Александр Харников - Затишье перед бурей

• Название: Затишье перед бурей
• Автор: Александр Харников
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-17-114331-2

Югороссия стала фактором мировой политики. Как государство она появилась на свет в 1877 году, когда из XXI века в XIX перенеслась эскадра российских кораблей, направленная к берегам Сирии. Югороссия возникла на обломках Османской империи и в союзе с Россией начала наводить в мире порядок. Экспедиционный корпус русских войск под командованием генерала Скобелева отправился к берегам Персидского залива. Югороссия подготовила восстание в Ирландии. А побежденные в Гражданской войне конфедераты собираются взять реванш за поражение. Весь мир замер в ожидании событий, которые изменят течение истории.

---

– Не надо догонять папеньку, – капризно сказала Ольга, – все полковники старые, а я не хочу выходить замуж за старичка.

– Ну, ну, – покачал головой Сергачев, – значит, я еще молодец хоть куда – мне еще до полковника служить и служить.

– Ольга, – сказал я, щелкнув замками своего саквояжа, поставленного на вкопанную у палатки скамейку, – это тебе на будущий день рождения…

– Ой, Игорь, – воскликнула Ольга, доставая из саквояжа разукрашенный кубинскими народными узорами платок и набрасывая его на плечи, – это все мне? Сумочка – просто прелесть! И сережки тоже очень красивые. А это что? – она держала в руках флакончик с духами.

– Это духи, – сказал я, – кубинские. Таких тут ни у кого нет.

Ольга открыла флакончик и понюхала пробку.

– А пахнет как, – сказала она, зажмуриваясь от удовольствия. – Какими-то тропическими цветами. Как мне хочется побывать там…

– Товарищ подполковник, – я обратился к Сергачеву, – пожалуйста, отпустите Ольгу со мной в город…

Доктор посмотрел на меня, потом на нее и кивнул.

– Ладно, – сказал он, – но только до восемнадцати ноль-ноль и ни минутой позже. А ты, егоза, – бегом переодеваться. В тот самый серый костюм, который тебе подарила Ирина Владимировна.

– Ой, Игорь Сергеевич, я сейчас, – Ольга схватила мои подарки, прижала их к груди и метнулась куда-то между палаток.

Пока она бегала, мы с подполковником Сергачевым коротко переговорили о текущих делах. Меня, честно говоря, удивило такое количество молодых русских девушек на курсах медсестер. Им здесь, в недавнем турецком Стамбуле, просто неоткуда было взяться. Оказалось, что прибыли они сюда из России, из сиротских приютов и воспитательных домов для девочек, находящихся под патронажем главного управления императрицы Марии, которым руководил принц Петр Георгиевич Ольденбургский.

Меньшая часть из них должна была после обучения вернуться обратно в Империю, для того, чтобы работать по специальности в больницах и родильных домах, также проходивших по этому ведомству. А остальные останутся в Югороссии навсегда, пополнив собой русское население нашего молодого государства. Я сделал себе в памяти заметку – куда следует направить орлов, желающих найти себе невесту. Ведь не каждому будут по душе гречанки или турчанки. Не буду спорить – среди них немало красавиц, но все-таки милые славянские личики как-то роднее и ближе. Надо будет поторопить моих холостяков, а то такое «хлебное» место быстро застолбят другие.

Ждать мне пришлось недолго – Ольга переодевалась с быстротой солдата. Не прошло и четверти часа, как она явилась перед нами, сияя как утреннее солнышко, одетая в приталенное длинное серое пальто, обтягивающее тоненькие плечи и уже явственно видную девичью грудь. В покрое его чувствовалось влияние совсем иных времен. Довершали ансамбль кокетливая серая шляпка с коротенькой вуалью и только что подаренные мною серьги. Косметики на лице был минимум, и вся – по делу. Когда она подошла поближе, я ощутил тонкий, едва различимый аромат кубинских духов. Явно сказывался хорошо усвоенный Ольгой «курс молодого бойца», который с ней в свое время провела Ирина Андреева.

– Молодая леди может быть пылкой и страстной, – говорила Ирина, – она лишь не имеет права быть вульгарной.

– Слушательница Пушкина к увольнительной до восемнадцати ноль-ноль готова, – полушутя-полусерьезно отрапортовала Ольга. – Игорь Сергеевич, разрешите убыть в увольнение.

Доктор Сергачев только махнул рукой. Я предложил ей руку, и мы степенно начали прогулку. Сначала мы попили кофе в турецкой кофейне, а потом долго гуляли по набережной и парку у дворца Долмабахче. Когда Ольга устала и немного замерзла, я предложил отвезти ее обратно в госпиталь. И тут она выдала такое, что я чуть не упал.

– Знаешь, – сказала она мне, – до шести вечера еще есть пара часов, и мы могли бы снять номер в гостинице, чтобы отдохнуть и согреться.

– Это еще зачем? – настороженно спросил я.

– Игорь, – Ольга покраснела и внимательно посмотрела мне в глаза, – мне хочется, чтобы ты стал моим… Ты понимаешь меня?

Тут я понял, что попал в засаду, из которой мне так просто не выкрутиться. Эта чертова акселератка, которой через две недели исполнится только тринадцать, начитавшись наших книжек про любовь и повинуясь действию африканских генов своего великого деда, решила резко повзрослеть, затащив меня в постель. В общем, «играй, гормон!» В этот раз я сумел выкрутиться, но если эти попытки будут продолжаться, то… Мне теперь надо быть сапером, который не имеет права на ошибку.

И самое главное – мне совсем не хочется расставаться с этим милым бесенком. Эх, быстрее бы она повзрослела…

25 (13) ноября 1877 года. 14:05. Артиллерийский полигон ГАУ под Петербургом

С Ладожского озера дул пронизывающий холодный ветер и фейерверкеры, закончившие готовить все необходимое для опытно-показательных стрельб, теперь неуклюже переминались с ноги на ногу, украдкой покуривая и пряча озябшие ладони в рукава шинелей.

Начальник Обуховского завода, полковник по Адмиралтейству Александр Александрович Колокольцев, полный тезка императора, достал из кармана часы и щелкнул крышкой. Пять минут третьего. Но, как говорят в таких случаях: «Начальство не опаздывает, начальство задерживается».

Но, вот, кажется, и их императорское величество. На дороге, ведущей из Петербурга, показалась карета, за которой скакали казаки императорского лейб-конвоя. При виде кареты солдаты оживились, туша папироски и строясь перед орудиями непривычного для этих времен вида.

Подскакавший первым начальник лейб-конвоя, флигель-адъютант царя и его личный друг граф Сергей Дмитриевич Шереметьев, легко соскочил с коня и с легким поклоном открыл перед императором дверцу кареты. Его императорское величество Александр III сошел на грешную землю, величественно осмотрелся и кивнул. Выстроившиеся у орудий артиллеристы под его взглядом выкатили грудь колесом и старательно ели царя глазами. Когда им еще доведется вот так, вблизи, увидеть российского самодержца. Следом за царем из кареты вышел его новый друг, штабс-капитан Николай Арсеньевич Бесоев, командир Императорской Гатчинской роты особого назначения, не имевший, впрочем, в Российской империи никаких иных официальных чинов или должностей.

Граф Шереметьев первое время довольно сильно ревновал своего царственного приятеля к его новому знакомому, который, казалось, овладел всем вниманием и всеми помыслами нового императора. Но потом они как-то встретились, разговорились и даже подружились.

Николай Арсеньевич оказался человеком умным, начитанным, способным с тонкой иронией рассказать о тех или иных событиях. К тому же они с Сергеем Шереметьевым сошлись во взглядах на самобытность русского народа. Окончательно сердце графа растопила подаренная ему распечатка историко-философского труда «Великая Степь и Древняя Русь», ранее незнакомого Шереметьеву автора Льва Гумилева. С трудом продираясь сквозь упрощенный югоросский алфавит, Сергей Дмитриевич постепенно начал постигать всю глубину и стройность мыслей автора, так созвучных его собственным.

С тех пор граф, сам не являющийся поклонником физкультурных забав, все чаще присоединялся к посиделкам в комнате отдыха особой роты, когда, полностью выложившийся на снарядах и в борьбе и оттого умиротворенный, император Александр Александрович, распаренный после горячего душа, пил чай с Николаем Арсеньевичем, ведя попутно беседы на разные темы. Граф начал замечать, что три месяца непрерывных тренировок изменили императора даже внешне. Лицо его осунулось, приобрело монументальную твердость, куда-то исчез накопленный жирок, движения стали мягкими и гибкими. Александр III, и ранее обладавший недюжинной силой, стал более походить уже не на добродушного русского медведя, а на такого же сильного, но смертельно опасного тигра.

Но вернемся на артиллерийский полигон. Не успел император осмотреться, как полковник Колокольцев отдал свой рапорт.

– Ваше императорское величество, – доложил он, – орудия нового строя к опытно-показательным стрельбам готовы. Разрешите начинать?

– Очень хорошо, Александр Александрович, – сказал император. – Но сначала дайте вблизи полюбоваться на ваши, как вы говорите, «орудия нового строя». Вы мне их покажете и все расскажете, а потом и постреляем вволю.

– Как вам будет угодно, ваше императорское величество, – кивнул полковник Колокольцев. – Прошу пройти за мной.

– Ой, какое маленькое, – удивился император, подойдя к орудию, стоявшему с левого края, – и как из такого «пистолета» можно стрелять?

Действительно, по высоте короткоствольная пушка вместе с противопульным щитом не достигала императору и до груди.

– Очень даже можно, – пояснил Колокольцев, – это легкое пехотное четырехфунтовое орудие, сочетающее в себе свойства пушки, гаубицы, мортиры и горного орудия. За основу взят ствол четырехфунтовки Круппа, обрезанный до двенадцати калибров. Дальность стрельбы двадцатипятифунтовой осколочной гранатой, содержащей три фунта влажного пироксилина или иного взрывчатого вещества, составляет примерно четыре версты. Но для пушки, непосредственно поддерживающей пехоту на расстоянии прямой видимости, больше и не надо. Заряжание раздельное, картузное, или условно гильзовое. Но пушка легко переделывается под патронный выстрел. Углы возвышения ствола: от минус пяти, до семидесяти пяти градусов. Лафет однобрусный, собранный из двух П-образных профилей, соединенных распорками. Колеса малого диаметра, не дубовые, а двухсторонние штампованные стальные. Шина пока дубовая, укрепленная железной полосой. В дальнейшем мы планируем перейти на литой каучук, как только он будет производиться в достаточном количестве.