Кен Лю - Бумажный зверинец (сборник)

• Название: Бумажный зверинец (сборник)
• Автор: Кен Лю
• Жанр: Зарубежная фантастика
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-17-095768-2

Кен Лю, популярный китайско-американский писатель, троекратный обладатель премии «Хьюго», а также других премий и наград, представляет сборник рассказов «Бумажный зверинец и другие истории». В этом сборнике прошлое смыкается с будущим, мифология Древнего Китая прорастает в реалии современного мира, боги сходят со страниц ветхих манускриптов, чтобы помочь простым людям, попавшим в беду, а героем способен стать любой человек, осознающий свою ответственность перед современниками и не лишенный чувства порядочности. Опасные космические странствия и мудрые советы Царя Обезьян, вера, способная свернуть горы, и умолчание, приводящее к геноциду сотен тысяч жизней, – творческий диапазон Кена Лю поражает воображение!

---

Больше они не говорили об изменении пути железной дороги.

После того, как люди ушли, мы с Ян вышли из-за статуи. Некоторое время мы смотрели на отломанные руки Будды.

– Мир меняется, – сказала Ян. – Гонконг, дороги из железа, иностранцы с проводами, которые передают речь, и машины, изрыгающие дым. В чайных домах появляется все больше и больше странников, описывающих эти чудеса. Думаю, что поэтому уходит старая магия. Но ей на смену непременно придет другая магия, более сильная.

Ее голос звучал ровно, без эмоций, словно осенняя спокойная гладь озерной воды, однако слова ее казались страшной истиной. Я думал о попытках своего отца оставаться в хорошем расположении духа, когда к нему обращалось все меньше и меньше клиентов. Я думал о том, зря ли я потерял время, пытаясь выучить различные заклинания и движения танца с мечами.

– Что ты собираешься делать? – спросил я, представляя, как в полном одиночестве среди холмов она будет пытаться найти еду, которая позволит сохранить ее магию.

– Я могу сделать только одно, – ее голос дрогнул на мгновение, как будто гладь озера всколыхнулась брошенной в него галькой.

Но потом она посмотрела на меня и взяла себя в руки.

– Мы можем сделать только одно: научиться выживать.

* * *

Вскоре железная дорога стала неотъемлемой частью местности: черный локомотив пыхтел по зеленым рисовым полям, пускал в небо пар и тянул за собой длинный состав, словно дракон, спускающийся вниз с дальних, почти скрытых синей дымкой гор. Некоторое время люди восхищались этим зрелищем, а дети бегали вдоль путей, пытаясь обогнать паровоз.

Но вскоре копоть из печей локомотивов уничтожила рис на ближайших к путям полях, а одним жарким полуднем двое детей, игравшие на рельсах, не смогли сойти с места от страха и погибли. После этого люди перестали восхищаться поездом.

Никто больше не приходил к нам с отцом и не просил об услугах. Они шли в христианскую миссию или к новому учителю, который утверждал, что учился в Сан-Франциско. Молодежь начала покидать деревни, переезжая в Гонконг или Кантон, наслушавшись рассказов о ярких огнях и хорошо оплачиваемой работе. Поля лежали невозделанными. В деревне, чувствуя себя брошенными, остались только старики и дети. Приходили люди из далеких провинций, хотели купить дешевую землю.

Отец проводил все дни с утра до ночи, сидя в передней у входа, положив «Хвост ласточки» на колено и уставившись на дверь. Он как будто превратился в статую.

Каждый день, возвращаясь домой с полей, я видел, как в глазах отца на мгновение загоралась искорка упования на чудо.

– Может, кому-нибудь понадобилась помощь? – спрашивал он.

– Нет, – отвечал я, стараясь, чтобы мой голос не звучал мрачно. – Я уверен, что скоро объявится живой труп. Прошло уже слишком много времени с тех пор, как мы справились с последним.

Говоря это, я не смотрел отцу в глаза, потому что не хотел замечать, как в них гаснет последняя надежда.

А потом, вернувшись днем домой, я нашел отца повесившимся на большой балке в спальне. С онемевшим сердцем я спустил его тело вниз и подумал, что он был чем-то похож на тех, за кем охотился всю жизнь, ведь все они жили благодаря старой магии, которая ушла и не вернется уже никогда, – и они уже не знали, как выжить без нее.

«Хвост ласточки» лежал в моей руке тяжелым, бессмысленным грузом. Я всегда думал, что стану охотником за демонами, однако что мне оставалось делать, если исчезли все демоны и духи? Все даоистские благословения, наложенные на меч, не смогли спасти гаснущее сердце моего отца. И если бы я остался, то, возможно, мое сердце также налилось бы тяжестью и я бы жаждал только смерти.

Я не видел Ян с того дня шесть лет назад, когда мы прятались в храме от геодезистов железной дороги. Однако я вспомнил ее слова.

Научиться выживать.

Я сложил свои скромные пожитки в суму и купил билет до Гонконга.

* * *

Охранник-сикх проверил мои бумаги и помахал мне через ворота.

Я остановился, чтобы проследить взглядом рельсы, которые уходили вверх по крутому склону горы. Они казались не столько железнодорожными путями, сколько лестницей, уходящей прямо в небеса. Это был фуникулер – линия вагонеток, идущая к вершине пика Виктории, где жили правители Гонконга и куда запрещалось приходить китайцам, которые, однако, годились для того, чтобы забрасывать лопатами угли в котлы и смазывать шестеренки.

Я зашел в машинное помещение, окутанный клубами пара…

Через пять лет я знал ритмический грохот поршней, стаккато трущихся шестеренок, как собственное дыхание или биение сердца. Мне нравилась музыка этой упорядоченной какофонии, напоминавшая мне начало народной оперы, когда раздавались удары цимбал и гонгов. Я проверял давление, вставлял уплотнительные прокладки, стягивал фланцы, заменял изношенные шестерни в резервных кабельных узлах. Я полностью ушел в работу, которая была тяжелой, однако доставляла удовольствие.

В конце моей смены мир погружался во тьму. Я выходил из машинной, глядел на полную луну в небе и наблюдал, как еще одна вагонетка, полная пассажиров, возносится к вершине горы на тяге собранного мной двигателя.

– Не давайте китайским духам поймать вас в свои сети, – сказала женщина с яркими белыми волосами, ехавшая в вагонетке, а ее спутники засмеялись.

Я вдруг понял, что пришла ночь Юлана, праздника духов. Я должен принести что-нибудь своему отцу, может быть, каких-нибудь бумажных денег из Вонкока.

– Как это ты закончила, когда мы с тобой еще не развлеклись как следует? – донесся до меня мужской голос.

– Таким девицам, как ты, не следует дразнить нормальных людей на улице, – сказал другой мужчина и засмеялся.

Я посмотрел в их сторону и увидел китайскую девушку, стоявшую в тени, чуть в стороне от станции. Ее облегающий чонсам в западном стиле и яркий макияж четко выдавали профессию. Два англичанина преградили ей путь. Один пытался обнять ее, а она пыталась отстраниться.

– Пожалуйста! Я очень устала, – просила она на английском, – может, в следующий раз.

– Прямо сейчас, не будь идиоткой, – уже ожесточенно сказал первый мужчина. – Мы тут ничего не обсуждаем. Пошли, и делай то, что нужно.

Я подошел к ним.

– Эй!

Мужчины повернулись и посмотрели на меня.

– В чем дело? – продолжал я.

– Тебя это совершенно не касается.

– Думаю, что это меня касается, – сказал я. – Как вы обращаетесь с моей сестрой?

Сомневаюсь, что кто-либо мне поверил. Однако пять лет работы с тяжелым машинным оборудованием сделали мое тело внушительным и крепким. Они оценили мой вид, лицо, руки, испачканные машинным маслом, и, скорее всего, решили, что не стоит людям из приличного общества связываться с ничего не значащим китайским инженером.

Проклиная меня, они отошли к очереди на вагонетки до пика.

– Спасибо! – сказал она.

– Сколько ж времени прошло, – сказал я, посмотрев на нее.

И чуть было не добавил: «Прекрасно выглядишь». Но промолчал. Она выглядела уставшей, изможденной и нервной. Резкий запах ее духов неприятно ударил мне в нос.

Но я ничуть не осуждал ее. Роскошь осуждать кого-то могли позволить себе только те, кому не нужно было выживать.

– Пришла ночь праздника духов, – сказала она. – Не хотелось больше работать. Нужно подумать о моей матери.

– Пойдем сделаем подношения вместе? – предложил я.

Когда мы переправлялись на полуостров Цзюлун, легкий бриз над водой оживил девушку. Она намочила полотенце горячей водой из чайника, который нам принесли на пароме, и стерла свой макияж. Я почувствовал легкий оттенок ее естественного запаха: как всегда свежего и волнующего.

– Прекрасно выглядишь, – сказал я, действительно имея это в виду.

На улицах Цзюлуна мы купили выпечку, фрукты, холодные пышки и приготовленного на пару цыпленка, ладан и бумажных денег. Мы рассказали друг другу о том, что произошло с нами в последнее время.

– Как охота? – спросил я. Мы оба рассмеялись.

– Я так хочу снова стать лисой, – сказала она, рассеянно вгрызаясь в куриное крыло. – Прошло совсем немного дней после нашей последней встречи, когда я почувствовала, что магия совсем оставила меня. Я не могла больше превращаться.

– Как жаль, – сказал я, не зная, чем ее утешить.

– Моя мать научила меня любить людскую жизнь: одежду, еду, народную оперу, старинные истории. Однако она никогда от них не зависела. Когда она желала того, преображалась в свою истинную форму и шла охотиться. Но теперь, в этом виде, что я могу? У меня нет когтей. У меня нет острых зубов. Я даже не могу быстро бегать. У меня осталась только моя красота – то, за что ты со своим отцом убили мою мать. И теперь я живу именно тем, в чем однажды вы лживо обвинили мою мать: я приманиваю мужчин за деньги.

– Мой отец тоже умер.