Марк Ванхунакер - В полете. Мир глазами пилота

• Название: В полете. Мир глазами пилота
• Автор: Марк Ванхунакер
• Жанр: Биографии
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-00131-094-5

Героическая эпоха, когда человек только учился покорять воздушную стихию, а профессия летчика была почти фантастической, осталась далеко в прошлом. Летательные аппараты стали для жителей XXI века обыденным транспортом, а путешествие по воздуху для многих превратилось в унылую рутину. Неужели в современном мире исчезла магия полета? Только не для Марка Ванхунакера, пилота Боинга 747! Он никогда не скучает за штурвалом и абсолютно уверен: всем нам самолет дарит «редкие часы высоты и легкости, когда можно заново открыть для себя смысл самых старых слов: путешествие, дорога, ветер, воздух, ночь, крыло, вода, земля, город». Читая эти рассказы об авиационных буднях, невозможно не вспомнить Антуана де Сент-Экзюпери. Ванхонакер умеет рассказать о своей «летучей» работе и как специалист, и как поэт, и как философ. Его герои – радиомаяки и навигационные системы, ветра и горы, города и реки, шасси и двигатели, рассветы и закаты, говорящий (и иногда дающий ценные советы!) бортовой компьютер и северное сияние. И конечно же, пространство и время, которые в полете причудливо изменяются – и в чем-то меняют нас самих.

---

Путь

В 1904 ГОДУ, КОГДА МУЖЧИНЫ ЕЩЕ НОСИЛИ часы на цепочках, великий бразильский авиатор Альберто Сантос-Дюмон попросил Луи Картье придумать что-нибудь, чтобы можно было хронометрировать полет, не отрывая рук от штурвала.

Сегодня я обязан являться на работу в наручных часах, и проверять их точность перед каждым взлетом. Мировая авиация работает по единому времени – его называют средним временем по Гринвичу, всемирным скоординированным временем или армейской аббревиатурой ЗУЛ У. В соответствии с ним составляются расписания полетов, и только такое время показывает бортовой компьютер. Чтобы пилот мог отличить на приборах 1400 часов от 1400 футов, к времени добавляют в конце букву Z.

Мой рабочий график составлен по Гринвичу. Когда администрация аэропорта сообщает, что какая-то рулежная дорожка будет на несколько часов закрыта, или предупреждает о приближении грозы – все это тоже по Гринвичу. Часто для экипажа и для пассажиров самолет взлетает не просто в разное время – в разные дни. То, что для вас вечер понедельника, для пилотов и бортпроводников может быть утром вторника.

Язык в мировой авиации тоже единый. Любой пилот коммерческих авиалиний, откуда бы он ни был, обязан владеть английским. И не просто английским, а специальным авиационным сленгом. Я никогда не встречался с немецкими или китайскими пилотами «Боингов-747», но уверен, что мы смогли бы побеседовать по-английски на профессиональные темы. На английском сделаны все обозначения в кабине. На нем же говорят с нами приборы, переходя в голосовой режим.

Диспетчеры во всем мире тоже обращаются к пилотам по-английски. Но это особенный английский – человек, далекий от авиации, его попросту не поймет. В некоторых странах диспетчеры разговаривают с пилотами местных авиалиний на их родном языке – получается очень по-домашнему. Но в крупных воздушных портах общение ведется строго на английском. Это ли не лучший пример глобализации – в Германии можно услышать, как немецкий диспетчер говорит с немецким пилотом, но не по-немецки!

Авиация стирает границы между странами и языками и одновременно создает свою собственную географию – новый мир, парящий высоко над старым. Карта этого мира еще далека от завершения.

В воздушном пространстве есть свои административные единицы, однако они достаточно условны. Бывает, что они «накладываются» друг на друга, бывает, что на карте у пилота значится одно название, а диспетчер на земле пользуется совсем другим. Воздушные границы какой-то области могут быть равны земным, а могут оказаться меньше или намного больше. Бывает, что воздушная граница прибрежного района «убегает» в открытый океан – и встречается там с такой же беглянкой с другого континента. Многие «воздушные регионы» сходятся на полюсах, как куски только что нарезанного небесного пирога.

Пусть воздушные регионы не всегда соответствуют земной географии, у них есть свои полноценные границы – как в горизонтальной, так и в вертикальной плоскостях. У их названий своя история. Это настоящие воздушные страны.

Вся Япония умещается в один воздушный регион. Называется он не Япония, а Фукуока, а диспетчеры в этой воздушной стране отзываются на «Саппоро-контроль» или «Токио-контроль». Америка поделена на штаты и в воздухе – вот только можно подумать, что в стране разразилась новая гражданская война и многие штаты попросту исчезли. Солт-Лейк-Сити, например, протянулся от Невады до самой канадской границы. В воздухе Солт-Лейк, как его называют в авиации, граничит с воздушными Сиэтлом и Миннеаполисом. Южный Иллинойс в воздухе уже не подчиняется Чикаго – его поделили между собой Канзас-Сити, Индианаполис (мы иногда зовем его «Инди-центр») и Мемфис. Нью-Йорк – он и в воздухе Нью-Йорк. Вот только в воздухе он включает в себя Бостон и вообще всю Новую Англию.

В отличие от воздушных штатов Америки, которые так и норовят слиться друг с другом, небесная Европа строго блюдет суверенитет. Воздушная Швейцария в точности повторяет земную, вот только отзывается на позывные «Свисс» или «Свисс-радар». «Добрый вечер, Свисс», – говорю я, пролетая над Берном и Цюрихом. Греческие диспетчеры ответят на позывной «Афины-контроль», хотя официально этот регион называется Эллада-Греция. На оживленных трассах вдоль побережья Адриатики диспетчер едва успеет отозваться на позывной «Београд» – Белград – и тут же передаст вас в руки своих коллег из других государств бывшей Югославии.

Совсем не похож на воздушную Восточную Европу край под названием Маастрихт. Он – воплощение мечты о едином европейском воздушном пространстве, «открытом небе». Позывные Маастрихта знакомы каждому европейскому пилоту. Он объединяет пространство над Бельгией, Нидерландами, Люксембургом и Северо-Западной Германией. Сколько крови когда-то проливалось на полях сражения под этим мирным небесным царством! Я, конечно, не раз гулял по улицам земного Маастрихта, но когда я слышу это название, то думаю не о тихом голландском городке. Я думаю о невидимом куполе высоко-высоко над историческими треволнениями Северо-Западной Европы. Небесный Маастрихт не принадлежит, по сути, ни Бельгии, ни Нидерландам, ни Великому Герцогству Люксембург, но объединяет их невероятная надевропейская держава, сотканная из холодного воздуха.

Есть в небе и совсем диковинные для меня страны, чьих земных двойников я не знаю. Их имена звучат как воздушная поэзия, гимн дальним странствиям – Туркменабад и Туркменбаши, Вьентьян, Ухань, Кота Кинабалу, Петропавловск-Камчатский, Норильск и Полярный. А иногда на воздушной карте появляются названия мест, будто поднявшихся в небо прямиком из легенды. Архангельск, Душанбе… Самарканд – да это же город, описанный Марко Поло и Ибн Баттутой, его брали Александр Македонский и Чингисхан!

Натыкаясь на эти экзотические наименования, я думаю – интересно, а как слышится слово «Маастрихт», скажем, узбекским или китайским пилотам? Изумляет ли их, учивших английский, сдвоенное «а» и резкое «стрихт»? Рождает ли в сознании образ старинного городка из европейской глубинки? Или же для человека, рожденного в такой дали от Голландии и Британии, разница между британским и голландским словом невелика – и китайский летчик понимает что-то, чего не понимает его британский коллега? В самом деле так ли уж далеки друг от друга две страны, разделенные лишь проливом да правилами грамматики? Мысли вроде этой могут прийти в голову только в воздухе, где люди путешествуют откуда угодно куда угодно.

Есть воздушные названия, что каждому летчику были известны еще до того, как он впервые поднялся в небо. Лондон, Дели, Бангкок – у каждого из этих земных городов есть небесный близнец. Подлетая к таким городам, будто попадаешь в гравитационное поле. Мегаполис притягивает тебя, ловит мощными незримыми лучами – а ночью, когда большой город сияет миллионами огней, они кажутся вполне зримыми. А слово «центр», которое американские диспетчеры любят добавлять к названию региона, и вовсе превращает название мегаполиса в монарший титул. «Работайте с Нью-Йорк-центром!» – приказывает рация, и ты словно видишь царственный ореол вокруг города, что раскинулся внизу.

Воздушное пространство над Западной Африкой называется Робертс. Впервые услышав это имя, я было подумал, что это дань уважения знаменитому метеорологу и капитану дарвиновского «Бигля» Роберту Фицрою. Именно в честь него, например, названа одна из областей метеорологической карты для судов ВВС. Карту эту я выучил во времена своих ранних перелетов на аэробусах. Мы вылетали рано, и я поднимался задолго до рассвета и гнал машину в Хитроу по почти безлюдным улицам ночного города, прихлебывая кофе и слушая радио. Но воздушный Робертс не имеет ничего общего с морским. Он назван так в честь первого президента Либерии, Джозефа Дженкинса Робертса, уроженца США, в юности вернувшегося в Африку, на родину предков. Отныне ее бескрайние небеса всегда будут носить его имя.

Лондон, как известно, имя существительное. А вот район, находящийся к северу от британской столицы, называется именем прилагательным – Шотландский. «Работайте с Шотландским», – скажет вам вслед диспетчер, если вы летите на север. А самолету, держащему курс на юг, диспетчер Шотландского скажет: «Работайте с Лондоном». И как тут не вспомнить старое доброе Би-би-си-радио с его вечным: «Здравствуйте! Говорит Лондон!»? Эти слова витают в воздухе почти столько же времени, сколько летают самолеты.

Многие небесные регионы носят величественные водные имена. Над Южной Америкой пролегла Амазония. Я всегда рад услышать от диспетчера: «Работайте с Рейном» – и тут же увидеть под собой голубую ленту реки. Воздушные пространства над океанами, как правило, названы в честь них. Атлантико занимает южный и центральный район Атлантического океана. Над бурными водами серых северных морей простираются Арктика и Океания. Кто знает, может быть, когда-то это были имена кораблей? Над бескрайними просторами Тихого океана небо называется Окленд, однако радиооператоры с другой стороны залива из вредности именуют его Сан-Франциско. Но это все-таки Окленд – гигантский воздушный Окленд. То-то удивились бы калифорнийцы, если бы узнали, что в воздухе их город граничит с Манилой, Новой Зеландией, Таити и Уджунгпандангом!