Мария Метлицкая - Я тебя отпускаю

• Название: Я тебя отпускаю
• Автор: Мария Метлицкая
• Жанр: Любовный роман
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-04-103668-3

Как часто то, во что мы искренне верим, оказывается заблуждением, а то, что боимся потерять, оборачивается иллюзией. Для Ники, героини повести «Я отпускаю тебя», оказалось достаточно нескольких дней, чтобы понять: жизнь, которую она строила долгих восемь лет, она придумала себе сама. Сама навязала себе правила, по которым живет, а Илья, без которого, казалось, не могла прожить и минуты, на самом деле далек от идеала: она пожертвовала ради него всем, а он не хочет ради нее поступиться ни толикой своего комфорта и спокойствия и при этом делает несчастной не только ее, но и собственную жену, которая не может не догадываться о его многолетней связи на стороне. И оказалось, что произнести слова «Я тебя отпускаю» гораздо проще, чем ей представлялось. И не надо жалеть о разрушенных замках, если это были замки из песка.

---

И они действительно радовали, все эти немыслимой красоты египетские верблюды из пахучей кожи, деревянные таиландские слоны с крошечными бивнями из натуральной слоновой кости, милые голубоватые фигурки знаменитой фирмы Lladro из Испании, тоже купленные, кстати, за безумные деньги, серебряные статуэтки скрипачей из Иерусалима, сувенирный кальян из Стамбула и прочая чепуха, привезенная и купленная на сэкономленное на кафешках, рынках и магазинах тряпья?

Только кому будет нужна эта память после того, когда их с мамой не станет? Родственников у них, считай, нет: какие-то троюродные сестры в Череповце, да и виделись они пару раз в жизни.

«Завещаешь знакомым, – грустно шутила мама. – Ну или просто кому-то отдашь».

Но пока-то мы есть! И сине-золотая черепаха встанет на сувенирную полку рядом с верблюдом и скрипачом! И они с мамой еще долго будут любоваться всей этой ерундой. «И все-таки, – вздохнула она, – немыслимая расточительность, да. Лучше бы купила… – Ника задумалась. – Что, кстати? Нет, все правильно, прочь сомненья!» И, улыбнувшись, упрятала свою тартаругу на самое дно сумки – не дай бог что-то отколется. Настроение, надо сказать, немного улучшилось. Подойдя к кондитерской, потянула носом: ах, какие запахи! Одуреть! Корица с яблоками, горячее тесто и, кажется, ром! Прошла было мимо, но тут же вернулась. И черт с ними, с лишними килограммами! Удовольствия превыше всего! В конце концов, она в отпуске! У витрины стояла долго – раздумывала. Решиться было и вправду сложно – выбор огромный, да и красота немыслимая: свежая малина на подушке из нежных сливок, залитые прозрачным желе синие сливы, золотистые персики, полукругом уложенные на песочное тесто. И орешки в глазури с шоколадной крошкой, и просто круассаны с чем угодно. Выбирай!

Наконец выбрала: два с малиной, два с земляничным желе, ром-баба и круассан с шоколадом. И тут же заторопилась в отель. Сластеной Илья был известным, значит, обрадуется! Ну и окончательное перемирие и ее полная капитуляция, два в одном, так сказать.

В отеле равнодушного негра за стойкой сменила девушка с татуировкой на щеке: голова льва, символа Венеции. «Однако, – усмехнулась Ника, – вот это патриотизм налицо. Точнее, на лице!» Там же, на стойке, попросила два кофе в номер. Девушка кивнула, не переставая жевать жвачку.

Не дожидаясь лифта, Ника легко вбежала на третий этаж.

Илья по-прежнему лежал в кровати и листал журнал.

Увидев ее, нахмурился:

– Нагулялась?

Ника улыбнулась, радостно кивнула, сбросила куртку и сапоги и протянула коробку с пирожными:

– Смотри, какая прелесть! А сейчас будет кофе! Ну вставай, поднимайся, лентяй! Сейчас будет пир!

Помолчав с минуту, словно раздумывая, стоит ли продолжать обижаться, он усмехнулся:

– Ну пир, значит, пир.

Принесли кофе, и Ника ловко накрыла на стол.

Сидели молча. Илья не делился впечатлениями, не причмокивал, не закатывал в восторге глаза и не хвалил ее за сюрприз. «Сдержанность – хорошее качество для мужчины, – усмехнулась про себя Ника. – Ну и черт с тобой». А после кофе решила похвастаться – вытащила свою тартаругу и с улыбкой протянула ему:

– Ну? Как тебе? Хороша? Не смогла удержаться. Правильно сделала?

– Наверное. Ты же знаешь, в этих вопросах я не силен.

Нике почему-то стало обидно. Почувствовала, как снова закипают слезы. Ну разве сложно было порадоваться вместе с ней? Но волю слезам не дала – резко встала и стала убирать со стола. Выходит, что крепко его задела, когда ушла одна гулять по дождливому городу. «Ну и черт с тобой, – подумала Ника. – У тебя свои обиды, у меня свои. Грустно одно: опять у нас с тобой что-то не получается».

Когда вернулась из душа, Илья лежал в кровати и смотрел телевизор. Тихо вздохнув, сняла халат и легла рядом. Они лежали на расстоянии десяти сантиметров друг от друга, и между ними была трещина, проем, ущелье глубиной в двести метров – не перескочить, не переехать. Ника отвернулась и закрыла глаза. Спустя пару минут Илья выключил телевизор, погасил ночник и заворочался, укладываясь поудобнее.

Ника почувствовала, как напряглось ее тело – спина, плечи, руки и ноги. От напряжения она немного дрожала. Но вдруг Илья осторожно, всем телом, прижался к ней, и, вздрогнув от неожиданности, Ника чуть расслабилась и постепенно оттаяла, размякла, растеклась, словно подтаявшее мороженое, но повернуться и встретиться с ним взглядом боялась. Боялась обнаружить свою радость и счастье.

Он крепко прижал ее к себе, и все вернулось на круги своя.

Нику затопило нежностью, накрыло горячей волной счастья и абсолютной, необсуждаемой любви. Повернувшись к Илье, она обняла его за шею.

Прошептать: «Любимый мой. Самый лучший. Единственный. Только ты! Прости меня, а? Ну что-то меня понесло… Бывает, правда?» Ника почти собралась с духом, как в ту же минуту завибрировал и запищал телефон.

Он дернулся:

– Черт! Как всегда, вовремя!

Но звонок не проигнорировал и, глянув на экран, где высветилось имя звонящего, вскочил с кровати и бросился в ванную.

Ника откинулась на подушку и закрыла глаза. В эту секунду почувствовала себя опустошенной и обессиленной, такой усталой, будто разгрузила пару вагонов, и еще чудовищно, безвозвратно разочарованной.

«И так будет всегда, – подумалось ей. – Всегда, пока мы будем с ним вместе».

В ванной Илья перешел на громкий крик – не услышать его было невозможно. Было понятно – кричит на сына.

– Да разве так можно? Мать вторую неделю в больнице, а ты ни разу не выбрался к ней! Дел у тебя много? Как же, дела у тебя важные, не сомневаюсь! Какие, не перечислишь? А, уроки! Ну ты эти сказки оставь для бабушки! Замолчи, слышишь! И оправдания твои мне не нужны! Сегодня же, понял! С бабушкой или без! Но чтобы сегодня!

Минуту было тихо, видимо, мальчик Ваня пытался оправдываться.

Ника положила на голову подушку – слушать это было невыносимо.

Спустя пару минут Илья вошел в комнату красный как рак, разъяренный.

– Спишь? – спросил он раздраженно.

– Тут, пожалуй, уснешь. – Ника отвернулась к стене.

– Извини, – скупо выдавил он, – семья, понимаешь ли…

Ника резко села на кровати.

– Понимаю, как не понять? Прости за то, что лезу не в свое дело, а что, собственно, с твоей женой? Серьезные проблемы?

Илья удивился ее вопросу, густо покраснел, плюхнулся в кресло.

– Да так, ерунда, обследование.

– Обследование, – кивнула Ника, – понимаю. А вот насчет ерунды… Знаешь, мне кажется, просто так, из-за ерунды, в больницу не ложатся, извини.

– За что? – удивился он.

– Что лезу не в свое дело, – повторила Ника. – Но ты мне выбора не оставил. Если только прикинуться глухонемой.

– Ты права. Это ты меня извини.

– Послушай, а разве нельзя было отложить эту поездку? Перенести? Чтобы ехать со спокойной душой, с уверенностью, что все хорошо? Когда не болит душа за близких?

– Хо-ро-шо? – по складам повторил он. – А ты вообще понимаешь, как у меня хорошо? На работе проблемы. Партнер, – он чертыхнулся, – партнер мой, милый Дима Орланский, которого я, если ты помнишь, вытащил из фантастического дерьма, кажется, что-то замыслил. И, как понимаешь, не подарок к моему дню рождения. Жена? Да, у нее проблемы, как ты изволила выразиться. Что-то нашли, что-то подозревают. Очень надеюсь, что все обойдется. Очень, – повторил он, встал и подошел к окну. – Сын… Да, сын… Тут тоже проблемы, увы. Учиться не хочет, школу прогуливает. Врет постоянно. – Он почти перешел на крик и повернулся к ней. – Врет, понимаешь? Все время врет, даже по пустякам! Там, где это вообще не имеет смысла! Зачем, не понимаю! Вот искренне не понимаю: зачем? И это бесит меня больше всего! Да, кстати! Еще и деньги таскает! Нет, ты прикинь, из бабкиного кошелька, из моего. Что остается? Метить купюры? А для чего? Чтобы сдать его ментам? Поставить на учет? И ведь сволочь такая, – Илья усмехнулся. – Никогда и ни в чем мы ему не отказывали, понимаешь? Никогда и ни в чем! Чего ему не хватало? Тряпья? Да навалом! Айфон? На, заинька! Седьмой надоел? Вот восьмой! А дальше будет девятый! Потерпи еще годик, малыш. Чего еще надо, не знаешь? Вот и для меня это большая загадка.

– Слушай, – сказала Ника дрогнувшим голосом, – ну ты же знаешь, так часто бывает. Перебесится, возраст такой! И все придет в норму, я тебя уверяю! Ну в кого ему быть… – Ника запнулась.

– Да ни в кого! – закричал Илья. – В самого себя, понимаешь? Сейчас они все такие – оторванные! Безбашенные, шибко смелые. И ни хрена не боятся – знают, гады, что их прикроют! Бабки дадут и прикроют – от армии откосят, в институт пропихнут. В конце концов, от ментов отмажут! Мажоры, блин! Сопляк! Четырнадцатый год, а наглости… Ты спросишь, кто виноват? А я тебе отвечу – мы, родители! Родаки, по их выражению! Пихали и в рот, и в жопу – нате вам, получите! Жалели, охали. Хотели дать всего и побольше – у нас же такого не было, правда? Так пусть будет у мальчика! А этот мальчик… – Он безнадежно махнул рукой и устало плюхнулся в кресло. – Бабке хамит, а она, между прочим, его больше всех балует и покрывает его делишки. В больницу к матери так и не съездил.