Марк Бомон - Muse. Electrify my life. Биография хедлайнеров британского рока

• Название: Muse. Electrify my life. Биография хедлайнеров британского рока
• Автор: Марк Бомон
• Жанр: Музыка и балет
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-04-102108-5

Первая книга о сверхпопулярной британской группе Muse на русском языке. Марк Бомон несколько лет ездил на гастроли вместе с участниками коллектива, что позволило ему создать действительно захватывающую биографию группы: честную, эмоциональную, пристальную, вызывающую. Эта книга ваш единственный шанс оказаться в сумасшедшей вселенной Muse.

---

Вы были практически готовы подписать контракт с Columbia до того, как на вас вышли Maverick, правильно?

Ага, тут вот что произошло: когда мы выступили в порту Санта-Моники, Рик Рубин сказал, что они очень крутые. Он подошел ко мне и шепнул на ухо: «Блин, они просто великолепны – ты нашел «битлов» двадцать первого века». Да, вот так и сказал. А потом сказал: «Ребята, можете остаться в городе? Я хочу с вами потусить». Мы собирались улетать обратно прямо в тот же день. На концерте был еще один парень из Columbia по имени Тим Девайн, он возглавлял там отдел A&R, в общем, Тим увидел реакцию Рика Рубина и сказал: «Ладно, мы поменяем вам рейс, останьтесь еще на пару дней». Я вернулся в гостиницу и увидел на автоответчике сообщение от Гая Осири, одного из A&R-щиков, с которым я встречался в первой поездке в Америку, и Гай сказал: «Ребята, я знаю, вы сейчас в городе – вы просто обязаны выступить для меня», и я ответил: «Мы не можем, нашу поездку оплачивает Columbia», а он сказал: «Если вы не выступите для меня, вам придется снова лететь в Лос-Анджелес через неделю!», и я подумал: «Блин, вот так я точно не хочу». В общем, я сказал: «Перезвоню позже», позвонил Тиму Девайну и сказал: «Слушай, мы сыграем показательный концерт для еще одного лейбла, ты как на это смотришь?», а он ответил: «Не надо так делать, вы тут, вообще-то, на наши деньги». Я сказал: «А если я попрошу этот другой лейбл оплатить проживание в отелях?» Ему это все равно не понравилось, но я уже принял решение, [что] мы выступим. В общем, я позвонил Гаю и сказал: «Хорошо, вот мое предложение, если ты оплатишь проживание в гостиницах, а обратно мы полетим бизнес-классом, мы выступим!» Он согласился, и на следующий день мы дали показательный концерт для Maverick. Он пришел со Стивом Джонсом, остановил их после второй или третьей песни и сказал: «Вот ради таких моментов я и пришел в музыкальный бизнес, вы, ребята, просто очень крутые». Все происходило в репетиционной комнате. На следующий день он позвонил мне и сказал: «Слушай, у тебя лучшая в мире группа, я очень хочу подписать с ней контракт. Я знаю, что вами интересуется Columbia, но я гарантирую, что дам вам все, что вы захотите. Вот номер моего юриста». Я записал этот номер, отдал его своему юристу, и нам в самом деле буквально дали все, что мы попросили. Просто удивительно для группы, которая не была никому нужна. Когда я сказал ему, что контракт будет только для Америки, он был не очень доволен, но ответил: «Если это единственный способ их заполучить, я согласен».

И после этого с другими территориями уже было легче?

Да, примерно так и есть. Великобританию на самом деле мы оставили напоследок; следующую сделку я заключил с Тимом и Петрой из Motor Music, которые в Германии работали с Universal. Тим тоже был моим старым приятелем, который долго работал в A&R-отделе немецкого филиала Polydor, и я когда-то делал с ними альбомы. Он уже знал, что я работаю с группой, и проявил интерес, так что следующий контракт мы подписали с ним. А после этого мы нашли во Франции Naïve, совершенно новый независимый лейбл, организованный Патриком Зелником, который восемнадцать лет управлял Virgin France, а главой отдела поиска артистов и репертуара у них был Фредерик Ребе, который раньше работал на Sony Music, и у нас были совместные проекты. Они тоже согласились заключить с нами контракт, который мы попросили. В общем, мы поработали с Naïve, в Бенилюксе я подписал их на Play It Again Sam, опять-таки напрямую через Кенни Гейтса и Лео Ван Схака. А потом мы собирались подписаться на [британский] лейбл под названием Disco Valante, помните таких? Его владельцами были Энди Фергюсон – он был менеджером The Undertones – и Джулиан Палмер. Но они были «дочками» Sony, так что присылали мне предложения о контракте на 55 листах, которые совершенно не соответствовали тому, что мы обсуждали. А еще в это время я вел переговоры с парнем по имени Майкл Париси, тогдашним главой A&R-службы австралийского лейбла Mushroom. Ему очень нравилась группа, он считал их просто, блин, великолепными, и говорил, что Корда [Маршалл] был совершенно неправ, отказав им. И я сказал: «Ладно, забудь про Великобританию, я заключу с тобой контракт по Австралии». Я тогда был в Лос-Анджелесе, а Корда как раз летел через Лос-Анджелес из Австралии. Я встретился с ним в «Небесном баре» в гостинице «Мондриан», мы обсудили контракт по Австралии, а потом он повернулся и сказал: «А как насчет Великобритании?» А я ответил: «Ты сам отказал нам в Великобритании». Он сказал: «А вот сейчас я хочу вас подписать». Я сказал: «Корда, я тебя знаю, ты на следующей неделе уже передумаешь!» В общем, я записал условия контракта на салфетке и заставил его подписать. Я до сих пор храню эту салфетку – именно таким и вышел договор. И он был очень на меня обижен, потому что условия были фантастическими для нас, но дорогими для них. Собственно, это и был контракт – юристы потом в буквальном смысле списывали с салфетки. Вот как все было в Великобритании. И, если честно, слава богу, я знал, что Mushroom будет нашим лучшим вариантом, а Корда – отличный партнер, потому что когда он начал с нами работать, он сразу все понял.

Как финансировалась работа над Showbiz?

Посредством контракта с Maverick. Это был контракт на два альбома. Мы получили неплохой аванс, и я уже успел подсчитать, что его хватит на первый альбом.

И вы выбрали Джона Лекки?

Джон и так уже был почти что с нами. Я впервые привел Джона на концерт Muse в «Уотер-Рэтс», хотя еще до этого ставил ему все записанные демки. После концерта в «Уотер-Рэтс» он неплохо поговорил с Мэттом. А на CMJ он на самом деле приехал только для того, чтобы поддержать нас. Вопрос был только в том, чтобы найти подходящий лейбл, а потом сделать все так, как хотел Джон.

Вы были довольны альбомом?

Абсолютно. Мне кажется, он вышел очень хорошим. Мы практически не лезли в работу – мы полностью доверяли Джону, группа тоже ему доверяла, так что они пошли в студию и все сделали.

Пол Рив

Какие у вас были впечатления от альбома Showbiz?

Мне показалось, что это очень хороший первый альбом. Я был в восторге от работы с Джоном, потому что он был и остается одним из моих героев, так что для меня это была работа не только с группой, но и с Джоном. После окончания работы над любым альбомом какое-то время ты его просто слушать не можешь, но потом, когда я к нему вернулся, то решил, что он хорош. Я до сих пор считаю, что это хорошая, мощная запись и что это до сих пор их самый искренний альбом. Я гордился им, своим вкладом в него.

Ваш вклад в основном ограничивался прямолинейными поп-песнями, а вот с Джоном они уходили на более экспериментальную территорию, что потом продолжилось и на Origin…

Это просто «мое». Я сочиняю песни, и я люблю поп-песни как музыкальную форму. Вы на самом деле правы, я как-то раньше об этом не задумывался, если честно, и прог – полагаю, сейчас их жанр можно определить именно так, – это не «мое». Вещи вроде Uno или Unintended я считаю прекрасными поп-песнями. Я точно помню разговор, в котором убеждал Мэтта, что они должны записать Unintended, а он в своем типично мэттовском стиле ответил: «Ой, да у меня таких песенок вагон и маленькая тележка!» Он считал себя слишком взрослым для такого. Она на самом деле слегка не вписывается в контекст их тогдашнего творчества, но мне очень нравится эта грань композиторского таланта Мэтта, и я надеюсь, что когда-нибудь в будущем он к ней вернется, потому что как сочинителю поп-песен ему мало кто равен.

Мэтт Беллами

Примерно в то время нас катали в лимузинах и личных самолетах, хотя для этого было еще очень рано – мы продали всего одну пластинку. Я думал, что это все как-то странно, но определенно может куда-то привести. Когда все это провалилось и я опять вернулся к рисованию и декораторству, я был вдохновлен, решил, что если мы однажды смогли оказать такой эффект, пусть он и оказался мыльным пузырем, то сможем так сделать и снова. Лишь через несколько лет мы смогли позволить себе путешествовать на самолетах. Когда я в 18–19 лет побывал в лимузинах и самолетах, у меня, можно сказать, немного открылись глаза, но лишь через шесть лет я впервые сел в самолет по билету, который купил сам! Многие тогда говорили: «Они станут знаменитыми», а я думал: да, может быть, но не после первого альбома. Мне кажется, если бы мы стали всемирно известными в 20 лет, выпустив один альбом, потом бы все покатилось под откос.

Глава третья

Каждое поколение, как говорят, получает ту революцию, которую заслуживает.

В репрессивном обществе шестидесятых бунтарство означало вседозволенность, воплощением которого стало движение «детей цветов», а оформилось все в одни мокрые, распутные августовские выходные 1969 года в Бетеле, на севере штата Нью-Йорк, когда на ферме Макса Ясгура прошел Вудстокский фестиваль. За три дня там собралось полмиллиона человек, уставших от застегнутого на все пуговицы, негибкого общества и бессмысленной жестокости Вьетнама; они решили раздеться и слиться воедино.