Мишель Макнамара - Я исчезну во тьме. Дело об «Убийце из Золотого штата»

• Название: Я исчезну во тьме. Дело об «Убийце из Золотого штата»
• Автор: Мишель Макнамара
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-17-113141-8

На протяжении более чем десяти лет Калифорнию терроризировал жестокий серийный убийца. На него охотились десятки полицейских. Но Мишель Макнамара стала той, кто посвятил этому расследованию свою жизнь. Год за годом она интервьюировала уцелевших жертв маньяка. Задавала вопросы детективам, ведущим его дело. Снова и снова рассматривала фотографии с мест преступлений. Упорно просеивала в поисках крупиц истины множество версий на бесчисленных форумах любителей интернет-расследований… И внезапная смерть Мишель стала для многих потрясением… Спустя почти два года ее близкие и друзья все же завершили начатое Мишель дело – издали книгу «Я исчезну во тьме». Книгу, которая помогла воплотить в жизнь главную мечту писательницы – разоблачить «Убийцу из Золотого штата».

---

После первого визита в дом родственников Дрю редко бывал там. Причина заключалась не столько в зависти или обиде, сколько в недовольстве. Мануэле, единственному ребенку в семье эмигрантов из Германии, была свойственна резкость, которая порой озадачивала. В «Первом банке Калифорнии» знали о ее способности напрямик заявить кому-нибудь, что ему не мешает подстричься, или указать на чужие просчеты. Ошибки своих коллег она заносила в список, который вела на немецком. Мануэла была тоненькой и миловидной, с высокими скулами и грудными имплантами: она сделала операцию после свадьбы, так как не отличалась пышными формами, а Дэвид, как она объяснила одной из коллег, неприязненно пожимая плечами, по-видимому, предпочитал большую грудь. Новой грудью Мануэла не хвасталась. Наоборот, предпочитала носить водолазки и складывать руки на груди, словно в ожидании схватки.

Дрю видел, что эти отношения устраивают его брата, человека замкнутого и нерешительного, который предпочитал говорить не прямо, а недомолвками. Но слишком уж часто Дрю уходил из этого дома подавленный: сменяющие одна другую обиды Мануэлы словно устраивали короткое замыкание в каждой комнате, куда она входила.

В начале февраля 1981 года Дрю услышал от кого-то из родных, что Дэвид нездоров и лежит в больнице, но не планировал навещать брата, с которым не виделся уже довольно долго. В понедельник, 2 февраля, Мануэла отвезла Дэвида в больницу общины Санта-Аны и Тастина, где ему поставили диагноз: острая гастроинтестинальная вирусная инфекция. Несколько последующих вечеров Мануэла придерживалась одинакового распорядка: сначала ужинала у своих родителей, затем отправлялась в больничную палату номер 320 проведать Дэвида. Каждый день они общались по телефону. Ближе к полудню в пятницу Дэвид позвонил в банк, где работала Мануэла, но узнал от ее коллег, что на работу она не явилась. Дэвид попытался дозвониться ей домой, слушал гудки и удивлялся: их автоответчик всегда включался после третьего гудка, обращаться с ним Мануэла не умела, значит, и отключить не могла. Тогда Дэвид позвонил ее матери, Рут, которая согласилась съездить к ним домой и проведать дочь. Не дождавшись, когда ей откроют дверь, мать отперла ее своим ключом и вошла в дом. А через пару минут близкий друг семьи Рон Шарп[8] был вызван туда же истерическим звонком Рут.

– Как только я посмотрел влево, я увидел ее раскинутые вот так руки и кровь по всей стене, – рассказывал детективам Шарп. – Но я никак не мог сообразить, как кровь попала на стену с того места, где она лежала. – В комнату он заглянул всего лишь один раз.

Мануэла лежала на постели лицом вниз. Она была одета в коричневый велюровый халат и частично закутана в спальный мешок, в котором иногда спала, когда зябла. Вокруг ее запястий и щиколоток виднелись красные следы от веревок, которыми ее вначале связали. Большая отвертка валялась на бетонном полу патио в двух шагах от раздвижной застекленной задней двери. Замок на двери был взломан.

Девятнадцатидюймовый телевизор вытащили из дома в юго-западный угол заднего двора, к высокому дощатому забору. Угол забора слегка разошелся, словно кто-то ударился о него или повис на нем всей тяжестью. При обследовании места преступления были замечены отпечатки подошв с рисунком в виде кружков как перед домом, так и за ним, а также на крышке газового счетчика с восточной стороны дома.

Первой из странностей, замеченных следователями, стало то, что единственным светом в спальне был тот, что проникал в нее из ванной. Об этом спросили Дэвида. Он находился в доме родителей Мануэлы, где собрались родные и друзья, скорбя и утешая друг друга. Следователи заметили, что Дэвид выглядит потрясенным и растерянным, от горя у него путались мысли. Отвечая на вопросы, он сбивался и резко менял тему. Вопрос о свете озадачил его.

– А где лампа? – спросил он.

Лампа с квадратной подставкой и хромированным круглым металлическим абажуром исчезла со стереоколонки, стоящей слева от кровати. Ее отсутствие позволило полиции предположить, каким именно тяжелым предметом, как дубинкой, Мануэлу забили насмерть.

Дэвида спросили, известно ли ему, почему из автоответчика пропала пленка. Он растерялся. Покачал головой. Можно предположить только, сказал он полицейским, что на автоответчик записался голос того, кто убил Мануэлу.

Все это выглядело очень странно. Особенно для Ирвайна, где преступления были редкостью. И это показалось странным полицейским Ирвайна: кое-кто из них счел все это инсценировкой. Пропало несколько ювелирных украшений, телевизор вытащили во двор. Но какой взломщик забывает на месте преступления отвертку? Может быть, Мануэла знала убийцу? Ее муж ночевал в больнице. Она позвала к себе знакомого. Вспыхнула ссора, он вытащил из автоответчика пленку, зная, что на ней его голос, взломал замок на раздвижной двери, а затем, в качестве последнего штриха, оставил там же отвертку.

Но далеко не все считали, что Мануэла была знакома с убийцей. На следующий день после обнаружения трупа Дэвида допросили в полиции Ирвайна. Его спрашивали, не возникало ли у него и его жены ранее подозрительных ситуаций. Подумав, Дэвид упомянул, что тремя или четырьмя месяцами ранее, в октябре или ноябре 1980 года, кто-то оставил возле дома следы. Дэвиду они показались отпечатками подошв теннисных туфель. Следы тянулись вдоль одной стороны дома до другой, а потом вели на задний двор. Ему выдали лист бумаги и попросили как можно точнее нарисовать эти следы. Он рисовал быстро, измученный и погруженный в себя. Дэвид не знал, что полицейские изготовили гипсовый слепок следов убийцы Мануэлы, оставленных возле дома в ночь убийства. Наконец Дэвид отодвинул листок. Он нарисовал подошву правой теннисной туфли с мелкими кружками на ней.

Дэвида поблагодарили и разрешили ему уехать домой. Полицейские сличили его набросок с гипсовым слепком. Рисунки совпали.

Многие люди, совершающие насильственные преступления, импульсивны, неорганизованны и легко попадаются. Подавляющее большинство убийств – дело рук людей, хорошо знакомых с жертвой, и, несмотря на все попытки сбить полицию со следа, таких преступников обычно быстро разоблачают. И лишь незначительное меньшинство, процентов пять всех преступников, представляют серьезную проблему: это те, чьи злодеяния свидетельствуют о тщательном планировании, ярости и полном отсутствии раскаяния. Убийству Мануэлы были присущи все отличительные признаки этого последнего типа. Об этом говорили и следы от веревок, и отсутствие самих веревок. И ужасные раны на голове жертвы. И несколько месяцев, прошедших после появления следов подошв с рисунком из мелких кружков, указывали на непреклонную настойчивость того, кто один знал о своей жестокости и своих планах.

В середине дня в субботу, 7 февраля, после тщательной проверки улик в течение предыдущих двадцати четырех часов, полиция провела еще один быстрый осмотр, а затем официально открыла Дэвиду доступ в дом. В то время компаний, профессионально наводящих порядок на местах преступлений, еще не существовало. Дверные ручки были запачканы черным порошком для снятия отпечатков пальцев. В матрасе на двуспальной кровати Дэвида и Мануэлы на месте участков, вырезанных криминалистами в качестве вещдоков, зияли дыры. Кровать и стена над ней по-прежнему были забрызганы кровью. Дрю с его полицейской подготовкой понимал, что он справится с уборкой лучше других, и решил заняться ею. Кроме того, он считал, что в долгу перед братом.

Однажды вечером за десять лет до этого их отец Макс Виттун заперся в одной из комнат после ссоры с женой. В то время Дрю учился в восьмом классе и как раз находился на школьной дискотеке. Самым старшим из детей в семье был восемнадцатилетний Дэвид, и именно ему пришлось выбивать дверь после того, как в доме прогремел выстрел из дробовика. Дэвид также уберег родных от зрелища разлетевшихся отцовских мозгов. Их отец покончил с собой за две недели до Рождества. Это событие будто лишило Дэвида уверенности в себе. С тех пор он постоянно пребывал в состоянии нерешительности. И если порой он улыбался губами, то глазами – никогда.

А потом он встретил Мануэлу. И снова оказался на твердой почве.

Ее свадебная фата висела на двери их спальни. Полицейские, полагая, что она может оказаться уликой, расспросили о ней Дэвида. Он объяснил, что это Мануэла отвела фате место на двери – редкое для нее проявление сентиментальности. Эта фата дала возможность мельком увидеть мягкую сторону натуры Мануэлы, ту сторону, которую мало кто знал и уже никто не узнает.

Невеста Дрю училась на медсестру. Она вызвалась помочь ему с уборкой места преступления. Им предстояло вырастить двоих сыновей и развестись после двадцати восьми лет брака. Даже в моменты худшего разлада Дрю шел на попятный, вспомнив, как она помогала ему в тот день: эту твердость духа и доброту он не смог бы забыть никогда.