Джилл Додд - Валюта любви. Отважное путешествие к счастью, уверенности и гармонии

• Название: Валюта любви. Отважное путешествие к счастью, уверенности и гармонии
• Автор: Джилл Додд
• Жанр: Биографии
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-04-091348-0

Эта вдохновляющая история рассказывает о падениях и триумфах женщины, не отказавшейся от своих амбиций и не потерявшей свободы духа. Из своего сложного путешествия от наложницы саудовского миллиардера до успешной бизнес-леди Джилл вынесла главный урок: ничто не стоит твоей внутренней гармонии и независимости.

---

Я ложусь в свою кровать, а папа приходит и ложится на меня сверху, устраивая ловлю. Он хватает мои костлявые запястья своими массивными ручищами и бросает их мне на голову, сжимая так сильно, что кажется, мои суставы будут вывихнуты. Другой рукой он «щекочет» меня, перебирая пальцами между моими ребрами и засовывая их в мои подмышки. В продолжение этого он дико меня вылизывает по всей шее, лицу и глубоко в ушах своим жестким, влажным языком, пока я не начну пылать горячей сыпью от его бороды. Изо всех сил пытаюсь кричать – он закрывает мне рот. И смеется, испытывая от этого дьявольское наслаждение.

Когда он наконец уходит, от меня пахнет его слюной и кремом после бритья, и мне тошно до рвоты. Я плачу, но мама никогда не приходит. Пробираюсь в ванную, чтобы посмотреть на себя в зеркало, потому что шея горит. Моя шея, щеки и уши ярко-розовые, с маленькими красными точками крови, пробивающимися на поверхность. Кладу холодную влажную мочалку на шею, чтобы охладить ее, и моюсь с мылом, пытаясь избавиться от гнилостного запаха. Мои детские переживания внедряют в меня какой-то ужас и стыд по поводу секса. Мне потребуются десятилетия, чтобы выздороветь.

* * *

Пожарная станция в Уоттсе как второй дом для меня. Став капитаном пожарной команды, отец отправляется туда даже в выходные. Он проверяет парней, получает зарплату, оформляет документы, и, поскольку повсюду берет меня с собой, я тоже иду с ним. Мне нравится пожарная станция, и мне комфортно в комнате, где полно пожарных.

Они позволяют мне подниматься на грузовик, соскальзывать вниз по шесту и даже бить по боксерской груше в спортзале. Однажды, когда я находилась в его кабинете вместе с еще одним пожарным, папа говорит: «Знаешь, Джилл развивается». В смысле моей груди. Я паникую и хочу испариться. Понятия не имела, что он знает. Но почему он говорит кому-то об этом?

Я еще подросток и начинаю становиться девушкой. Папа смотрит на мое тело и изрыгает саркастические, сексуальные комментарии и критические замечания. Это заставляет меня стесняться, будто за мной постоянно подсматривают. Однажды, когда мы ездили кататься на водных лыжах на реку Колорадо, он начал обсуждать мое тело с другими подростками, мальчиками и девочками. Я так разозлилась, что набросилась на него с кулаками. Он такой большой и сильный, что легко ловит их в воздухе, показывая всем мое бессилие. И проделывает эти мерзкие штучки многие годы.

Время шло, летели годы. Как-то раз, после одного из его похотливых комментариев, я живо помню, как в одиночестве падаю на четвереньки у очага камина и колочу по твердому камню, пока мои руки не опухли и не покраснели. Корчусь всем телом, пока из глубины души не вырывается душераздирающий вопль. Я выкрикиваю, обращаясь к Богу: «Почему Ты не дал мне отца, которому могу доверять? Почему Ты дал мне извращенца»?!

И реально слышу голос внутри меня: «Не он твой отец, а Я». Это дает мне повод задуматься. Пишу папе письмо и предупреждаю: если он когда-нибудь снова заговорит о моем теле, то никогда больше меня не увидит. Он на время успокаивается, но я всегда начеку.

Мама эмоционально отсутствует. Она не имеет той привязанности к своим двум дочкам, какую проявляет к своим маленьким собачкам. Она избегает нас, укрываясь в ванной или спальне. Уверена, что она сожалеет о нашем появлении. Мне хочется поиграть с ее украшениями, косметикой и одеждой, но мне запрещено прикасаться к ним. Когда мамы нет дома, я изучаю и трогаю все ее вещи, осторожно, чтобы вернуть их на место. Так чувствую себя ближе к ней. Я сильно, до боли, нуждаюсь в ее любви и привязанности. Стараюсь не беспокоить ее. У нее злой нрав, но я не так боюсь ее, как папу.

Единственный человек, которого мы приветствуем в нашем доме, – это женщина, проносящая продукцию фирмы Avon. Мне не разрешают приводить домой друзей, что ставит меня в неловкое положение, потому что мне приходится объяснять, почему они не могут прийти поиграть и почему я могу играть только в их домах. В конце концов мама нашла работу, думаю, чтобы быть подальше от нас с сестрой.

* * *

Когда я была маленькой девочкой, мой отец стал первым героем для меня. Он был пожарным, вероятно, на самой опасной станции в стране. Борьба с беспорядками в Уоттсе в 1965 году, родовспоможение, перевязка колотых и огнестрельных ран лишь часть его работы. В сезон локальных пожаров он пропадал неделями. Возвращаясь домой, он бросает свои сырые, испачканные пеплом сапоги и форменный плащ на крыльцо, а шлем – в мойку на кухне. От усталости он с трудом двигается и весь пропах дымом.

Папа научил меня ремонтировать автомобили и дома и продавать их с прибылью. Я была его чернорабочим в малярном бизнесе, помогала чистить бассейны. Мы даже занимались уборкой в обгоревших домах и обшивали их досками. А дома он учил меня готовить еду и проверять баланс банковских счетов. Все это внушило мне уверенность, что смогу заняться любой работой, которая подвернется.

Мягко говоря, мои чувства к отцу были противоречивыми. Я любила и в то же время боялась его. Казалось, отец все знал и научил меня столь многому, но именно он причинил мне боль и испортил мое представление о ценности и роли женщины в мире.

Позирую для школьной фотографии, в платье, которое сама сшила в возрасте пятнадцати лет

Девушка, которая одевается странно

1970-е годы, Калифорния

В седьмом классе я знакомлюсь с девочкой, которая выворачивает наизнанку мою странную, изолированную жизнь. Келли – мой первый настоящий друг. Она позволила ребенку внутри меня выйти из клетки, и этот ребенок уже не вернется туда. Никогда.

Поскольку друзей не допускают в мой дом, я все время хожу к Келли. Ее дом полная противоположность моему и наполнен миром, любовью и смехом. Ее родители не кричат, и в семье не происходит никаких жутких сексуальных сцен. Не могу поверить, что такое возможно. Там я чувствую себя в безопасности. Мы общаемся, слушаем альбомы, устраиваем кавардак в кухне и не спим всю ночь. Ее родители даже говорят: «Доброе утро, дорогая». Это по-настоящему?

Ночью мы убегаем на кладбище и взбираемся на огромный дуб посередине. Высоко в ветвях мы чувствуем себя в безопасности, курим косяк / сигарету с марихуаной и так надрываемся от смеха, что наши желудки начинают болеть. Она рассказывает мне истории о призраках, настолько ужасные, что мы кубарем скатываемся с дерева и пробегаем по жутким гранитным надгробным плитам (клянусь, что там был туман) до самого ее дома.

Мы лазаем по деревьям в Золотом парке, взбираемся высоко вверх, подальше от членов банды внизу, и вырезаем наши инициалы на ветвях. Рисуем мультяшные карикатуры на своих учителей и ходим за покупками в благотворительный магазин. Ее креативность подпитывает мою. Я иду в церковь с ее семьей, что для меня совершенно внове. Мои родители ненавидят религию и нетерпимо относятся к моему интересу к Богу.

Не считая моей бабушки, Келли была моим первым опытом любви. Она полностью изменила мою жизнь и стала первой из многих замечательных друзей, которые у меня есть сегодня. Думаю, она спасла меня. Серьезно.

* * *

Мои родители скопили достаточно денег, чтобы купить дом в более красивом, безопасном Северном Дауни. Это, может быть, всего в четырех милях, однако здесь совершенно другой мир. Из-за этого переезда у меня появился выбор из двух старших школ. Я иду в Уоррен-Хай, а не в Дауни-Хай, как все мои одноклассники. Хочу положить конец группировкам и давлению со стороны сверстников и думаю, если пойду в новую школу, могу быть сама собой, что бы другие дети ни говорили об этом.

Со свободой, которая приходит с анонимностью, я попадаю в десятый класс как образчик своеобразной моды. Совершенно не подозреваю, что я – прирожденный дизайнер моды. Не понимаю, почему вынуждена конструировать и каждый день шить новые костюмы для школы.

Часы пролетают, а я шью, забыв про сон и потеряв счет времени. Наконец-то мое сверхактивное воображение имеет цель. В понедельник одеваюсь как кинозвезда сороковых, а всю оставшуюся неделю – домохозяйка пятидесятых, моряк, норвежский молочный фермер, глэм-рокер… включая прическу и макияж. Для облика глэм-рокера в стиле Боуи я покрываю свои высокие платформы пайетками и блеском, используя зубочистки и клей.

Вскоре меня называют «девушкой, которая одевается странно», но мне это все равно, потому что вовсю наслаждаюсь своей креативностью. В конце концов ребята привыкают, и это хорошо, потому что я не собираюсь останавливаться.

Хочу пригласить Келли на школьный вечер выпускников с танцами, так как я не готова встречаться с мальчиками. Наслаждаюсь идеей предстать в образе парня, в смокинге и цилиндре. Мы приходим на танцы, одетые как пара – я в костюме, с бабочкой и в цилиндре, а Келли в черном платье. Учителя думают, что мы лесбиянки, и не пускают нас, поэтому нам приходится пробираться довольно долго, чтобы сфотографироваться. После фотографий три учителя прижимают нас к стенке и кричат: «Нельзя приходить на танцы без партнера!» Тогда я говорю: «Она мой партнер». Нас окружают наши друзья, сердито споря с ними. Когда учителя угрожают позвонить в полицию, мы с Келли уходим, чтобы наших друзей не арестовывали. Ходят слухи, будто я лесбиянка, но мне наплевать на это.