Кэт Ховард - Розы и тлен

• Название: Розы и тлен
• Автор: Кэт Ховард
• Жанр: Ужасы
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-17-113666-6

Имоджен и Марин – сестры, их отношения сложны, полны тайн и недосказанности, ужасных детских воспоминаний и надежд на будущее. Однажды обе они получают приглашение провести почти целый год в «Мелете» – кампусе для молодых представителей творческих профессий. Марин – балерина, ее танец покорял сердца зрителей, когда она была еще школьницей. Имоджен – начинающая писательница, которая с детства пишет сказки и хочет рассказать правду о том, как им с сестрой жилось в доме матери. Но сестры не подозревают, что «Мелета» и есть тот таинственный край, где сказка встречается с реальностью, и хэппи-энд может обернуться кошмаром. Сестрам и их возлюбленным, друзьям и недругам, наставникам и противникам предстоит немало испытаний. Они должны будут встретиться с непостижимыми существами и ответить самим себе на множество неудобных вопросов.

---

– В каком смысле странное? – спросила я.

– Почти сюрреалистическое. – Она села на пол и нагнулась, делая растяжку.

Я отвернулась от письменного стола и ночных огоньков, мерцающих в окне.

– Звучит весьма интригующе. Расскажи.

– Я люблю оставлять окна студии незашторенными, когда работаю. Когда еще мне выпадет шанс танцевать среди леса, так ведь? Поэтому и сегодня вечером шторы были раздвинуты.

Я не решилась признаться ей, что знаю о ее привычке танцевать с незашторенными окнами, что видела их с Гэвином танец. Тот момент всецело принадлежал им одним.

– Я уже давно так делаю, и все происходящее за окнами воспринимаю, как привычный фон. Например, на прошлой неделе я заметила прошмыгнувшую под окнами лисичку, и я уже не вздрагиваю, если мимо проскачет заяц, или будет прогуливаться какая-нибудь индейка. Кстати, ты видела индеек? Оказывается, они такие огромные.

– Я их видела на днях во время пробежки, и мне даже пришлось их обежать, потому что они действительно невероятных размеров.

– Так вот, сегодня я вдруг боковым зрением уловила какое-то движение за окном. Я остановилась и увидела, что это птицы. Целая стая птиц! Они летали взад-вперед прямо перед окном и движения их были очень слаженными.

– Звучит красиво, – заметила я.

– Это действительно было довольно красивое зрелище. Но в то же время все это было очень странно, потому что, стоило мне прекратить танцевать, чтобы посмотреть на них, они тут же скрывались в ветвях деревьев. Когда я снова начинала двигаться, они возвращались.

– Они просто хотели потанцевать с тобой, – засмеялась я.

– Знаю, что это звучит невероятно, Имоджен, но именно так мне и показалось. – Она снова сменила позу, и наклонилась вперед, переступая по полу ладонями.

– А что по этому поводу думает Гэвин?

– Его там не было. Я занимаюсь самостоятельно по крайней мере раз в неделю. Раз уж я приехала в «Мелету», чтобы побыть вдали от труппы и избежать влияния других танцовщиков, мне надо относиться к этому очень серьезно. – Она еще сильнее наклонилась вперед и почти легла на пол, застыв в этой позе. – Надо сказать, результаты превосходят все ожидания, – продолжила Марин. – Я одна в студии и могу делать все, что заблагорассудится, не беспокоясь о том, что у девушки, которая танцует рядом, растяжка лучше и повороты круче. Я могу позволить себе самой судить о том, как я танцую, а не думать постоянно, как я выгляжу в глазах других.

Уверенность, с которой она это сказала, меня искренне порадовала.

– Это же просто великолепно. Ты все еще счастлива, что работаешь с Гэвином?

Она выпрямилась.

– Что это – любопытство старшей сестры, которая сует свой нос в мои дела, или подлинный интерес к моему творчеству? – полушутя-полусерьезно спросила Марин.

– Второе, – ответила я.

– Он лучший партнер из тех, с кем когда-либо приходилось танцевать. Могу сказать, что танцую гораздо лучше прежнего, даже когда его нет рядом, благодаря тому, чему я у него научилась. И это прекрасно. Именно на это я и надеялась, поступая сюда.

Мне нравится общаться с ним и вне студии. Он разговаривает со мной так, словно я важна для него. Нам весело и хорошо вместе. – Она тепло улыбнулась.

– Я рада за тебя, – с чувством произнесла я.

– А как продвигается твое сочинительство? – Она сменила позу и прислонилась к кровати.

– Неплохо. В голове у меня уже сложилась картина того, над чем я работаю. По крайней мере, такое ощущение у меня сейчас. Я послала Бет несколько страниц, которые она хотела получить, а потом, как одержимая, снова и снова проверяла почту, пока она не ответила. Бет написала, что ей очень нравится качество написанного и что, по всей видимости, я полностью использую возможности сюжета, который выбрала, и для меня этой похвалы было достаточно, чтобы скакать по всей комнате в победном танце. И знаешь что, я, пожалуй, позаимствую твоих танцующих птичек для своего сюжета.

– Если ты собираешь всякие странные истории, то, пожалуй, тебе стоит поговорить с Ариэль. На днях ее студию просто занесло листьями.

– Листьями? – Это было так странно, что я не была уверена, что все правильно расслышала.

– Они были повсюду. Весь пол был ими завален, и даже пианино. Бардак там был страшный. Ариэль даже пришлось вызывать служащих, чтобы очистить помещение.

– Вот уж не знала, что у нас был такой сильный ветер, чтобы это произошло. Может быть, я провожу слишком много времени в своей комнате? – У меня не было отдельной студии для творчества – я об этом и не просила при поступлении в «Мелету», поэтому мне легко было потерять связь с миром, лежащим за пределами нашего дома и моей истории. Время от времени случались дни, когда я вовсе не выходила.

– А вот тут-то и кроется самое странное во всем этом происшествии, – произнесла Марин, и нотки возбуждения в ее голосе напомнили мне, что в детстве она с упоением слушала страшные сказки и истории о нераскрытых тайнах, причем, чем ужаснее, тем лучше. Ей всегда не терпелось услышать самые жуткие моменты.

– Дело в том, что Ариэль терпеть не может, когда ее слушают во время сочинения песен, поэтому звукоизоляция в ее студии одна из лучших в «Мелете».

– Что означает, что там нет окон, – предположила я.

– Именно так. Там вовсе нет окон. А значит, кому-то пришлось притащить все эти листья туда. Дикость какая, правда?

– Совершенная дикость. Но как хорошо подходит для ночной страшилки!

Позже, той же ночью, я подняла взгляд от бумаги и выглянула в окно. На деревьях сидело множество птиц – они казались заплатками из черного бархата на холсте неба. Птицы, наверное, спали, поудобнее усевшись на ветвях. А может, они наблюдали за мной? Каждый раз, когда я поднимала голову, я видела, что они по-прежнему сидят там.

И я сделала то, о чем в шутку сказала Марин – позаимствовала птиц, поклонников ее таланта, для своей истории, в которой в одну прекрасную ночь на землю обрушились стаи птиц. Их перья покрыли все на свете – дома, реки, деревья. Они просто сидели и наблюдали за людьми. Одна девушка отрастила крылья, чтобы пролететь над птицами, над другими крылатыми созданиями… она стремилась вырваться из пернатого плена, из этой бесконечной ночи, скрыться от глаз, которые неотрывно наблюдали за ней.

Я, наконец, закончила. Отложила записную книжку, сохранила файлы на компьютере. Встала со стула и потянулась, еще раз бросив взгляд туда, где сидели птицы.

И в этот миг они все, как по команде, сорвались с деревьев, превратившись в движущиеся тени, которые слились с ночной тьмой и ее тайнами.

Глава 8

Древесный дым, извиваясь, вполз в мое окно – густой, с запахом горящих листьев. Я раздвинула шторы, потирая глаза со сна. Запах дыма усилился. Сгорая от любопытства, я выглянула в окно.

Перед домом пылал костер, и Елена швыряла в него какие-то вещи.

Моя правая рука невольно согнулась, как клешня, и я физически ощутила языки пламени, их обжигающий жар, вызывающий нестерпимую боль. Они жадно тянулись ко мне, желая обратить в пепел даже мои кости. В глазах потемнело, и я качнулась вперед, ухватившись руками за край стола. Потрескивание костра раздавалось все громче и, не вытерпев, я выскочила наружу.

– Елена! Что ты делаешь? – Я остановилась почти у самого костра, достаточно близко, чтобы схватить ее в случае необходимости, и в то же время достаточно далеко, чтобы чувствовать себя в относительной безопасности.

Она была покрыта сажей и очень зла.

– Я недостаточно хороша! Предполагалось, что эта стипендиальная программа поможет мне совершенствоваться в поэзии, но здесь я поняла лишь, что совсем ни на что не гожусь! С меня достаточно, я уезжаю отсюда. – Она швырнула в огонь еще одну записную книжку и бесстрастно наблюдала, как обложка пузырится и съеживается.

– Елена, я… – внутри у меня все сжалось, в голове крутились тысячи невысказанных слов, которые жгли меня, словно огонь. На лбу выступили капельки пота. Все тело трясло. Горят слова, страницы. Горит моя рука.

Я прикусила язык с такой силой, что почувствовала вкус крови. Нет, я сейчас не там. Я здесь, в настоящем.

Я здесь и сейчас.

– Хорошо, – пробормотала я. – Хорошо. Ты права. Мне даже не надо читать твои вирши, чтобы понять, что это самое примитивное, самое слащавое подобие стихов, из когда-либо существовавших. Эти жалкие стишки не годятся даже для поздравительных открыток.

Она уставилась на меня, сжимая в руке последнюю несожженную тетрадь.

– Ну, ты и сука.

– Советую выбрать что-нибудь одно, Елена. Либо твои стихи никуда не годятся, и потому заслуживают быть сожженными. Или же я сука, которая несет черт-те что. Что выбираешь?

Она отступила от костра на шаг, и сильнее сжала тетрадь в руке.

– Мои стихи недостаточно хороши.

– Может и так. Но это не повод сжигать все сразу. Тем более, на нашей лужайке. В самом деле, какого черта ты делаешь?