Том Николс - Смерть экспертизы

• Название: Смерть экспертизы
• Автор: Том Николс
• Жанр: Зарубежная психология
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-04-093427-0

Мы знаем, что глютен опасен. Мы уверены, что прививки не нужны. Мы не сомневаемся, что наших детей учат неправильно. Мы знаем лучше, ведь мы – настоящие ьэксперты, а не эти «умники» с дипломами и научными степенями. Автор этой книги, Том Николс, – американский ученый и политолог, специалист по международным отношениям и пятикратный чемпион Jeopardy! американского аналога «Своей игры». «Смерть экспертизы» – это не просто исследование современных тенденций в обществе, но и призыв задуматься, почему так происходит и, что самое главное, к чему это может привести.

---

Так из-за чего весь шум? Что изменилось столь кардинально, что стало для меня причиной написания этой книги? Действительно ли мы наблюдаем процесс гибели экспертного знания, или это не более чем обычные жалобы интеллектуалов, которых никто не слушает, разве что учитывают их условный статус самых умных среди собравшихся? Может быть, это просто беспокойство, которое возникает среди профессионалов по поводу нездоровых тенденций, усиливающихся после каждого цикла социальных или технологических изменений. Или же это всего лишь типичное проявление возмущенного тщеславия чересчур образованных, причисляющих себя к интеллектуальной элите профессоров, вроде меня.

Это не диалог между экспертами и обществом, а использование традиционных знаний как готового товара по мере необходимости, и только в желаемой степени. Зашейте мне рану на ноге, но не читайте лекций о моей диете.

В самом деле, может, гибель экспертного знания – это признак прогресса? В конце концов, образованные профессионалы уже больше не обладают безраздельным господством над сферой знаний. Тайны жизни больше не спрятаны в гигантских мраморных мавзолеях, огромных библиотеках мира, чьи залы смущают даже тех сравнительно немногих людей, кто может их посещать. В подобных обстоятельствах в прошлом между экспертами и обычными людьми было меньше напряжения, но лишь потому, что граждане были просто не способны сколько-нибудь всерьез противостоять экспертам. Более того, во времена, предшествовавшие эпохе появления средств массовых коммуникаций, было мало возможностей для подобной дискуссии.

Участие в политической, интеллектуальной и научной жизни вплоть до начала двадцатого века было гораздо более ограниченным, и дебаты на тему науки, философии и публичной политики велись внутри маленького круга образованных мужчин, вооруженных перьями и чернилами.

И нельзя сказать, чтобы это были так называемые «старые добрые времена», события давно минувших дней. То время, когда большинство людей не заканчивали средней школы, когда лишь немногие поступали в колледж, и крохотная часть населения получала профессию, все еще живо в памяти многих американцев.

Всего за последние полвека социальные изменения окончательно разрушили старые расовые, классовые и иные барьеры не только между американцами в целом, но также и между необразованными гражданами и экспертами в частности. Более широкий круг обсуждения означал больший уровень знаний, но и большую степень социального взаимодействия. Всеобщее образование, неограниченные права для женщин и меньшинств, рост среднего класса и увеличившаяся социальная активность – все это привело маленькую группу экспертов и огромную массу граждан, которые почти два столетия до этого редко общались друг с другом, в непосредственное соприкосновение друг с другом.

Но при всем при этом уважения к знаниям не стало больше – напротив, усилилось необъяснимое убеждение, бытующее среди американцев, что каждый из них так же умен, как любой другой. А это – отрицание образования, цель которого приучить людей, вне зависимости от того, насколько они умны или способны, учиться всю оставшуюся жизнь. Но сейчас мы живем в обществе, где приобретение даже самого малого знания является конечной, а не начальной точкой образования. И это опасная вещь.

Что впереди

В последующих главах я назову несколько источников данной проблемы. Часть из них обусловлена человеческой природой, какие-то характерны исключительно для Америки, а другие же – неизбежный продукт современной эпохи с ее изобилием.

В следующей главе мы обсудим понятие «эксперт» и то, является ли конфликт между экспертами и непрофессионалами таким уж новым. Что вообще означает быть экспертом?

Когда вам нужно принять непростое решение по вопросу, находящемуся вне вашего опыта или компетенции, к кому вы обратитесь за советом? (Если вы считаете, что вам не нужен ничей совет, то вы, скорее всего, один из тех людей, кто вдохновил меня на написание этой книги.)

Во второй главе я исследую, почему разговор в Америке стал таким утомительным процессом не только между экспертами и рядовыми гражданами, но и в целом. Если быть честными, то мы должны признать, что каждый из нас может быть дотошным и даже разгневанным, когда мы говорим о вещах, которые много значат для нас, особенно в том, что касается наших твердых убеждений и идей. Большинство препятствий в общении между экспертами и их клиентами заключены в изначальных человеческих слабостях. И в этой главе мы начнем с того, что изучим естественные барьеры, препятствующие лучшему пониманию друг друга. А уже затем более пристально рассмотрим конкретные проблемы начала двадцать первого века.

Мы все страдаем от такого рода проблем, как, например, склонности к подтверждению своей точки зрения – естественной тенденции соглашаться с теми фактами, которые подтверждают то, во что мы уже верим. У нас у всех есть свой личный опыт, свои предрассудки, страхи и даже фобии, которые не позволяют нам принять совет специалиста. Если мы верим, что определенное число приносит удачу, то ни один математик не разубедит нас в этом. Если мы убеждены в том, что летать опасно, то ни космонавт, ни пилот истребителя не сможет развеять наши страхи. И некоторые из нас, как бы неделикатно это ни прозвучало, недостаточно умны, чтобы понимать, когда мы ошибаемся, вне зависимости от того, какими намерениями мы руководствуемся. Так же, как не все одинаково способны правильно взять ноту или начертить прямую линию, многие люди просто не могут заметить пробелы в собственных знаниях или понять свою неспособность вести аргументированный спор.

Образование помогает нам осознать проблемы вроде указанной склонности и заполнить пробелы в наших знаниях, чтобы мы могли чувствовать себя увереннее и лучше. К сожалению, современная американская университетская система, и то, что студенты и их родители воспринимают ее, как заурядный предмет потребления, является в настоящее время частью проблемы.

В третьей главе мы обсудим, почему широкая доступность университетского образования – как это ни парадоксально – заставляет многих людей думать, что они стали умнее, когда на самом деле приобрели лишь иллюзорные знания, подкрепленные дипломом сомнительного достоинства. Когда студенты становятся ценными клиентами, вместо того чтобы быть учениками, у них сразу же повышается самооценка, но почти не прибавляется знаний. Хуже того, у них не развивается привычки к критическому мышлению, что позволило бы им продолжать учиться и оценивать разного рода сложные проблемы, которые им придется обдумывать и решать в качестве граждан своей страны.

Уважения к знаниям не стало больше – напротив, усилилось необъяснимое убеждение, бытующее среди американцев, что каждый из них так же умен, как любой другой. А это – отрицание образования, цель которого приучить людей, вне зависимости от того, насколько они умны или способны, учиться всю оставшуюся жизнь.

Современная эпоха технологий и коммуникаций дает возможность совершить гигантские скачки в приобретении знаний, но при этом она потакает нашим слабостям и усиливает их. Хоть Интернет и не единственный, кто виноват в гибели экспертного знания, но он – одна из главных причин происходящего, по крайней мере, в двадцать первом веке. В четвертой главе я исследую, каким образом самый главный источник знаний в человеческой истории со времен Гутенберга стал практически основой для нападок на традиционную систему знаний. Интернет это богатейшее хранилище знаний, но в то же время – средство распространения повальной дезинформации. Интернет не только отупляет многих из нас, он делает нас более жестокими: сидя в одиночестве за клавиатурой, люди склонны больше спорить, чем обсуждать, и больше оскорблять, чем слушать.

В свободном обществе журналисты должны быть в числе самых важных судей в большой неразберихе между невежеством и образованностью. А что происходит, когда граждане требуют, чтобы их развлекали, а не информировали? Эти насущные вопросы мы обсудим в пятой главе.

Когда мы хотим получить информацию, то доверяем средствам массовой информации, которые отделят факты от вымысла и сделают сложные темы понятными для людей, не обладающих массой свободного времени и силами, чтобы отслеживать все тенденции в нашем активном мире. Однако в эпоху информационного века профессиональные журналисты сталкиваются с новыми проблемами. И это не только почти неограниченное, по сравнению с опытом пятидесятилетней давности, эфирное время и газетная площадь под новости. Потребители ждут, чтобы все это информационное пространство заполнялось мгновенно и обновлялось непрерывно.

В этой сверхконкурентной медийной среде у редакторов и продюсеров уже не хватает терпения – или финансовых возможностей – позволять журналистам расширять и наращивать свою профессиональную компетентность или углублять знания относительно конкретного предмета. И нет никаких признаков того, что большинству потребителей новостей необходимо подобное. Экспертов зачастую низводят до производителей кадров дня или «броских цитат» – если вообще консультируются с ними. И каждый, кто вовлечен в информационную индустрию, знает, что если эти эксперты недостаточно симпатичны, или презентабельны, или способны развлекать публику, то переменчивая зрительская аудитория найдет менее утомительную альтернативу, просто кликнув мышкой или нажав кнопку телевизионного пульта.