Татьяна Устинова - Свиданье с Богом у огня. Разговоры о жизни, любви и самом важном

• Название: Свиданье с Богом у огня. Разговоры о жизни, любви и самом важном
• Автор: Татьяна Устинова
• Жанр: Современная русская литература
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-04-100323-4

Татьяна Устинова – известный писатель, телеведущая и интереснейший собеседник. Разговоры о жизни, любви и самом важном – сборник размышлений автора о тех самых простых и сложных вещах, составляющих нашу жизнь. Любовь, отношения в семье, дети, друзья, интересные незабываемые встречи – вот те темы-киты, которые интересны каждому из нас. А нетривиальный взгляд писателя делает самые простые и обыденные моменты и события пронзительными и значимыми! Истории, рассказанные Татьяной Устиновой, словно мозаичное панно складываются в напитанную любовью, полную переживаний и сильных эмоций картину жизни!

---

Доклад напишется, работа сделается, солнышко выглянет, весна придет – обязательно должен быть кто-нибудь, кто, может, и не убедит нас в этом, то хотя бы поддержит.

Наш пес-самурай нас поддерживает, и спасибо ему за это!

На грани кипения!

Почему-то билеты на самолет ему все время покупают очень неудобные, ужасно неудобные: или улетать нужно в четыре утра, или прилетать в два ночи и никогда из Домодедова, до которого нам рукой подать, а всегда из Шереметьева, до которого семь верст киселя хлебать!..

Болваны какие-то покупают. То есть болванки, или нет, нет, болванши – секретарши и помощницы бывают исключительно женского рода!..

И мы их потом меняем. Не секретарш, а билеты, ясное дело.

Вот и на прошлой неделе пришлось. Мы рассмотрели билеты, все поняли – и про семь верст, и про четыре утра, и про то, что обратный почему-то на воскресенье, хотя можно смело улететь в пятницу и не сидеть в уездной гостинице все выходные!.. Я, конечно, заорала, что все дураки. Он, конечно, сказал, что оно того не стоит, и поехал в кассу.

Я в это время то ли интервью давала, то ли книги читателям подписывала. Нечто, в общем, важное и общественно-полезное.

И тут он позвонил и что-то такое забормотал в трубку перепуганным голосом.

Я поняла, что дело плохо, и, сделав лицо как у товарища Огурцова из кинокартины «Карнавальная ночь», улыбаясь улыбкой типа «гы-ы-ы», подвиливая задом, извиняясь и кланяясь – люди-то ждут! – выскочила в коридор.

В трубке все это время продолжалось бормотание, а на заднем плане какие-то вопли, не слишком отчетливые, но такие… настойчивые.

– Что случилось?! Ты где?!

– Я в кассе, – сказал он растерянно.

Я думала, его забрали в милицию.

– Я хотел поменять билет. А они говорят, этот тариф поменять никак нельзя, и вообще нужно ехать в кассу, где его покупали, а шут знает, где его покупали, потому что я же сам не покупал, а они говорят…

Тесня его голос в телефонной трубке, раздраженное женское контральто неслось мне в ухо без пауз и запятых.

– …А я вам повторяю – езжайте туда, где куплено, а у нас система этот тариф не грузит и вообще до закрытия полчаса мне кассу сдавать а билеты надо сразу проверять а то накупят а потом сдают а вы знаете как это нам неудобно когда сдают…

Я не выношу хамства – покажите мне хоть одного человека, который бы любил, когда хамят, ну вот и я не исключение!.. Но здесь есть некоторый нюанс.

Конечно, я огорчаюсь, когда хамят мне, и меня это задевает. И потом, как все нормальные люди, я придумываю «достойные ответы», которые в нужную минуту, конечно же, не пришли мне в голову, но когда хамят ему, я готова… убить.

Как говорила Софико Чиаурели, «хорошо бы подкараулить в темном переулке и треснуть кирпичом по голове!»

Он не умеет защищаться, по крайней мере, в этом смысле!.. Он нормальный мужик и базарить с женщиной просто не может. Да еще на повышенных тонах! Да еще без пауз и запятых! Он сразу теряется, краснеет, начинает бормотать извинения – ну его мама с папой так воспитали. Ошиблись, видимо. Нужно было как-то по-другому воспитывать.

– …И что мне тут с вами до самого закрытия сидеть вы что не видите здесь написано е эф джи восемьдесят восемь дробь сорок а должно быть написано пи ку це сто двадцать один тире восемнадцать есть у вас глаза или нет…

– Скажи ей, чтобы она замолчала, – сквозь зубы процедила я.

– Я прошу прощения, – сказал он мимо трубки, – мне плохо слышно. Одну минуточку, пожалуйста.

Она не замолчала, конечно, но он, видимо, куда-то выскочил.

– И вот так уже полчаса, представляешь?!

– Какого лешего ты там стоишь и все это слушаешь?! Далась она тебе! Дойди до соседней кассы и купи другой билет!

– Да жалко же! – Он вдруг засмеялся. – Этот пропадет, а за него казенные деньги плачены!

– Ничего не жалко! – Из ноздрей у меня густо валил пар, а копытом я рыла землю. Красного тумана перед глазами еще не было, но вот-вот.

– Да и вообще я тебе не за этим позвонил!

– Уезжай оттуда немедленно – слышишь?! Это издевательство просто какое-то, а ты почему-то терпишь!

– У нее на столе лежит твоя книжка, представляешь?! А я всегда так горжусь, когда вижу у людей твои книжки, как будто это я сам их все написал.

Я хрюкнула и замолчала.

– А еще у нее очень смешная фамилия, тебе для романа пригодится – Поросевич. Елена Поросевич. Должно быть, нелегко ей живется с такой фамилией.

Это он так ее защищал. От меня.

– Пусть поменяет, – буркнула я.

Нелегко нам всем живется, да?..

И Елене Поросевич – фамилия не удалась, и все к ней лезут с глупостями вроде этих самых билетов, наивно полагая, что к билетному кассиру вполне можно приставать именно с вопросами про билеты. И ему – он жалеет казенные деньги и, как нормальный мужчина, думает, что в устройстве этого мира есть некая разумная логика, если нужно поменять билет, значит, его нужно поменять, и точка!..

Но и мне не легко – я не желаю прощать хамство, особенно в его адрес, и даже в обмен на мой собственный роман, лежащий на столе.

И вот до сих пор испытываю непреодолимое желание «подкараулить в темном переулке и треснуть кирпичом по голове!»

Наш ангел

Эти родственники присутствовали в нашей жизни всегда. Есть московские родственники, а есть курские. Из Курска родом мой прапрадедушка Алексей Михайлович, полный георгиевский кавалер и герой Плевны. Кто-то из родных когда-то давным-давно ездил на экскурсию в «братскую Болгарию» и в этой самой Плевне на памятнике русским воинам нашел его фамилию. Прабабушка Александра потом перебралась в Москву, и таким образом часть семьи оказалась здесь, а часть осталась там.

Когда я была маленькой, курские родственники наезжали довольно часто, жили у бабушки с дедушкой. Они приезжали с чемоданами, жесткими, коричневыми, с побитыми алюминиевыми уголками – у нас таких не водилось!..

У девчонок – там тоже две сестры – были косы, а в косах роскошные банты, повязанные на редкость искусно и красиво. Родственники привозили конфеты «Птичье молоко» в узких, длинных коробочках с картинками на крышках – у нас не было таких коробочек и таких картинок!..

Мы с Инкой, сестрой, с самого детства к конфетам были равнодушны. Мы любили леденцы «Взлетные», свежий черный хлеб, воблу и газированную воду «Буратино». И еще яблоки! Вот курские яблоки были особенные – красные, крепкие, щекастые, как купчихи на картинах Кустодиева. Про Кустодиева я была отлично осведомлена, потому что мама каждую субботу таскала нас в Третьяковку, даже не на экскурсию, а «на лекцию». Дорога была неблизкой, «лекция» умной и продолжительной, очень хотелось спать и есть, до русской иконописи, Феофана Грека, равно как и до Кустодиева, мне не было никакого дела, но приходилось терпеть.

Впрочем, летом, когда приезжали родственники из Курска и привозили яблоки в больших деревянных ящиках, пахнувшие свежей стружкой, никаких «лекций» не было, зато мы ездили на речку!.. Гостей полагалось развлекать, и бабушка, которая никаких развлечений особенно не приветствовала, – работа всегда найдется, вот и нужно работать, чтобы «заслужить» отдых, – собирала сумочки, мы долго ехали на автобусе, потом тащились вдоль шоссе, потом по краю песчаных карьеров выходили к реке, и можно было купаться сколько угодно! У нас же гостят родственники, значит, мы не просто так купаемся, а «со смыслом»!

Когда гости, все немного не так, как в обычной жизни, – вот купание, к примеру, и свежие лепешки на завтрак, которые бабушка не ленилась печь.

На ночь приходилось ставить раскладушки или даже на полу стелить матрасы, и тогда в комнатах было не пройти, красота!.. Гостей укладывали непременно на кровати, они отказывались и протестовали, а хозяева устраивались на полу. И в этом тоже было приключение! Снизу привычная комната выглядела совсем иначе, и я долго вертела головой, рассматривала плоскую люстру с нарисованными вишнями, книжные полки и внутренности большого полированного стола, который раздвигали только на праздники, когда собиралось много народу. В конце концов бабушка шикала на меня, чтоб не вертелась, но я все равно вертелась.

Потом подросшие девчонки стали приезжать из Курска вдвоем, без родителей. Это называлось «за покупками». Утром они вставали, исчезали на целый день, чтобы вечером вернуться совершенно обессиленными, но «с добычей». «Добывали» трикотажные кофты, колготки и – предел мечтаний! – сапоги! Сапоги удавалось добыть не в каждый приезд, зато рассказы про очереди с первого на третий этаж ЦУМа или «Детского мира» были обстоятельные, с подробностями, как детектив.

Потом все совсем выросли, повыходили замуж, старики постарели и приезжать перестали. Много лет мы состояли в более или менее бессмысленной переписке – у нас все слава богу ничего, а как у вас?.. Как здоровье тети Раи и дяди Алексея? Уродились ли в этом году яблоки?..