Кристин Террилл - Все наши вчера

• Название: Все наши вчера
• Автор: Кристин Террилл
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-17-113070-1

Эм заперта в пустой холодной камере. Финн – в камере по соседству. Они останутся там до тех пор, пока не скажут то, что хочет знать их тюремщик. Но есть проблема: то, что он хочет знать, еще не произошло. А затем Эм находит в своей камеру записку, которая содержит несколько простых, но ясных указаний. Девушка должна отправиться в прошлое, чтобы предотвратить трагедию, которая вот-вот случится. Но для этого ей необходимо выследить и убить своего возлюбленного. А самое страшное, что автор записки – она сама…

---

Право слово, мне было бы трудно его упрекнуть, пристрели он нас на месте.

По моей просьбе Коннор провел нас в дальний угол здания. Через четыре года здесь будет засекреченное правительственное учреждение, место расположения самого большого в мире коллайдера, но в данный момент, как объяснил нам по пути Коннор, это был просто армейский склад, забитый сотнями старых автомашин, всякого снаряжения, ожидающего списания, и прочего хлама. Коннор был здесь младшим офицером, отвечающим за ночную смену.

По пути я то и дело поглядывала на него – никак не могла удержаться. Совсем недавно я видела, как умирает его более старшая версия, с сединой, подернувшей виски, и с морщинками в уголках глаз. Двух этих Конноров разделяло всего четыре года, но нынешний выглядел на добрых десять лет моложе и мягче. Будущее заставило Коннора постареть до срока, так же, как и нас с Финном. Этот молодой Коннор смотрел на меня, как на какое-то привидение, оживший призрак.

Он уже мертв, если только мы с Финном не спасем его.

– Не понимаю, – сказал Коннор по дороге. – Ну, то есть я вам верю – я же видел, как вы появились из ниоткуда, и у вас эта фотография – но у меня такое ощущение, что мой мозг вот-вот взорвётся.

– На самом деле все очень просто, – сказала я. – Вы знаете теорию относительности Эйнштейна?

Коннор уставился на меня.

– Давайте для простоты считать, что нет.

– Ну, я тоже не сказать чтоб прямо знаю… ладно. – Я тряхнула головой, чтобы в мыслях прояснилось. – По сути пространство и время – одно целое, этакий гигантский фильм, простирающийся во вселенной, именуемой пространство-время. Плотные объекты искривляют ткань пространства-времени – как батут, когда на него кто-то становится. Если взять что-нибудь достаточно тяжелое – невероятно тяжелое, – оно может прорвать дыру.

– Окей, это я уяснил.

– Так вот, в будущем правительство построит тут здоровенный коллайдер по имени «Кассандра». Когда определенные субатомные частицы будут при правильных условиях сталкиваться в нем друг с другом, эти частицы от удара сверхуплотнятся и станут достаточно тяжелыми, чтобы пробить крошечное отверстие в пространстве-времени. Мы пришли через эту дыру.

– Зачем?

– Затем, что будущее нужно изменить. Нам нужно уничтожить «Кассандру» до того, как ее построят, или миру конец. Люди не созданы для путешествий во времени.

– Но… – Коннор прижал пальцы к вискам. – Если вы уничтожите эту машину до того, как она будет построена…

– Тогда она никогда не появится, и нам не на чем будет вернуться во времени, чтобы уничтожить ее? – подсказал Финн.

– Точно!

Я кивнула.

– Это парадокс. Дело в том, что время не линейно, как мы представляем. У одного моего знакомого была своя теория насчет времени: он считал, что время – это своего рода сознание. Оно наводит порядок и бережет себя от парадоксов, которые могли бы его разрушить, – замораживает определенные события и охраняет их от изменений. Действие – например, мы что-то делаем, чтобы уничтожить «Кассандру», – встраивается, а бездействие – мы никогда не возвращаемся обратно, чтобы остановить эту машину, потому что мы не можем совершить это путешествие, – нет. Когда мы… сделаем то, что нужно, чтобы уничтожить «Кассандру», это превратится в замороженное событие, защищенное от парадоксов.

– А как вы вернетесь в свое время? – спросил Коннор.

Финн быстро взглянул на меня, прежде чем ответить.

– Мы не вернемся.

– А! – Коннор помрачнел. – Ясно. Вот, мы пришли.

Мы очутились в дальнем углу склада. В бетонном полу был устроен небольшой сток. Пять с половиной дюймов в ширину, тридцать две дырочки, а вот вмятины с пятицентовую монету размером еще нет, и стен из шлакоблока вокруг него – тоже.

– Для чего он? – спросила я. – Я об этом думала каждый день, пока сидела здесь, в камере.

Коннор пожал плечами.

– Да они тут повсюду. На случай, если вдруг система пожаротушения выйдет из строя или случится наводнение.

Какой безобидный ответ! Мне вспомнились все те ужасы, которые я себе воображала, – как я часы напролет смотрела на этот сток и представляла, как в него утекает моя кровь.

– Вам нужно узнать все, что только можно, об этом здании, – сказала я. – Все ходы и выходы. Тогда они оставят вас здесь, а не заменят кем-нибудь другим, когда займут это место. Вы – лояльный и трудолюбивый сотрудник, и вас повысят. Однажды вы услышите, что я украла ложку, и поймете, что мы готовы к тому, чтобы вы помогли нам сбежать.

– Господи, я поверить не могу, что ты действительно все это говоришь, – сказал Коннор. – Это звучит настолько невероятно!

– Ах, если бы!

– А как я в первый раз понял, что надо выпустить вас оттуда? – спросил Коннор. – Вас же здесь не было, чтобы мне об этом рассказать, пока все не произошло.

– Не знаю, – призналась я. – Наверное, те наши версии как-то сумели поверить друг другу.

Коннор запрокинул голову, словно пытался заглянуть за горизонт.

– Неужели будущее действительно настолько скверное?

Финн шагнул вперед и коснулся стены склада, той самой, которая однажды станет частью его камеры.

– Еще хуже.

Я посмотрела Коннору в глаза. Сейчас они были оцепеневшими от ужаса, но когда-нибудь они станут единственными глазами, которые за много месяцев посмотрят на меня по-доброму.

– Мы не сможем изменить ход вещей без вас, Майк. Вы – ключ ко всему.

Коннор мгновение помешкал, чтобы переварить эту мысль, и вздохнул.

– Ну, вы, наверное, уже знаете, что я собираюсь согласиться, да?

– Теперь знаем.

Коннор достал из кармана складной нож и начал отвинчивать решетку со стока. Я в последний раз посмотрела на листок бумаги, который пронесла в своем кармане сквозь время. Мне нечего было вычеркивать. Мои более ранние версии, те Эм, которых я никогда не знала, возникавшие при каждой попытке изменить время, оставили записи о каждом плане, который они испробовали, чтобы предотвратить такое будущее. Остался всего один способ, и он выпал на мою долю. Если его убийство не поможет, то уже ничто не поможет.

Я поцеловала листок и положила обратно в пакет. Если я потерплю неудачу, быть может, следующая Эм – та, которая сейчас находится где-то здесь, счастливая и беззаботная, и понятия не имеет, что ее ждет, – преуспеет. Я засунула полиэтиленовый пакет поглубже в сток, и когда Коннор стал привинчивать решетку на место, я от всей души понадеялась, что она никогда больше не очутится в этой камере и ей не придется находить эту записку.

Коннор спрятал нас в особенно захламленном уголке склада, потом принес нам крекеры с арахисовым маслом и чипсы из торгового автомата и оставил нас в списанном «Хамви». Финн поделил еду – я заметила, что он отдал мне куда больше половины, но не стала его останавливать, – и мы молча поели, умостившись на потрескавшихся кожаных сиденьях здоровенного автомобиля.

– Господи! – простонал Финн, слизывая с пальцев оранжевую пыль. – Ты помнишь, чтобы «Доритос» были такими вкусными?

– Я вообще не помню ничего настолько вкусного. – Я подцепила полоску арахисового масла с крекера и всосала его, пытаясь растянуть на подольше. – А какое тут мягкое сиденье!

Финн попрыгал на кожаной подушке.

– Это божественно!

Знаете, что хорошего в том, чтобы несколько месяцев просидеть в тюрьме? Вас потом нетрудно будет порадовать.

Остаток ночи мы провели в «Хамви». Финн сидел так близко, что мог бы прикоснуться ко мне, но не стал этого делать, и я была ему за это благодарна. Я и без того пребывала в растрепанных чувствах. Вместо этого мы просто разговаривали, и в темноте машины мне так трудно было рассмотреть лицо Финна, что мы как будто снова очутились в своих камерах. Как ни удивительно, это действовало на меня успокаивающе. Мы с ним провели массу времени, беседуя через разделяющую нас стену, и в безопасности наших собственных маленьких тюрем сказали друг другу много всего такого, чего никогда не стали бы говорить лицом к лицу. Хорошо, что можно постепенно, понемногу вспоминать, каково это – находиться в одном помещении.

– Напомни мне, что мы пытались сделать перед этим? – спросил Финн. – Ну, то есть наши последние версии.

– Мы… они избавились от Ноя Хиксона, – сказала я. Это был пункт четырнадцатый в списке. Я так долго смотрела на него, что теперь, стоило мне зажмуриться, перед глазами вставало каждое слово.

– А, ясно. От того инженера?

– Угу. Наверное, они думали, что доктор не сумеет спроектировать «Кассандру» без его помощи.

– Все так же не можешь называть его по имени, да?

Я покачала головой. Одна мысль об этом имени на моих губах вызывала тошноту.

– И я тоже, – прошептал Финн. – А как они от него избавились? Думаешь, они его убили?

– Не знаю, – отозвалась я. Я надеялась, что нет, хоть это и было глупо. Какое мне дело до того, что другая версия меня когда-то сделала с абсолютно незнакомым человеком?