Алексей Пехов - Талорис

• Название: Талорис
• Автор: Алексей Пехов
• Жанр: Книги про волшебников
• ISBN: 978-5-9922-2887-8

Время стирает прошлое, заносит песком забвения, превращает историю в мифы. Талорис, город на краю мира, некогда считавшийся прекрасным, теперь полон мрачных тайн и чудовищ. Именно там произошел Катаклизм, расколовший Единое королевство и завершивший эпоху. В мире успели давно забыть об этом. Люди погрязли в войнах и интригах, они не желают видеть то, что пробуждается на Талорисе спустя сотни лет. Шерон, Мильвио, Дэйт и Лавиани, продолжают свой путь по дорогам герцогств, спеша за синим и белым пламенем, говорящим им о том, что стоит вспомнить прошлое прежде чем станет слишком поздно.

---

Сперва Скворцу показалось, что это бездна под ним застонала. Низкий странный тянущий звук окружил его со всех сторон, начал нарастать, пока не перешел в надрывный рев, прокатившийся по бесконечной пещере.

Он заставил дрожать весь мир. Всю тьму подземелья. И даже каждый камень, испытывая страх от того, что неминуемо должно случиться.

– Простите меня, Шестеро! – крикнул Скворец и замахнулся молотом.

Дэйт думал, что от гулкого глухого воя у него лопнут виски, несмотря на стеганый подшлемник и опущенное забрало салада.

Проклятый сержант точно прилип к не менее проклятому рогу, будто созданному самими шауттами, и льющийся из него рев должен был разорвать головы солдат и обрушить высокий потолок пещеры. Звук длился, длился и длился, пока не стал невыносимым.

А затем оборвался.

Мгновенно, точно кто-то с силой захлопнул дверь на ту сторону.

Тишина, которая наступила, показалась Дэйту вязкой и тяжелой, словно он взвалил себе на плечи всю казну герцога. Воин повернул голову направо и через смотровую щель шлема в отблесках пламени увидел, что мастер Рилли довольно усмехается.

Огненная цепь из факелов на мосту внезапно вздрогнула, а затем ухнула вниз, вместе с людьми, оружием и камнями, которые когда-то были одним из чудес прошлой эпохи.

Они упали в полной тишине, и Дэйт понял, что оглох от рева рога у себя над ухом. Но все равно заорал, поднимая забрало и надрывая севший голос, надеясь, что его услышат:

– Щи-и-и-ты-ы-ы!

Услышали.

Оббитые сталью дубовые квадраты сложились в одну сплошную стену, и на левое плечо Дэйта легло тяжеленное древко длинной пики, которую удерживал стоявший позади него солдат. И все остальные бойцы третьей линии повторили движение.

Противник, оставшийся на этой стороне и отрезанный от своих основных сил, оказался удручен и растерян, и Дэйт был не тем человеком, кто собирался дарить врагу передышку.

– Шагом!

Медленно стальной еж двинулся вперед.

– Давай! Дави! Давай! Дави! – раздавалось с каждым шагом.

Те из фихшейзцев, кто сообразил, к чему все идет, бросились вперед. Их атака была разрозненной и слабой, она не смогла поколебать защитников, и пики встретили угрозу слаженным ударом, а те, кто выжил, откатились назад.

– Давай! Дави! Давай! Дави!

Вновь атака, теперь уже куда более осмысленная. Враги, которые все еще были в большинстве, сбивали пики щитами, и второй шеренге с алебардами нашлась работа. Дэйт ударил поверх голов впереди стоящих, крюком зацепил кого-то за наплечник, повалил, и солдата добили уже без его участия. Скоротечная свалка закончилась щедрой кровью и мощным ударом.

– Давай! Дави! Давай! Дави!

Фихшейзцы бросали оружие, находясь на самом краю Улыбки Шаутта, там, где теперь не было моста. Они сдавались, так и не поняв, что баталия не берет пленных.

– Ускорить шаг! – закричал Дэйт.

И его люди не мешкали. Не испытывали жалости. И не остановились, пока последний из врагов не был сброшен в пропасть.

Пещера была их домом. Крепостью. Спальней. Храмом. Лазаретом. И кладбищем.

Их единственным миром.

Казалось, что они родились в нем, прожили бесконечную жизнь среди мрака, разгоняемого робким пламенем редких костров.

Появились среди влажных острых камней, с первым своим криком вобрав весь холод, что царил здесь, загрубевшей кожей чувствуя каждый сквозняк, которым дышала бездонная пропасть.

Они засыпали под стук молотков и кирок, под него же и просыпались, ждали чуда, а потом снова засыпали. Иногда ожидание сменялось боем, и он давал им тепло, а тепло разжигало ярость и злость. Заставляло кровь быстрее бежать по сосудам, ощущать жизнь среди потерянного времени.

Тогда они били. Кололи. Рубили. Распарывали. Сминали. Протыкали. Кричали. Убивали. И умирали.

А потом все повторялось. Словно в кошмаре.

Дэйт потерялся во времени. В сердце горы не было ни дня, ни ночи, ни заката, ни рассвета. Они пытались отмерять сутки по количеству смен, по расходу пищи и топлива, по хоть чему-то привычному, но конечно же в итоге могли лишь предполагать, сколько на самом деле отряд провел под землей.

По расчетам Дэйта получалось, что два месяца. Еды оставалось чуть меньше половины, и командир, поговорив с каменщиками, приказал интендантам урезать ежедневные пайки на четверть. А расход топлива взять под жесткий контроль, выделяя его лишь для двух лагерных костров, на часовых, «крепости» и для рабочих.

– Люди не ропщут? – спросил он у Тавера.

Тот, потеряв правую руку в первой же стычке, сидел на пустом ящике, потягивая горячий отвар, и его лицо было едва различимо во мраке, отчего почти никто не замечал, как лихорадка постепенно выпивает из него жизнь.

– Все понимают, что мы не сможем идти на ощупь и грызть камни вместо ужина. Я бы на вашем месте, милорд, сократил порции еды еще сильнее. Дело двигается медленно.

– Четверть мы можем себе позволить. А вот половину – нет, – отверг Дэйт. – Воины начнут слабеть, а слабый солдат мало пригоден в бою. Пока еды, спасибо барону, нам хватает.

– Дело движется слишком медленно, – повторил его лейтенант. – Уверен, что им-то постоянно спускают припасы. Время играет против нас, особенно после того как не стало Скворца.

Дэйт лишь стиснул зубы. Потеря главного каменщика привела к тому, что работы замедлились, хотя все и выкладывались на полную. Это была ошибка командира, его ошибка, что он прислушался к просьбе Скворца и разрешил тому самостоятельно обрушить мост.

Можно было лишиться любого другого, но не мастера, от чьего опыта зависел успех всего мероприятия. Каменщик погиб под обломками.

– Сегодня рабочие обещают сломать второй мост. Опоры едва держатся. – Дэйт встал. – Отдыхай.

– Скоро моя смена.

– Ее разделят Зидва и Харги. Ты едва стоишь на ногах, так что слышать не хочу о том, что ты здоров. И пусть врач поменяет повязку. Это приказ.

Тавер, тихо ругнувшись, лег на матрас из отсыревшей соломы:

– Проклятье! Угораздило же меня!

Дэйт оставил его и в сопровождении Дикая, держащего факел, прошел вдоль берега маслянистого озера, где располагался их лагерь, а после направился к Улыбке Шаутта.

Оруженосец в накинутом на латный доспех теплом плаще казался громоздким и неуклюжим. На его обросшем щетиной молодом лице явственно читалось выражение недовольства.

– Что еще? – буркнул Дэйт.

– Ваша безопасность, милорд. Я должен быть рядом с вами. Моя обязанность защищать вас.

– Теперь понимаю, как я доставал его светлость теми же самыми словами, – с напускным смирением произнес начальник охраны. – Парень, если начнется свалка, я в состоянии о себе позаботиться. Выживал же я как-то раньше, до того, как ты вообще появился на свет!

– Я…

Дэйт остановил собиравшийся обрушиться на него водопад слов движением ладони:

– Довольно! Право, когда ты по моему приказу «паниковал» на мосту, мне это больше нравилось. Зачем ты попросился в мой отряд, Дикай?

– Милорд?

– Совершенно простой вопрос, парень.

– Я защищаю свою страну. И ради славы. Не буду врать.

– Защищать страну можно сотней разных способов. Если ты хотел славы, титулов, земель, благосклонности герцога – надо было отправляться вместе с ним на запад, туда, где сейчас идут основные бои. Быть у него перед глазами, стяжать эту самую славу. Ведь понимаешь же ты разницу между мной и герцогом?

– Мой дед погиб на Брокаванском перешейке в прошлую войну. Я не мог… боюсь, милорд, не смогу объяснить. Но… страну надо защищать не только ради золота и титула, как думают многие. Как говорила моя матушка: есть рыцари на белом коне, а есть те, кто помогают им на этом коне удержаться.

– То есть в отличие от остальной молодежи ты не планируешь стать героем?

– О нет, милорд. Еще как планирую. Хочу быть как воины прошлого. Чтобы обо мне пели песни потомки. Вам разве такого не хотелось, милорд?

– Хотелось, – признал Дэйт. – Но очень давно.

– А теперь, милорд?

– С годами, парень, многие вещи, которые ты ценил раньше, внезапно становятся совершенно не важны.

– А что же важно?

– Сохранить жизни своим людям, например. Закончить дело, из-за которого мы здесь. Увидеть солнечный свет. Вернуться к дочерям. Дождаться внуков. Важных вещей в мире бесконечное количество, мой оруженосец. А песня, в которой тебя будут помнить лет через триста… песня это лишь песня.

– Вы не любите легенды, милорд?

Дэйт протянул свой факел к горевшему факелу Дикая, зажег его.

– Легенды рассказывают нам о прошлом, парень. И я люблю слушать их. Но не желаю лишь превратиться в миф, точно герой из прошлого. Это необязательно – самому становиться легендой.

– Иногда такое происходит вопреки нашему желанию, милорд. Думаете, Тион, Лавьенда или Арила этого так уж хотели?

Дэйт задумчиво посмотрел на оруженосца:

– Не поспоришь. Сегодня обрушивают второй мост, отправляйся к нему, найди Харги, скажи, что Тавер еще не оправился от раны и сегодня я оставил его в лагере. Я проверю посты на первом, у Зидвы и Рилли, а потом приду к вам.