Джон Джейкс - Любовь и война. Великая сага. Книга 2

• Название: Любовь и война. Великая сага. Книга 2
• Автор: Джон Джейкс
• Жанр: Исторические приключения
• ISBN: 978-5-389-16367-6

Соединенные Штаты Америки. 1860-е годы. На фоне Гражданской войны Джейкс продолжает рассказ о двух семьях: Хазардах и Мэйнах. С момента первых выстрелов у форта Самтер семьи оказываются на противоположных сторонах. Кому-то приходится испытать все ужасы войны на фронте, во время самых кровавых сражений… Кто-то отдаст жизнь за свои убеждения… Но все будут вовлечены в триумф и трагедию конфликта, уничтожившего наивность американцев и выковавшего новую нацию… Как и ставший классикой роман Маргарет Митчелл «Унесенные ветром», сага Джейкса о войне между Севером и Югом имела грандиозный успех и до сих пор числится в списке мировых бестселлеров. В 1985 году Эй-би-си сняла по трилогии сериал, который имел огромный успех и до сих пор остается очень популярным. Главные роли исполнили Патрик Суэйзи («Грязные танцы», «Дом у дороги») и Джеймс Рид («Блондинка в законе», «Звездный путь: Вояджер», «Коломбо»). В сериале также снимались такие звезды, как Кирсти Элли, Дэвид Кэррадайн, Джин Келли, Роберт Митчем, Джин Симмонс, Оливия де Хэвилэнд, Джеймс Стюарт и Элизабет Тейлор. Впервые на русском языке!

---

– Что там слыхать о Джеффе Дэвисе, леди?

Ей захотелось обозвать его идиотом, но она решила, что безопаснее будет не обращать внимания на глупый вопрос. Она направилась к двуколке, с тревогой замечая, что на улице никого нет, кроме какой-то почтенной матроны в чепце, которая как раз дошла до угла и скрылась за ним. Со стороны «Стейшн-Хаус» донесся слабый звук аплодисментов – многие в этот день были на собрании, да и адская жара не благоприятствовала прогулкам.

С бешено колотящимся сердцем Бретт быстро прошла мимо своей лошади к двуколке. Сзади послышалось тяжелое дыхание, стук грубых ботинок по слежавшейся грязи, и вдруг кто-то грубо схватил ее за плечо и резко развернул к себе.

Это был тот мужчина, который насмехался над ней. В его густой, ярко-рыжей с проседью бороде висела пивная пена. Бретт чувствовала вонь от его грязной одежды и стойкий запах перегара.

– Бьюсь об заклад, вы молитесь о том, чтобы Старину Эйба как-нибудь вечерком хватил удар, да такой, чтоб он уж больше не поднялся, а, дамочка?

Его приятель пронзительно захохотал, найдя шутку ужасно смешной. Двое мужчин, появившихся на противоположной стороне улицы, посмотрели в их сторону, но сразу прибавили шагу.

– А у вас, поди, дома-то, в Каролине, до сих пор и ниггеры есть? – с трудом ворочая языком, спросил бородатый.

– Вы просто пьяный осел, – сказала Бретт. – Уберите от меня руки!

Второй хихикнул:

– Ого! Сразу чувствуется южный норов, да, Лют?

Бородатый впился пальцами в руку Бретт и прошипел с искаженным лицом:

– У тебя что-то с глазами, женщина? Я белый человек. Не смей говорить со мной так, будто я один из твоих рабов. Вбей это в свою бабскую голову. А еще запомни: мы не хотим, чтобы всякие предатели-отщепенцы вот так запросто разгуливали по нашему городу. – Он с силой встряхнул ее. – Все поняла?

– Фессенден, отпусти ее, живо!

Из магазина вышел Пинкни Герберт, и второй работяга сразу бросился к нему.

– Скройся с глаз, ты, старый еврей! – крикнул он.

От сильного удара в живот торговец согнулся пополам и упал спиной в открытую дверь лавки. Пока он пытался встать, Фессенден, продолжая ворчать, схватил Бретт уже за оба плеча и принялся трясти и выворачивать их с такой силой, что причинил девушке боль, да еще и задевал грудь к тому же.

Герберт, задыхаясь, ухватился за косяк двери и наконец с трудом встал. И тут же получил еще один удар, на этот раз в челюсть. Рухнув как подкошенный, он невольно вскрикнул. Бретт понимала, что должна позвать на помощь, но слова застряли у нее в горле. Внезапно ею овладел неодолимый страх. Прикрыв глаза, она обмякла в руках бородатого и пролепетала:

– О, прошу вас, отпустите меня, пожалуйста. – Неужели это слезы выступили у нее на глазах? – Я ведь всего лишь женщина, я не такая сильная, как вы…

– Ага, вот это уже больше похоже на южную красотку! – Фессенден со смехом обхватил Бретт за талию, прижал ее к колесу двуколки, наклонился, и его борода царапнула щеку девушки.

– Ну скажи еще раз «пожалуйста», да поласковее, а там посмотрим.

Сначала Бретт просто не поняла его.

– Я… я не такая большая и сильная, как вы… Вы должны быть снисходительны… вежливы. Что вы делаете? Вы же не посмеете?..

В отчаянии, задыхаясь от возмущения, она лепетала какие-то слова с просьбой отпустить ее.

– Не посмею? Надо подумать, мисси, – пообещал Фессенден.

Он отпустил плечо Бретт и вдруг, задрав ей юбки, схватил ее за ногу.

– Ах ты, грязный янки!

Согнув свободную ногу в колене, Бретт изо всех сил ударила мерзавца в пах, а когда он заорал, наливаясь кровью, оттолкнула его. Бородач упал в грязь. Стоявший в дверях своей лавки бледный Пинкни Герберт весело засмеялся, радуясь такому внезапному возрождению увядшего южного цветка.

Пока Фессенден, корчась от боли, сжимал ладонями ушибленное место, его приятель, грубо обозвав Бретт, решительно шагнул к ней. Девушка тут же выхватила хлыст и ударила его по лицу.

Он отскочил назад, как от огня, и взвизгнул, налетев на Фессендена, который стоял сзади, причем, падая, умудрился лягнуть своего дружка в челюсть.

Бретт забросила сверток с нитками в двуколку, отвязала лошадь и по-мальчишески ловко запрыгнула в коляску. Когда она уже держала поводья, второй громила снова бросился к ней, но Бретт, недолго думая, еще раз хлестнула его хлыстом по лицу.

К тому времени на улице собралось несколько возмущенных горожан, которые требовали прекратить безобразие. «Поздновато, но все равно спасибо», – подумала Бретт, гоня коляску прочь, в сторону дороги на гребне холма; сзади клубилась желтая пыль, похожая на зловещие тучи перед летней грозой. «Как же я ненавижу этот город, эту войну… вообще все!» – думала Бретт, когда ярость уступила место отчаянию.

Глава 10

На временной сцене, сооруженной в дальнем конце главного вестибюля отеля «Стейшн-Хаус», Джордж Хазард безжалостно и несправедливо мучился от жары, многословия и самого жесткого из всех стульев, когда-либо созданных человеческими руками. Потные лица, газеты и веера, которыми обмахивались зрители, флаги и гирлянды, развешенные на стенах, сливались перед его глазами в единое размытое пятно.

За спинами почетных гостей, в числе которых был и Джордж, висела огромная литография с портретом президента. Мистер Блейн, который работал на заводе Хазардов помощником ночного мастера, отказался от дневного сна, чтобы провести это собрание.

– Над нашим флагом надругались! – кричал он, яростно стуча кулаком по трибуне. – Его осквернили! Дэвис и его шайка изменников и лжеаристократов сорвали его! На такое обращение с нашей святыней есть только два ответа: ураганный огонь и виселицы, именно этого заслуживают те, кто осмелится покуситься на символ нашей великой нации!

Боже правый, думал Джордж. Сколько же еще он будет вопить? Вообще-то, Блейн должен был просто представить двух главных выступающих, первым из которых был Джордж, хотя ему этого совсем не хотелось, а вторым – лидер республиканцев из Бетлехема. Политик сейчас как раз набирал добровольческий полк в долине.

Блейн все продолжал говорить, умолкая лишь для того, чтобы улыбнуться в ответ на одобрительный свист и аплодисменты или пожать руки тем, кто не поленился встать со своего места и подбежать к трибуне. За те недели, что прошли после того, как на всем Юге были спущены, оплеваны, а потом сожжены союзные флаги, на Севере разразилась настоящая эпидемия того, что газетчики окрестили «звездно-полосатой лихорадкой».

Джордж этой болезнью не заболел. Он предпочитал заниматься делами завода, а кроме того, плотно работал над идеей создания первого в городе банка.

Сейчас ближайший банк находился в Бетлехеме, это было очень неудобно как для завода, так и для большинства его работников. Джордж считал, что открытие своего банка в Лихай-Стейшн принесет не только пользу, но и выгоду. Люди, мыслящие традиционно, могли бы начать отговаривать его от такой авантюры в это непростое время, когда нет ни подходящих экономических условий, ни уверенности в завтрашнем дне, но Джордж знал точно: большого успеха без риска не бывает.

Согласно пересмотренному закону штата Пенсильвания о банковском деле 1824 года, новый банк получал лицензию на двадцать лет и должен был возглавляться советом из тринадцати директоров, которые были бы гражданами США, а также его акционерами. Чтобы подготовить все необходимые документы для получения лицензии и регистрации банка в легислатуре штата, Джорджу и его местному юристу Юпитеру Смиту нужно было потратить массу времени.

И все же Джордж сидел на этом собрании, потому что был единственным человеком в городе, кто участвовал в Мексиканской кампании, и все присутствующие жаждали услышать от него пламенную речь о величии и славе войны. Что ж, он подаст им желаемое блюдо и постарается не чувствовать себя слишком виноватым при этом. Он не осмелится сказать, чему на самом деле научился в Мексике, когда они с Орри Мэйном воевали там. Ничего величественного и тем более ничего прекрасного в войне нет, все это только пустословие тех, кто никогда не бывал на полях сражений. Сам Джордж запомнил на войне только грязь, неразбериху, скуку, одиночество и иногда жуткий страх.

– Вперед, на Ричмонд! Вперед, к великой славе! Вздернем на виселицы подлых конфедератов-безбожников!

Джордж приставил ладонь к глазам, чтобы выражение лица ненароком не выдало его настоящие чувства. Он просто не мог думать о своем дорогом друге Орри Мэйне как о подлом безбожнике, это не укладывалось в его голове. Да и к другим южанам, товарищам по Вест-Пойнту, он никогда не смог бы приложить такое определение, особенно к тем, с кем воевал плечом к плечу в Мексике. Вот хотя бы Том Джексон, парень с причудами, который благодаря своей отличной голове получил в Академии прозвище Генерал и действительно стал генералом. Интересно, он до сих пор преподает в военной школе в Виргинии или уже нет? Или Джордж Пикетт, последний раз объявлялся из федерального гарнизона в Калифорнии. Все достойные люди, пусть даже они и не смогли или не захотели предотвратить раскол Союза и теперь вынуждены воевать. Что ж, он сам виноват не меньше любого из них, ведь он тоже спокойно стоял в стороне, оставив решение этой серьезной проблемы на бездарных политиков и завсегдатаев пивных. Это выражение принадлежало не ему, а Брэкстону Брэггу, еще одному выпускнику Вест-Пойнта, тоже южанину.