей поступок моей кузины вам кажется слишком уж вызывающим и непристойным. Возможно. Но я буду с вами предельно откровенным – еще более непристойной и вызывающей я считаю вашу женитьбу на этой женщине. Я малодушно разрешил моей сумасбродной матушке и вам, милостивый государь, так быстро и ловко обстряпать это гнусное дельце. Меж тем, как в ваши руки незаслуженно попал настолько чистый бриллиант, молодая женщина такой потрясающей красоты – душевной и физической, которую вы явно не достойны.

– Но, я попросил бы вас…

– Никаких «но», господин Рылов. Только я вправе решать, с кем будет жить моя ненаглядная кузина. Я сам не достоин ее, так пусть жребий судьбы принесет ей иную участь. Но жить в вашем затхлом склепе она не будет уже никогда. Прощайте!

Владимир покинул дом Рылова и сел в свою коляску. Возница вопросительно посмотрел на барина.

– Куда прикажете, Владимир Иванович? В поместье?

– Нет, голубчик, вези меня в трактир.

Наливая третью рюмку крепкого рома, Владимир уже вслух сказал самому себе:

– Вот я дурак! Зачем отпустил? Куда она теперь? Она же пропадет…

Спустя еще какое-то время он тихо прошептал:

– Если ТАМ есть Божий суд, то именно за эту чистую душу с меня спросят более всего.

* * *

Если вы, мои дорогие читатели, прочитав первую часть романа, подумали, что Владимир Иванович Махнев остался совсем равнодушным к отъезду собственной кузины, то вы ошибаетесь. Под грудью нашего красавца билось хоть и холодное, но все-таки человеческое сердце.

Придя под утро из трактира, он проспал в своей знаменитой бане почти до обеда следующего дня. Когда проснулся, сильно болела голова. Глаша снилась ему всю ночь. Во сне она была нагая и бежала по дороге, пытаясь спрятаться, защититься от невидимых преследователей. Ее волосы растрепались на ветру. Она была напугана, огромные глаза смотрели с мольбой.

– Глаша, стой! Остановись же, глупая. Вернись, – хрипел он.

Прогнав навязчивый сон, он долго приходил в себя, пил квас и огуречный рассол. К вечеру его навестил Игнат. Он явно хотел услышать новости о Глафире Сергеевне.

– Не спрашивай ничего, Игнатушка… Не увидим мы более нашей Глафиры Сергеевны.

– Что так? – Игнат плохо скрывал волнение.

– Да, так. Барин твой не в своем уме, видно, раз разрешил ей ехать на все четыре стороны.

– Да, как же так? Пропадет ведь барышня. Она же сирота.

– Не трави душу. Сам себе места не нахожу. Не сыщиков же за ней по дорогам посылать. Веришь, словно наваждение нашло. Прогнал я ее. А она все плакала, руки ко мне тянула. А я, дурак, деньгами откупился. И Елистратишке ее денег дал, чтобы он молчал и не разыскивал ее.

– Ты был у него?

– Да, вчера. Имел неудовольствие. Дом сырой, темный, словно склеп. Как представлю, что она там жила несколько месяцев, так казнить себя начинаю. А еще более за то казню, что отпустил ее. Надо было снять ей квартиру, что ли… Пропадет же с этой своей рыжей дурехой.

– Да уж, невеселые вести…

– Вот, что у меня за характер такой гадкий?! А? Чем больше мне о любви и чувствах баба талдычит, чем больше навязывается, тем более я мечтаю прогнать ее с глаз долой. А эта сначала только плакала, в любви объяснялась, а как оделась, лицо гордое. Стоит и в мою сторону уже не глядит. А как край ее юбки мелькнул предо мной прощально за порогом, вот за этим, – Махнев ударил кулаком по косяку. – Так я тут же, вроде, как опомнился. Закричать вослед хотел, вернуть. Но сдержал себя. Зубы сжал. Не позвал. Она и уехала. Видно, уже не свидимся.

Игнат молчал, хмуро глядя в окно.

– Ну, еще ты меня своим молчанием казнить, что ли станешь?

– Не стану. На все здесь твоя воля…

– Ну и женился бы сам тогда на ней.

– Я бы женился, только ты бы разве дал?

– Правильно мыслишь. Не дал бы, – осклабился Владимир.

– Вот то-то же. Сам не гам…

– Не продолжай. Захотел жениться? Я женю тебя вмиг.

– Ничего я не хочу. Поехали, твоё благородие, нас купец Белоглазов ждет.

– Не поеду сегодня никуда. Не до дел мне нынче. Принеси лучше водки из погреба и пожрать. Да, и девок к вечеру приведи пару. Или трех.

Всю неделю Махнев пил и кутил в своей бане, пытаясь унять неожиданную тоску по своей кузине.

Но, ничто не вечно в этом мире – унялись, притупились, внезапно вспыхнувшие чувства к Глафире Сергеевне, посетившие сердце нашего ветреного героя. А когда, совсем не к месту, возникал её образ в услужливой памяти Махнева, он тут же гнал его, словно старый сторож навязчивую, бездомную собачонку с барского двора.

* * *

К ночи третьего дня беглянки остановились на постоялом дворе, последнем на пути к Нижнему Новгороду. Они оплатили отдельную комнату, куда хозяйка принесла им горячего чаю, теплой воды в кувшинах и нехитрой еды – пирога с капустой и простоквашу.

– Поешь еще, – уговаривала Татьяна Глашу.

– Я не хочу, Танечка…

– Не будешь есть, как следует, быстро захвораешь. Нам надо быть сильными. Чего ты горюешь? От супостата твоего сбежали. И то – радость.

– Да…

– Я же знаю, что ты по Володечке, демону, тоскуешь.

Глаша в ответ молчала, низко опустив русую голову, по щекам предательски катились слезы.

– Таня, неужто, это навсегда? – всхлипывая, спрашивала Глаша, глядя на подругу заплаканными глазами.

– Что?

– Что мы уехали из Махнево?

– А что мы там забыли-то?

– И ты не будешь тосковать?

– А кому я там нужна? Мои родичи не опечалились, когда барыня меня с тобой отправила. А вольной даже обрадовались. Отец так и сказал: «замуж, тебе, дылда, все одно здесь не выйти. А кормить тебя я более не стану. Кормись возле господ своих». На этом и расстались. Так что, Глашенька, по мне там никто горевать не станет: была Танька, да вся вышла. Хорошо еще, что барыня слово свое сдержала и дала мне вольную. Честно сказать, уж и не ждала я милости такой от Махневых. Теперь хоть бумаги у меня все исправны, не то на первой же заставе замуровали бы Таньку твою в кутузку и били бы батогами. Ехала бы ты сейчас одна по России-матушке.