Элизабет Хэнд - Последний альбом

• Название: Последний альбом
• Автор: Элизабет Хэнд
• Жанр: Ужасы
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-386-10837-3

Каменные стены старинной усадьбы Уайлдинг-холл скрывают множество загадок, и когда в особняк приезжают молодые фолк-музыканты, у них на глазах оживают древние кельтские легенды, маня своей страшной красотой. Титулованный автор фантастики и хоррора Элизабет Хэнд – американка по происхождению, обитающая в Лондоне, – создает изысканную мистику, овеянную атмосферой родины жанра «страшных сказок».

---

Глава 4

Эштон

Деревенский паб назывался «Королек». Он и по сей день там. Пожалуй, фанаты группы немало там бабок спустили за прошедшие годы. Том выдавал нам деньги на питание, но большей частью они уходили на бухло. Джон вечно пробовал всякие особые диеты: жуткий суп мисо и коричневый рис. Тошнило глядеть, как он в этом месиве ковырялся. Остальные пробавлялись яичницей с беконом, изредка размахиваясь на тушеного ягненка. Почти по сценарию фильма «Уитнэйл и я», только без дядюшки Монти. Растворитель для краски я, правда, не потреблял. Пока что, во всяком случае.

Отоваривались у одного местного фермера. Звали его Сайлас Томас, старая развалина, точно сошедшая со страниц романа Томаса Харди. Он все время стращал нас опасностями вечерних блужданий по холмам и окрестным чащам, где так легко заблудиться. Особенно доставал Джулиана, потому как остальные прогулками не увлекались. Видимо, Том ему приплачивал, в смысле Сайласу, поскольку пару раз в неделю старик привозил нам еду: молоко, яйца, бекон, ржаной хлеб, который, скорее всего, сам и пек. Вряд ли у него была жена. Если и была, я ее не видал.

Но иногда, сами понимаете, душа просит чего-нибудь новенького. Другой пищи, других лиц. Мы с Лес первыми отважились заглянуть в «Королек». Она тогда держалась паинькой, много не пила и очень мне нравилась. Да и не такая костлявая была, это уже потом рак ее обглодал.

Да, в те дни она разила наповал. Шикарные светлые волосы, огромные голубые глаза. Одевалась тоже круто: длинные юбки и платья, сапоги на шнуровке, развевающиеся шали, всякие сверкающие побрякушки… Элита хиппи, не чета нынешней шушере в черных фуфайках и с затычками плееров в ушах.

Пожалуй, Тому надо было получше продумать план. Четверо пацанов и одна девчонка, Лес, – уравненьице с неизвестными. Я, например, взбесился, когда сообразил, что за репетиции устраивают Лес и Джулиан в спальне наверху. Аж в глазах потемнело от ревности. Но только на пару недель. Как только появилась та девица, великая любовь между Лес и Джулианом приказала долго жить.

Впервые мы с Лес отправились в «Королек» в пятницу вечером. С благородными намерениями поиграть в пабе и срубить малость бабла. Мы к тому времени сидели на мели, потому как успели спустить оставленные Томом деньги. Не будь старины Сайласа, вообще голодали бы. Изначально предполагалось, что Том будет заезжать в конце каждой недели и пополнять запасы, но пока он не появился ни разу. К тому же вся суть ссылки состояла в отсутствии любых визитеров, даже продюсера.

Да нам и не нужен был никто. Теперь даже не верится, скажите? Вот представьте: полная отрезанность от мира, ни мобильников, ни Интернета. Даже проводным телефоном не попользуешься, только в экстренных случаях: звонки дико дорогие.

Бензин тоже «кусался». Перед отъездом мы залили полный бак, но теперь он наполовину опустел, и мы опасались гонять фургон без особой надобности. Это ведро с гайками держалось на честном слове, и я жутко боялся, что оно вот-вот сдохнет и нам придет конец: мы навеки увязнем в гребаной гемпширской глуши. Насколько я знаю, «моррис» Джулиана за все время пребывания в Уайлдинг-холле тоже не двинулся с места.

Вашему-то поколению небось даже представить такое страшно, но для нас там был просто рай.

Однако и в раю на яичнице и дешевой бормотухе долго не протянешь. Короче, однажды я раскочегарил фургон и вместе с Лес ломанулся в город. Надо сказать, городом это назвалось лишь потому, что через него проходило шоссе. А так – деревня деревней: паб и полдюжины домишек, между которыми шастали куры.

Зато «Королек» оказался достойным заведением с постоянной клиентурой. Лес с ходу так очаровала бармена, что он угостил нас «пастушьим завтраком»: огромные ломти свежего белого хлеба, ветчина, чеддер, соленые огурчики. И отличный эль, который варили в миле от его заведения. Мы выпили по кружечке и немножко поболтали с барменом, и скоро он уже готов был тащить Лес прямиком в койку. Звали его Редж, славный малый. Не так давно умер. Удивился, когда Лес попросила разрешения спеть вечером в заведении.

– Так ты, значит, соловей, а не павлин? – Он перегнулся через стойку и подцепил край ее шарфа, расписанного павлиньими перьями. У нее и серьги были из павлиньих перьев.

– Павлин орет дурным голосом. А наша птичка поет как ангел, – заявил я и обнял Аес за талию.

Она отпихнула меня и повернулась к бармену, подтвердив:

– Да, так и есть. В Лондоне я выступаю только за большие деньги. Но для тебя, Редж, – лично для тебя – сделаю исключение. – И она завершила сделку, смачно чмокнув его в щеку.

Гитар у нас с собой не было, да и не стал бы я таскать свою басуху туда-сюда, так что мы просто… пели. Точно как в подвале клуба Trois Freres во время ночных концертов, когда каждому дозволялось встать и исполнить три песни. Если, конечно, он мог держаться на ногах. Но Лесли в те дни пила как лошадь, да и я тоже. Выпивка, наоборот, поддерживала нас на ногах.

Мы спели «Облачного принца» и «Неспокойную могилу»[7]. Я запомнил, потому что Уилл в первый же день в Уайлдинг-холле заставил нас выучить «Могилу». Знаете ее?

Уста как глина холодны, дыханье —
смертный лед.
Тот, кто коснется губ моих, и дня не
проживет.
Добудь мне воду из песка, из камня кровь
найди
И принеси мне молока из девственной груди.

Публике понравилось. Редж орал всем и каждому, что мы тут по счастливой оказии аж из самого Лондона, а Лесли – вторая Дасти Спрингфилд. Ну и прочую фигню в том же духе.

Народ был в восторге и от песни, и от исполнительницы. Кое-кто впервые видел живую американку, к тому же такую крутую: павлиний прикид, кожаные сапоги, копна соломенных волос. Ну и видок у нее был! Да еще и пьяна в дрова, понятное дело, – улыбалась направо и налево, когда мы наконец допели. Посетители орали, требовали продолжения, но она смеялась и обещала в другой раз вернуться вместе с друзьями.

– Не надо друзей! – заорал какой-то верзила. – Нам и тебя хватит, одной на всех!

В тот вечер мы отхватили семь фунтов. По нынешним ценам – чуть ли не сотня, то есть почти сто пятьдесят баксов. Хватило на сигареты, шоколадное печенье и сласти, бананы, виски и несколько бутылей вина. Неплохо за три песенки.

Уилл

В тот раз они пели там «Неспокойную могилу». Эштон рассказал; меня с ними не было. Песню я раскопал в Сесил-Шарп-Хаусе в Лондоне. Древняя баллада, очень мрачная. Спросил Эштона, почему он выбрал именно ее. Обычно он склонен к джигам, всяким плясовым-хороводным. Он объяснил, что хотел послушать, как Лесли подаст ее аудитории.

Я бы такую песню не выбрал. Тем более для первого выступления здесь, в деревне. Она как предвестник опасности, как предостережение. Знаете, как в детских считалочках или старинных стишках иной раз зашифровывают для памяти кулинарные рецепты, или исторические события, или последовательность улиц? «Неспокойная могила» как раз такой случай. Знак беды.

Нет, я вовсе не собираюсь обвинять Эштона в том, что произошло. Но я и правда считаю, что этой балладой он накликал несчастье.

Жаль, что меня тогда с ними не было. Я ведь единственный в группе как следует разбираюсь в фолке. У Эштона и Джона рок-н-ролльная закалка. Они легко подбирают мелодии, сильны в инструментовке, но до Уайлдинг-холла старую музыку вообще толком не изучали. Просто подхватывали любой мотивчик, который попадется, и пытались прибрать его к рукам.

Джулиан – совсем иное дело. Он лучше всех, даже лучше меня самого понимал, о чем эти песни и какой в них смысл. Но тогда я еще был не в курсе.

А Лес – какой спрос с американки. Конечно, сейчас она не хуже меня разбирается, что к чему в фолке, но тогда она лишь подхватила общую струю. В те времена выбор был невелик: если не рок-н-ролл, то фолк. Боб Дилан, Джоан Баэз, Джуди Коллинз – все они строили риффы на английских народных песнях. У Лесли и голос как раз подходит. Куда душевнее, чем у той же Грейс С лик. И не такой менторский, как у Джоан Баэз, которая будто лекцию читает с кафедры.

Тембр у Лес просто волшебный. Она тогда только начинала сочинять собственный материал и пела все, что ей ни дашь. Вряд ли она что-нибудь поняла насчет тех фотографий в пабе, а вот Эштон мог бы мне и рассказать о них. Он знал, насколько меня тогда увлекал фольклор, традиции… А может, он потому и не упомянул снимки. А то и вовсе не заметил их, уж очень он тогда нажрался.

Я в паб заявился попозже, через пару дней. Захотелось ноги размять, да и вырваться на воздух иногда не помешает. А то в Уайлдинг-холле иной раз возникало ощущение, что мы болтаемся в скороварке под давлением. Лес с Джулианом упражнялись на его кровати, не особо стесняясь. В основном, правда, было слышно Лесли, он-то вел себя тихо. Кровь у Джулиана не особенно бурлила, во всяком случае до появления той девушки.

Короче, Джулиан с Лес переживали самый пик романа, пусть страсть кипела в основном с одной стороны, и я затосковал по своей подружке Нэнси. Про Джонно не скажу – кто его знает, что у него было в голове. Он до самой осени скрывал от нас, что он голубой. А тогда, я точно помню, плел небылицы о какой-то девице в Челси.