Карен Уайт - Особняк на Трэдд-стрит

• Название: Особняк на Трэдд-стрит
• Автор: Карен Уайт
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-04-101418-6

Мелани поражена. Ее случайное знакомство с загадочным мистером Вандерхорстом вылилось в то, что она получила от него в наследство целый особняк. Условия – прожить там год и отреставрировать, чтобы стать полноправной хозяйкой. Мелани не любит старинные дома. Она с детства обладает жутковатым даром видеть призраков, коих немало в городе. А уж в викторианских домах – и подавно. Помощь ей предлагает заносчивый писатель Джек, который вызывает у Мелани то злость, то желание его поцеловать. Отныне они связаны общей тайной: шифром, который, спасибо дару Мелани, должен помочь им отыскать старинные бриллианты.

---

Я рискнула сделать еще один глоток кофе, надеясь, что хозяин дома больше не уведет разговор в сторону. Посмотрев на нетронутые конфеты на моем блюдце, я решила, что, если положу в рот хотя бы одну, мистер Вандерхорст наверняка воспользуется моим молчанием, чтобы вновь сменить тему разговора.

– Как я уже сказала по телефону, ваш адвокат, мистер Дрейтон, связался с нами, по всей видимости, для того, чтобы внести ваш дом в наш реестр. Насколько я понимаю, вы решили перебраться в дом престарелых, и у вас нет родственников, которые были бы заинтересованы в вашем особняке.

Пока я говорила, мистер Вандерхорст не притронулся ни к кофе, ни к конфетам. Вместо этого он подошел к одному из высоких окон, которые выходили в сад. Оттуда, где я сидела, мне была видна часть старого дуба. Я умолкла, ожидая, когда хозяин подтвердит то, что я только что сказала, и заодно воспользовалась возможностью откусить кусочек темного шоколада.

Когда старик наконец заговорил, его голос звучал еле слышно.

– Я родился в этом доме, мисс Миддлтон, и прожил здесь всю свою жизнь. Как и мой отец, и дед, и прадед до него. Члены семьи Вандерхорст жили в этом доме с 1848 года, когда он был построен.

Кусочек конфеты застрял у меня в горле. Все понятно. Он не продает дом, я же впустую потратила целое утро. Кое-как проглотив шоколад, я ждала, что он скажет дальше, все это время чувствуя, как совесть дергает меня, шепча в ухо те же самые слова, но только сказанные моей матерью. Только это было давным-давно, и я уже не та девчушка, которая слушала их с надеждой в сердце.

– Но теперь я остался один. Последний из нескольких поколений предков, которые старались сохранить этот дом в нашей семье. Даже после Гражданской войны, когда не хватало денег, они продавали столовое серебро и драгоценности, а порой даже голодали, лишь бы не продавать этот дом. – Мистер Вандерхорст повернулся ко мне лицом, словно вспомнил, что я нахожусь в комнате. – Этот дом – нечто большее, чем просто кирпич, известь и доски. Это связь с прошлым, с теми, кто жил до нас. Это воспоминания и чувство общности. Это дом, в котором рождались дети и умирали старики, пока снаружи менялся мир. Это кусок истории, которую можно потрогать руками.

«Это тяжеленный долг, камнем висящий на вашей шее, который тянет вас вниз, к полному разорению», – хотелось добавить мне. Но я этого не сказала, потому что мистер Вандерхорст внезапно побледнел и пошатнулся, едва устояв на ногах. Я вскочила и подвела его к креслу, а затем протянула чашку кофе.

– Может, вам вызвать врача? Вы плохо выглядите. – Я поставила кофе на стол рядом с ним и, вспомнив, что старик сказал о доме, взяла его за руку. Пусть для меня это просто кирпич и известь, для него дом – это вся его жизнь. Жизнь, которая подходила к концу, у него же не осталось никого, кто взялся бы привести в порядок сад или мог бы любоваться чашками с розочками. Странно, но это опечалило меня, и я по-прежнему не отпускала его руку.

Старик даже не пригубил кофе.

– Вы видели ее? В саду… вы видели ее? Дело в том, что ее видят только те, кого она одобряет.

Я разрывалась пополам, не зная, то ли ответить ему, то ли вызвать врача. Но сказанные им слова я уже слышала раньше, и когда-то, миллион лет назад, моим молодым и легковерным сердцем я поверила им. Это тоже кусок истории, который можно потрогать руками. Я посмотрела старику в глаза и разрешила себе увидеть его мольбу и понять его боль.

– Да. Я видела ее, – ответила я, сделав глубокий вдох. – Но вряд ли потому, что она одобряет меня. Иногда я… вижу вещи, которых нет.

К лицу хозяина вернулся легкий румянец, и он даже улыбнулся. Более того, подавшись вперед, похлопал меня по колену.

– Это хорошо, – сказал он. – Я рад это слышать.

Сказав это, он откинулся назад, тремя большими глотками допил кофе и встал, как будто ничего не случилось.

– Надеюсь, вы не возражаете, если я завершу нашу милую встречу слишком резко. Просто сегодня утром мне нужно кое-что сделать, прежде чем придет мой адвокат. – С этими словами он стащил с подноса чистую льняную салфетку, поставил на нее фарфоровое блюдце с конфетами, связал углы салфетки узлом и вручил ее мне.

Я молча встала, в очередной раз выбитая из колеи его поступком.

– Но мы даже не обсудили… – пролепетала я, когда ко мне вернулся дар речи.

Вандерхорст сунул мне в руки накрытое салфеткой блюдце, и я была вынуждена его принять.

– Простите, я не могу взять ваше блюдце. Я не знаю, когда снова приду сюда, чтобы вернуть его вам.

Он лишь махнул рукой.

– Ничего страшного. Оно вернется сюда даже раньше, чем вы думаете.

Я хотела рассердиться. Боже, как же это глупо – потратить утро на бессмысленный визит! Однако посмотрев на блюдце в своих руках, я почему-то ощутила странное сожаление. Из-за чего? Это кусок истории, который можно потрогать руками. Мне вновь было семь лет, и я стояла рядом с матерью перед другим старым домом.

Я кожей ощущала то, о чем говорил мистер Вандерхорст, как бы сильно и долго я ни хотела это отрицать, и позволила глупой нежности к старику проникнуть в мое сердце.

Мистер Вандерхорст наклонился и нежно поцеловал меня в щеку.

– Спасибо, мисс Миддлтон. Своим сегодняшним визитом вы доставили мне, старику, огромную радость.

– Нет, спасибо вам, – ответила я. Почему-то мне хотелось расплакаться. Меня давно никто не целовал в щеку. Я даже едва не спросила, можно ли мне еще немного посидеть у него, попивая кофе с шоколадными конфетами и болтая о старых призраках – как живых, так и мертвых.

Но мистер Вандерхорст уже встал, и я упустила момент. Я машинально повесила на плечо ремешок портфеля. Пока мистер Вандерхорст вел меня к двери, я крепко сжимала узелок с блюдцем. Мы прошли через музыкальную комнату, большую часть которой занимал концертный рояль. Я тотчас вспомнила фото маленького мальчика, сидящего перед клавиатурой.

У меня не получилось задержаться здесь – на удивление сильная рука мистера Вандерхорста на моей спине неумолимо подталкивала меня к выходу. Для человека, который едва переставлял ноги, он оказался довольно целеустремленным. Что, в принципе, даже к лучшему. Я и так потратила впустую почти целый час.

Шагнув на веранду, я обернулась, чтобы попрощаться. Теперь он лучился улыбкой. За толстыми стеклами очков глаза его казались яркими, блестящими монетками.

– До свидания, мистер Вандерхорст. Было приятно с вами познакомиться, – сказала я и, как ни странно, не покривила душой.

– Нет, мисс Миддлтон. Это вам спасибо.

Чувствуя на себе его взгляд, я прошла через веранду к двери, выходившей на тротуар. Подойдя к ней, я вспомнила про блюдце у меня в руках и обернулась. Мистер Вандерхорст, стоя в дверях, смотрел мне вслед – такая же часть дома, как колонны портика и окна.

– Я верну блюдце, как только смогу! – крикнула я.

И даже подумала, что с нетерпением буду ждать возвращения.

– Ничуть не сомневаюсь, мисс Миддлтон. Прощайте.

Чувствуя, что он наблюдает за мной, я открыла садовую калитку, затем закрыла ее за собой, после чего исчезла из его поля зрения. Я ни разу не повернула голову в сторону сада, откуда, прорезая влажный утренний воздух, вновь доносился ритмичный стук качелей, скрип трущейся о старый сук веревки.

Глава 2

На третье утро меня разбудил телефонный звонок. Сонным взглядом посмотрев на часы, я тихонько чертыхнулась и потянулась за очками, чтобы узнать время. Я еще не до конца примирилась с тем, что мне нужны очки – более того, с тем, что их следует носить, поэтому большую часть времени они проводили в футляре, лежа в выдвижном ящике комода. Я прищурилась и посмотрела на часы: половина седьмого. Черт! Как же я могла проспать? Обычно я ставлю будильник на шесть часов, чтобы начать день пораньше, и вот уже потеряла добрых полчаса!

Я схватила трубку, ругая себя за то, что вчера легла слишком поздно и забыла поставить будильник. Но я настолько увлеклась расстановкой книг на полках в гостиной, что совершенно забыла о времени.

– Алло?

– Привет, Мелани! Извини, что звоню в такую рань, но мистер Гендерсон сказал, что это важно и что я должна дозвониться до тебя немедленно. Хотя непонятно, почему он не позвонил тебе сам и не дал мне выспаться. Наверно, потому, что знает, что по субботам у меня ранний подъем. – Легкая гнусавинка в голосе секретарши особенно раздражала в шесть тридцать утра в субботу, зато упоминание имени босса быстро помогло выветрить из головы остатки тумана. Моя собеседница на том конце линии кашлянула.

– Я тебя не разбудила?

– Что ты, Нэнси. Счастлива была встать, чтобы ответить на звонок. – Я подождала. Хотелось, чтобы она оценила мой сарказм. В целом Нэнси Флаэрти неплохо разбиралась в азах своей работы, но ни для кого не было секретом, что большую часть своих активных усилий она придерживала для гольфа, дабы и дальше оттачивать свою коронную подсечку. Увы, большая часть сарказма до нее так и не дошла.