Ян Мортимер - Века перемен. События, люди, явления: какому столетию досталось больше всего?

• Название: Века перемен. События, люди, явления: какому столетию досталось больше всего?
• Автор: Ян Мортимер
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-04-098720-7

В каком веке прошлого тысячелетия произошло больше всего значительных перемен? Какое событие спровоцировало наиболее долгоиграющие последствия: промышленная революция или изобретение интернета? Эта книга от доктора исторических наук, выдающегося исследователя Средневековья Яна Мортимера – временной трамплин по всей западной истории. Читая эту книгу, вы совершите путешествие по главным изобретениям, открытиям, революциям, столкновениям разных эпох и почувствуете темпы и масштабы глобальных перемен.

---

И что, спросите вы, в этом такого? В конце концов, смену одного стиля строительства другим трудно назвать значительным изменением в образе жизни. Но важен здесь даже не символизм строительства более высоких церквей, а технология, благодаря которой это строительство стало возможным, – инновации в строительной технике. Технология строительства высоких каменных церквей, своды которых выдерживали нападение свирепых мадьяров, сжигавших все на своем пути, имела очевидное военное приложение. Так что не стоит удивляться, что развитие крупномасштабной романской архитектуры идет рука об руку с развитием строительства замков.

Замок стал физическим олицетворением феодализма. Когда король наделяет феодала поместьем, он возлагает на него ответственность за жизнь и безопасность живущих там людей. А чтобы защитить свой народ, землю и ее плоды, примерно с окончания X в. феодалы начали строить укрепленные резиденции из камня и дерева. Самый первый известный нам замок – Дуэ-ла-Фонтен, который был укреплен примерно в 950 г., скорее всего – из-за вражды между графами Блуа и графами Анжуйскими. В начале XI в. Фульк Нерра построил Ланже и больше десятка других замков в своем графстве Анжу. То были в основном квадратные каменные донжоны с крепкими стенами и входами на уровне первого этажа, позволявшие выдержать вражескую осаду. Неприступный замок означал, что феодал не утратит контроля над своей территорией, даже если ее захватят враги. Все, что ему нужно сделать, – дождаться, пока у них не закончится еда (после чего они свернут осаду) или пока они не потеряют концентрацию (после чего их можно будет победить неожиданным нападением). Таким образом, замки быстро превратились в «гвозди», которыми короли и феодалы укрепляли контроль над регионом и тем самым гарантировали его долгосрочную безопасность и стабильность. В течение XI в. технологии строительства все улучшались, позволяя возводить более высокие и прочные башни, так что феодальные связи помещика с его землей лишь укреплялись.

Понять, насколько замки были важны для Европы, можно, посмотрев на регионы, которым приходилось обходиться без них. В 711 г. вестготское королевство Испания было просто сметено вторжением мусульман; у них не было замков, где могло бы укрыться население. Как мы видели, при нападениях викингов и мадьяров в IX и X вв. маленькие поселения тоже оставались беспомощными. А норманнские хроникеры пишут, что англичане не смогли удержать страну в 1066 г. потому, что у них не было замков. Единственные оборонительные укрепления, с которыми пришлось иметь дело Вильгельму Завоевателю, – древние бурги (города, окруженные крепостными стенами), но их было мало, да и встречались они редко. В Эксетере в 1068 г. перед Вильгельмом закрыли ворота, но в городе было недостаточно жителей, чтобы охранять длинную стену и справляться с атаками его войск. Вскоре после сдачи Эксетера Вильгельм построил там замок, чтобы контролировать город. В Лондоне он в знак своей власти построил три замка (Тауэр дожил до наших времен), а в Йорке – два замка для охраны города. В целом к 1100 г. в Англии построили более 500 замков. Страна превратилась из практически беззащитного королевства в государство, ощетинившееся башнями. То же самое произошло по всей Европе. Например, в каждом итальянском городе высокие башни самых богатых семей возвышались над землей, словно пытаясь достать до неба. Одному королю становилось все тяжелее завоевать земли другого лишь только грубой силой. Завоевание Нормандии французами в 1204 г. и находившейся под контролем Англии Гаскони в 1453 г. говорят нам, что это не невозможно, но в большинстве регионов земли были так надежно защищены замками, что успех зависел не только от военной силы как таковой: нужно было, чтобы местные феодалы перешли на вашу сторону. Таким образом, физическое олицетворение феодализма сделало Европу безопаснее и укрепило мир, который начал распространяться по христианским странам.

Заключение

Мы увидели, как некоторые ключевые черты, которые мы связываем с периодом Средневековья и которых практически не существовало в 1001 г., – верховная власть папы, организация церковных приходов, монашеские ордена, замки, огромные соборы – почти полностью сформировались к 1100 г. Но старый мир закончился и в других отношениях. В XI в. произошли глубокие изменения в природе и масштабах войны и насилия, и начался период отказа от рабства. Впрочем, самое невероятное, пожалуй, – то, какую огромную роль во всем этом играла церковь. Даже окончание викингских набегов в конечном итоге можно связать с влиянием церкви: христианство добралось и до Скандинавии.

Что все это значило для моих предков в Мортоне? В течение этого века священники стали регулярнее наведываться в деревню и около 1100 г. построили там первую церковь. То было маленькое здание, темное внутри, с грубо выточенным гранитным фризом снаружи, на котором были изображены древо жизни, абстрактные спирали и мифические чудовища. Гостю из Византии, которого каким-то чудом занесло бы туда, все это показалось бы ужасно примитивным, но церковь навсегда связала Мортон с христианским миром. Как и в остальной христианской Европе, прихожане слушали проповеди о морали и набожности как важной части образа жизни. После того как в 1050 г. епископ переехал в Эксетер, и там построили новый собор, в регионе с беспрецедентной скоростью стал расти уровень образования. С самого основания собора в его библиотеке содержалось не менее 55 книг, подаренных епископом Леофриком. Строительство королевского замка не только установило норманнский контроль над городом, который осуществлял королевский шериф: оно еще и поставило на городе печать королевской власти. У всех крупных норманнских феодалов с землями в Девоне были дома в Эксетере, а в 1087 г. там построили новый бенедиктинский монастырь. Городской рынок тоже увеличился в размерах, чтобы обслуживать выросшее население, а это, в свою очередь, привело к вырубке лесов и осушению болот под новые пахотные земли. Если вы шли из Мортона в Эксетер, вам уже не нужно было бояться викингов, да и город стал настолько богат, что путешествие на 20 километров до него выглядело куда привлекательнее. Добравшись туда с новенькими серебряными пенни в кошельке, вы поняли бы, что уже не просто пытаетесь выжить на самых дальних границах христианского мира: вы теперь часть огромного целого.

Главный агент изменений

Кардинальные перемены в обществе редко бывают порождены одним человеком и никогда не реализуются кем-то единственным. Большинство великих перемен прошлого произошли благодаря не одинокому гению, а множеству людей, которые мыслили примерно одинаково и видели схожие возможности. Соответственно, увязать изменения в обществе с каким-либо единственным принятым решением почти невозможно. Как и природа самих перемен, которым легко дать определение в небольшом масштабе, но почти невозможно, когда приходится учитывать множество факторов, влияние одного человека на целый континент в течение целого века поддается оценке с очень большим трудом. Тем не менее будет весьма интересно обдумать вклад отдельных личностей в эти перемены – хотя бы для того, чтобы убедиться, насколько он на деле мал, и насколько перемены на самом деле зависят от решений, принятых одновременно тысячами людей.

В 1978 г. популярный американский писатель Майкл Харт выбрал сто человек, которые, по его мнению, были самыми влиятельными личностями всех времен. Список был довольно произвольным, да и особой проработанностью не отличался (например, во втором издании Харт утверждал, что пьесы Шекспира были на самом деле написаны графом Оксфордом).[11] Тем не менее мне в детстве этот список показался весьма воодушевляющим, и, скорее всего, именно это и было замыслом автора. XI в. в книге представлен двумя знаменитыми личностями: Вильгельмом Завоевателем и папой Урбаном II. Решение Вильгельма вторгнуться в Англию в 1066 г., конечно же, делает его главным агентом изменений для всех жителей этой страны, но вот для остальной Европы его действия имели куда меньшие последствия. Кроме того, не стоит забывать, что он оставил большинство англосаксонских институтов власти без преобразований: жизнь изменилась совсем не так радикально, как многие считают. Что же касается папы Урбана II, он, конечно, запустил механизм крестовых походов и поддержал Реконкисту, но в Европе крестовые походы были важны скорее своим символизмом, чем реальными достижениями. Опять же, королям Наварры и Леона вовсе не требовалась какая-либо дополнительная поддержка, чтобы сражаться с разваливающимся Кордовским халифатом. И Вильгельм I, и Урбан II, бесспорно, были выдающимися личностями, но если говорить обо всей Европе XI в. целиком, они не идут ни в какое сравнение с еще одной исторической фигурой, которую Майкл Харт проигнорировал, – Гильдебрандом, известным как папа Григорий VII.