Давид Фонкинос - В погоне за красотой

• Название: В погоне за красотой
• Автор: Давид Фонкинос
• Жанр: Современная зарубежная литература
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-389-16746-9

Антуан Дюри преподает в Лионской академии изящных искусств. Его любят коллеги и студенты. Казалось бы, жизнь удалась. Но почему тогда он бросает все и устраивается смотрителем зала в парижский музей Орсэ? И почему портрет Жанны Эбютерн работы Модильяни вновь переворачивает его жизнь? Новый роман знаменитого французского писателя, чьи книги переведены на сорок языков. Впервые на русском!

---

8

В конце дня Антуана вызвали к Матильде Маттель. Неужели он в чем-то провинился? Уж не пришло ли какое-нибудь сообщение из Лионской академии? Он шагал по бесконечно длинному коридору, чувствуя, как на его висках выступают капли пота. На самом деле никакой испарины не было, а было только ощущение, казавшееся невероятно реальным.

Наконец он подошел к кабинету, робко стукнул в дверь. Матильда впустила его. Сейчас она говорила гораздо более холодным тоном, чем прежде.

– Садитесь.

– …

– Я буду с вами откровенна. Господин Фрасье требует вашего увольнения.

– А кто это такой?

– Один из наших гидов, Фабьен Фрасье. Тот, кто работает с «Друзьями музея Орсэ». Он доложил мне, что вы сегодня прервали его во время экскурсии. И тем самым унизили перед слушателями.

– …

– Это правда?

– Но… вовсе нет…

– Так вы вмешались в его рассказ, да или нет?

– Да. Но всего лишь на минутку. Чтобы уточнить один хронологический момент…

– Но вы же могли это сделать потом, наедине, а не перед всей группой.

– Я… я не подумал, что это его так обидит.

– Вы не подумали, что это его так обидит, – повторила Матильда, повысив голос. – Просто поверить не могу! Представьте себе, что вы читаете лекцию в аудитории и вдруг кто-нибудь входит и прерывает вас, чтобы объяснить слушателям какую-то подробность, о которой вы забыли… Вам это было бы приятно?

– Нет… вы правы, – признал Антуан.

– Ну так вот, Фабьен оскорблен до глубины души. Ситуация сложная. Он больше не желает вас видеть. А его высоко ценят все наши группы, и это существенно. Он пожаловался на вас в дирекцию, и его, разумеется, все поддержали. Я в большом затруднении… ведь это я приняла вас на работу…

…

– А значит, тут есть и моя вина. Мне не следовало принимать в музей человека, написавшего диссертацию о Модильяни.

– Я очень сожалею. Я хотел бы извиниться перед ним.

– Вообще-то, это следует сделать в любом случае. Посмотрим, – может быть, тогда он смягчится. Но я вам ничего не гарантирую.

– …

При виде убитого лица Антуана Матильда, разжалобившись, добавила:

– Да, вы… вы действительно странный человек…

Антуан был потрясен собственной бестактностью. Матильда права: сам он ни за что не простил бы такого оскорбления. Теперь он прекрасно понимал причину реакции гида. А что он будет делать, если его не оставят в музее? Подыщет себе другую работу? Но ведь и там повторится та же история: у него опять начнут выспрашивать, почему он бросил Лионскую академию. А он больше не хотел оправдываться. Наверно, зря он нашел себе работу в области, столь близкой к его профессии. Нужно было наняться официантом в кафе или ночным портье в отель. Пока он перебирал про себя все эти соображения, Матильда молча смотрела на него. Долго ли он еще намерен сидеть здесь, не говоря ни слова? С тех пор как она начала работать в Орсэ, ей приходилось иметь дело с самыми что ни на есть разными и оригинальными категориями людей, но Антуан не укладывался ни в одну из них. Все его поведение было совершенно непредсказуемым.

В глубине души Матильда забавлялась этой ситуацией: музейный смотритель, который вмешивается в рассказ гида, – это просто смеху подобно. Честно говоря, такая нелепая выходка не заслуживала увольнения. Она решила заступиться перед Фабьеном за этого смотрителя-эрудита, с его импульсивным характером. Была ли это нормальная реакция специалиста по персоналу на профессиональный конфликт? Скорее всего, нет. Просто Матильде не хотелось, чтобы Антуан ушел из музея. Ей импонировало его своеобразие, она обожала смотреть, как он беседует по утрам с картинами. С самой первой их встречи она пребывала в каком-то непонятном смятении. А ведь она уже давно не испытывала никаких сентиментальных чувств. Мужчины – что элегантные, что интеллигентные – оставляли ее совершенно равнодушной. Матильда убедила себя, что ее тяга к представителям другого пола умерла навсегда. И теперь не понимала, что с ней творится. Она считала Антуана непредсказуемым, но в этом его свойстве таилась мягкость, а не грубость или жестокость, хотя из-за этого было сложно понять, как он поступит через минуту. И ведь это только начало.

Они вместе вышли из кабинета. Коридор, ведущий к лифту, теперь, на обратном пути, показался Антуану гораздо более коротким. Музей был уже закрыт, и, кроме ночных охранников, они никого не встретили. Вместо того чтобы направиться к выходу, Матильда повела Антуана в один из залов. Она хотела что-то ему показать. Они миновали широкий застекленный проем. Из него открывалась волшебная панорама вечернего города. В темноте виднелись огни вдоль Сены, гирлянды лампочек на речных пароходиках, а вдали, за площадью Согласия, иллюминация на большом колесе обозрения. Антуану почудилось, что он только сейчас впервые по-настоящему увидел Париж с тех пор, как поселился здесь.

Войдя в тускло освещенный зал, Матильда остановилась перед фотопортретом девушки:

– Мне тоже случается разговаривать с произведениями искусства. Иногда я прихожу сюда по вечерам… чтобы навестить «Мод». Так ее зовут, а больше я ничего не знаю о ней.

– …

Антуан подошел к портрету; лицо девушки тонуло в цветах. Он прочел имя женщины-фотографа, оно было ему неизвестно: Джулия Маргарет Камерон (1815–1879)[4]. Матильда добавила:

– Я придумываю ей биографию. Пытаюсь представить себе, как она выглядела в жизни. На самом деле я уверена, что фотография нужна именно для этого. Вроде бы реальное изображение, но, глядя на него, можно нафантазировать все, что угодно.

Антуан нашел ее мысль замечательной. Этот интимный разговор, после неприятного объяснения в кабинете, казался ему чудом. По прошествии нескольких минут они покинули юную незнакомку в ее раме. Уходя, Антуан бросил на девушку прощальный взгляд, но различил только отблеск томной усталости на ее лице.

9

Выйдя из музея, они молча постояли на площадке у дверей. Наконец Матильда предложила:

– Я сегодня иду на вернисаж. Не хотите ли со мной?

– Я не могу. У меня тяжело больна мать, – машинально солгал Антуан.

– О, простите, я не знала. Сочувствую вам.

– …

Антуан загодя приготовил эту отговорку на тот случай, если Ален снова предложит ему выпить вместе. Ален… или кто-нибудь другой. Очень удобный предлог для отказа, вполне убедительный. Он пошел было прочь, но уже через несколько шагов пожалел, что отклонил приглашение. Эта женщина успокаивала его смятенную душу. Повернув назад, он догнал ее:

– Извините меня. Я все-таки пойду с вами.

– А как же ваша мать?

– Она не больна. Она хорошо себя чувствует. Даже прекрасно.

– Да-а-а… вас трудно понять…

– О, это просто уловка, – видите ли, меня все время куда-нибудь приглашают. Люди стремятся завязывать знакомства… и говорят, говорят без конца… а человеку, знаете ли, иногда хочется побыть одному…

Антуан слегка запутался в объяснениях, голос его утратил четкость, и теперь Матильда не могла разобрать, что он там бормочет. Но подумала: какое это имеет значение, понятны его слова или нет. Она была счастлива, что он согласился пойти с ней.

И вот они очутились в одной из парижских галерей, где увидели серию удивительных полотен. Художник скопировал самые известные картины великих мастеров, убрав человеческие фигуры. Так, например, одна из них представляла собой зеленовато-коричневый пейзаж под названием «Джоконда без Джоконды». На другой фигурировал американский бар, но пустой, без посетителей, это была знаменитая картина Хоппера[5]. Самое сильное впечатление производил красочный вихрь, подразумевавший «Крик» Мунка, но без его вопящего призрака. Автор – Ив Камото[6] – гордо расхаживал по трем залам галереи, разъясняя публике свой замысел: «вызволить персонажей из их тесных рам». Чувствовалось, что он на верху блаженства: вернисаж для живописца – поистине звездный час его жизни. Однако же как часто это торжество оборачивается пирровой победой: художника из вежливости осыпают градом пустых похвал, которые, в силу своей неискренности, утрачивают смысл и значение. Бывает, он тяжко работает долгие годы, чтобы удостоиться в конце концов такого вечера жалкого самоудовлетворения.

Матильда дружила с Агатой, сестрой и пылкой поклонницей Ива, которая отсутствовала здесь в этот знаменательный день. Она отправилась в полугодовое кругосветное путешествие, придя в отчаяние оттого, что в ее жизни нет ни работы, ни мужчины. Возможно, Агата надеялась подыскать то или другое где-нибудь в Китае или в Чили. Однако она слишком быстро растратила свое выходное пособие, и не исключалось, что этот вояж придется сократить. Временами подруги говорили по скайпу, делясь повседневными новостями и стараясь, насколько возможно, приукрасить их: сидя перед экраном, труднее признаться, что дела не очень-то хороши. Тем не менее Агата несколько раз настойчиво повторила: «Ты обязательно должна сходить на вернисаж моего брата; он жутко обиделся, что я уехала как раз в это время, а ты хоть как-то меня заменишь». Таким образом, на этой выставке Матильда отчасти представляла Агату.