Джон Джейкс - Любовь и война. Великая сага. Книга 2

• Название: Любовь и война. Великая сага. Книга 2
• Автор: Джон Джейкс
• Жанр: Исторические приключения
• ISBN: 978-5-389-16367-6

Соединенные Штаты Америки. 1860-е годы. На фоне Гражданской войны Джейкс продолжает рассказ о двух семьях: Хазардах и Мэйнах. С момента первых выстрелов у форта Самтер семьи оказываются на противоположных сторонах. Кому-то приходится испытать все ужасы войны на фронте, во время самых кровавых сражений… Кто-то отдаст жизнь за свои убеждения… Но все будут вовлечены в триумф и трагедию конфликта, уничтожившего наивность американцев и выковавшего новую нацию… Как и ставший классикой роман Маргарет Митчелл «Унесенные ветром», сага Джейкса о войне между Севером и Югом имела грандиозный успех и до сих пор числится в списке мировых бестселлеров. В 1985 году Эй-би-си сняла по трилогии сериал, который имел огромный успех и до сих пор остается очень популярным. Главные роли исполнили Патрик Суэйзи («Грязные танцы», «Дом у дороги») и Джеймс Рид («Блондинка в законе», «Звездный путь: Вояджер», «Коломбо»). В сериале также снимались такие звезды, как Кирсти Элли, Дэвид Кэррадайн, Джин Келли, Роберт Митчем, Джин Симмонс, Оливия де Хэвилэнд, Джеймс Стюарт и Элизабет Тейлор. Впервые на русском языке!

---

Он остановился, держа карандаш на весу и глядя на неподвижное пламя лампы. Каким сырым и тяжелым был воздух, даже глубокий вдох и то давался с большим трудом.

Ему вдруг стало стыдно за то, что он написал. Путаница и неразбериха, порожденные этой войной, уже начинали вызывать у него отвращение. Возможно, к тому времени, когда они с Бретт снова окажутся вместе и она прочтет этот дневник, включая то, что еще не написано, ответы, в том числе и его собственные, станут яснее, чем этим вечером.

Ты уж прости мне мои дурацкие философствования. Тревожная атмосфера, царящая в этом городе, рождает странные мысли и сомнения, а мне больше не с кем поделиться, кроме той, с кем я делюсь всем, – с тобой, моя бесценная. Спокойной ночи, и да хранит тебя Бог…

Он провел под написанным длинную черту и закрыл тетрадь. А вскоре после этого разделся, погасил лампу и лег в кровать, но сон не приходил. Жесткая постель, одиночество и тоска по жене заставляли его еще долго ворочаться, слушая, как на соседних улицах какие-то хулиганы бьют стекла и палят из пистолетов.

– Лайдж Фармер? Вон там, приятель.

Капрал показал на белую коническую палатку в ряду таких же, весело хлопнул Билли по спине и, насвистывая, удалился. Подобное пренебрежение дисциплиной среди добровольцев было настолько обычным, что Билли не обратил на это внимания. У входа в палатку он откашлялся, поправил мундир и, держа в левой руке документы, вошел внутрь:

– Лейтенант Хазард явился, капитан… Фармер…

Изумление помешало ему четко произнести последнее слово. Перед ним стоял благообразного вида пожилой человек лет пятидесяти, а то и старше, седой как лунь. На нем была мягкая нательная рубаха, возле бедер болтались спущенные подтяжки; в правой руке он сжимал Ветхий Завет. Рядом, на шатком столике, Билли увидел пару книг Мэхена по инженерному делу, но был слишком ошеломлен, чтобы заметить что-либо еще.

– Сердечно вас приветствую, лейтенант. Я ожидал вашего приезда с большим нетерпением… нет, даже с волнением. Вы застали меня в тот момент, когда я собирался вознести хвалы и благодарность милостивому Господу нашему в утренней молитве. Не хотите ли присоединиться ко мне, сэр?

С этими словами он бухнулся на колени, а удивление Билли сменилось испугом, когда он понял, что вопрос капитана Фармера был на самом деле приказом.

Глава 4

Пока Билли получал назначение в Александрию, в здании военного министерства, расположенном в западной части Президентского парка, началось очередное совещание. Вел его, сидя за своим невероятно захламленным столом, бывший сенатор от Пенсильвании, а ныне военный министр нового правительства Линкольна Саймон Кэмерон. Однако собрал совещание вовсе не он, а этот старый надутый индюк, получивший пост главнокомандующего. Со своего места в углу, куда Кэмерон посадил двух помощников в качестве наблюдателей, Стэнли Хазард смотрел на генерала Уинфилда Скотта с едва скрываемым презрением.

Стэнли, который к своим почти сорока годам успел обзавестись заметным животиком, выглядел даже грациозно по сравнению с генералом, еще давным-давно прозванным Старина Пух-и-Прах. Уинфилду Скотту было семьдесят пять, и его грузный, похожий на бочонок торс в сверкающем галунами мундире закрывал собой всю спинку кресла, в котором он сидел, самого большого из тех, что удалось найти в здании министерства.

Из других участников присутствовали министр финансов – импозантный Сэмон Чейз – и человек в сером костюме простого покроя, который сидел в углу напротив Стэнли. С начала совещания он почти не говорил, а только вежливо и очень внимательно слушал пространные речи Скотта. Когда Стэнли впервые увидел президента на каком-то приеме, он мог бы охарактеризовать свое впечатление как отталкивающее, но не более того. Здесь сыграли свою роль и манера держаться, и весьма неприятная внешность. Однако теперь его словарь для описания личности нового президента значительно пополнился и уже включал такие слова, как «мужлан», «фигляр» и «животное».

По правде говоря, Стэнли не было никакого дела ни до одного из присутствующих, кроме разве что собственного начальника. Разумеется, по долгу службы он обязан был восхищаться Кэмероном, который привез его в Вашингтон в награду за многолетнюю и весьма щедрую финансовую поддержку своих политических кампаний.

Однако, служа со своим благодетелем в одном ведомстве, Стэнли очень скоро открыл его худшие стороны. Одну из них он наблюдал прямо сейчас в виде башен из ричмондских и чарльстонских газет, важных источников информации об идущей войне, которые громоздились на каждом свободном уголке министерского стола и на верхушке шкафа. Такие же украшения покрывали ковер, возвышаясь неровными колоннами, тесно прижатыми друг к другу. Богом, правящим военным министерством Саймона Кэмерона, был Хаос.

Хозяин всего этого сидел за огромным письменным столом, плотно сжав губы и обратив вперед загадочный взгляд серых глаз. В свое время в Пенсильвании он получил прозвище Босс, но теперь его так больше никто не называл, по крайней мере в лицо. Пальцы Кэмерона безостановочно вертели его главные конторские принадлежности – замусоленный обрывок газеты и огрызок карандаша.

– …слишком мало ружей, господин министр, – тяжело дыша, пыхтел Скотт. – Я постоянно слышу это в наших тренировочных лагерях. Нам не хватает ресурсов, чтобы обучать и снаряжать тысячи человек, которые храбро откликнулись на призыв президента.

Чейз наклонился в сторону стола:

– И требование двинуться на Ричмонд становится все более настойчивым день ото дня. Уверен, вы понимаете почему.

– Там скоро соберется Конгресс Конфедерации, – сухо и как будто неодобрительно произнес Кэмерон. – Если точнее… – он заглянул в очередной газетный обрывок, на этот раз достав его из внутреннего кармана сюртука, – то двадцатого июля. В том же месяце, в котором у большинства добровольцев закончится срок девяностодневного призыва.

– Значит, Макдауэлл должен сделать свой ход! – рявкнул Чейз. – А он тоже плохо снаряжен.

Стэнли украдкой написал короткую записку на листке из блокнота: «Настоящая проблема – добровольцы». Потом встал и протянул листок через стол. Кэмерон схватил записку, прочитал ее, смял и слегка кивнул в сторону Стэнли. Министр понимал, что главной заботой Макдауэлла было вовсе не снаряжение, а необходимость полагаться на добровольцев, чье поведение он не мог предсказать и в чью храбрость не особо верил. Подобная высокомерная позиция была характерна для большинства кадровых офицеров из Вест-Пойнта или, точнее, для тех, кто не дезертировал, получив хорошее образование в этой школе предателей. Впрочем, эту тему Кэмерон решил не затрагивать. Он ответил Чейзу с вялой почтительностью:

– Генерал, я продолжаю считать, что главная наша проблема не в том, что у нас мало ружей, а в том, что слишком много людей. Мы набрали уже триста тысяч, это намного больше, чем нам нужно в нынешней ситуации.

– Что ж, надеюсь, в этом вы правы, – произнес из своего угла президент.

Никто не обратил на него внимания. Как обычно, голос Линкольна прозвучал слишком высоко, что постоянно служило поводом для шуток за его спиной.

Что за сборище шутов, подумал Стэнли, ерзая пухлым задом по твердому сиденью стула. Вот Скотт – тупоголовые южане называли его сутенером свободных от рабства штатов, но на самом деле за ним следовало внимательно присматривать, ведь он сам, кажется, был родом из Виргинии. И перед войной продвинул на высокие армейские посты десятки виргинцев за счет северян, имеющих равную подготовку. Или взять Чейза, который любит негров. А президент так просто неотесанный деревенщина. Так что при всей своей беспринципности Кэмерон из них, пожалуй, единственный, кто хотя бы имеет какой-то опыт государственной службы.

Меж тем Чейз решил ответить президенту длинной тирадой:

– Надеяться недостаточно, господин президент! Нам необходимо более энергично вести закупки в Европе. У нас осталось слишком мало артиллерийских орудий на Севере, после того как в Харперс-Ферри мы потеря…

– Закупки в Европе обсуждаются, – перебил его Кэмерон. – Но на мой взгляд, этот путь излишне расточителен.

– Черт побери, Кэмерон! – топнул ногой Скотт. – Вы говорите «расточителен», в то время как предатели вот-вот поднимут мятеж!

– Помните о двадцатом июля, – добавил Чейз.

– Мистер Грили и ему подобные не дают мне забыть об этом.

Но его ехидные слова потонули в яростном крике Чейза:

– Мы должны сокрушить Дэвиса и его сброд до того, как они заявят о своей законности Франции и Великобритании! Мы должны раздавить их! Я согласен с конгрессменом Стивенсом из вашего родного штата! Если бунтовщики не уступят и не одумаются…

– Не уступят. – Скотт подчеркнул свои слова энергичным жестом. – Я знаю виргинцев. И знаю южан.