Игорь Черепнев - Бешеный прапорщик: Бешеный прапорщик. Большая охота. Возвращение

• Название: Бешеный прапорщик: Бешеный прапорщик. Большая охота. Возвращение
• Автор: Игорь Черепнев
• Жанр: Историческая фантастика
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-17-116539-0

Кто-то, сидя за книжками, с детства грезил о сражениях и подвигах… Кто-то бессонными ночами хотел сделать великое открытие и стать Нобелевским лауреатом… Кто-то, лежа на солдатской койке после отбоя, мечтал стать генералом… Если ты долго смотришь в бездну, бездна тоже смотрит в тебя, – так говорил Ницше. И если шутить со Временем, то и Время может подшутить над тобой… Их мечты сбылись. В другом месте и в другое время. Но есть одно «но» – идет Война… Неизвестная, о которой мало говорили и еще меньше вспоминали… Первая… Мировая… Мясорубка… И неважно, как в данный момент Времени называется страна, которой ты присягал. Ты будешь ее защищать от врагов. И внешних, и внутренних…

---

Казаки подтаскивают его к скамье, укладывают, распускают путы, затем заново связывают руки и ноги под скамьей. Микола уже не умоляет, а только тихонько подвывает на одной ноте. Остальные егеря испуганно отодвигаются как можно дальше от места экзекуции, съеживаются, стараясь быть незаметными. Тоже, наверное, вину за собой чувствуют. Да, и у графа нормальные не служили бы. Только такие же мерзавцы, как и сам хозяин.

Кстати о хозяине. Мы тут в Робин Гудов играем, а надо дело делать. Оставляю Гриню за старшего, и идем с Михалычем в дом. В комнате почти ничего не изменилось. Немцы и граф на прежних местах и в прежних позах. Егорка держит их всех на прицеле, а Митяй деловито, не торопясь, проводит экспертную оценку коллекции, висящей на стене. Снимает по очереди клинки, критически их осматривает, потом либо вешает обратно, либо кладет на стол. Там, рядом с портфелем, уже лежит шашка с ножнами и рукоятью, полностью выполненными из серебра. Красивая вещь! Черненое серебро с замысловатыми узорами матово бликует на свету. К шашке добавляется такой же кавказский кинжал. Так они же сделаны одним мастером, видно, в пару. Рядом ложится еще одна шашка в богато отделанных прорезным золотом кожаных ножнах…

– Митяй, помимо того, что выберешь, прихвати еще пару-тройку поблестяще и подороже, пойдут на подарки штабным.

Казак молча кивает в ответ и снимает со стены очередной экспонат. Так, тут процесс трофеизации идет полным ходом, не будем мешать специалисту. Меня больше интересует сейф, который остался открытым и сиротливо ждет своего исследователя. Переступаю через графа, который что-то невнятно шепелявит по-польски, во всяком случае, «пся крэв» и «курва москальска» я различаю вполне отчетливо в этом потоке глухих и шипящих звуков. Смотрим внутрь. И что мы видим? Часики карманные. И зачем они в сейфе лежат? Дороги, как память? Нет, сбоку ма-аленький такой объективчик виден. Нажимаем пипочку – щелкает… Фотоаппарат! Скорее всего шпиёнский. Ясно, идем дальше. Шкатулка. С российскими орденами. Ну, вот эти гражданские я еще могу представить у хозяина на груди, но офицерский Георгий! С треснувшей и чуть закопченной эмалью! А рядом – Владимир с мечами. И еще несколько. Что-то из этого, скорее всего, у штабс-капитана отобрали. Надо будет спросить. Так, а это что? Деньги – пусть остаются в сейфе. А вот и папочка пухленькая, с бумажками. А на бумажках – закорючки, похожие на арабское письмо… Или – на стенограмму! Вот этим надо поинтересоваться.

– Что это такое? – Подношу листы к лицу графа. В ответ – молчание. Так дело не пойдет. Звонкая оплеуха, голова болезного крутанулась из стороны в сторону. Немцы, вывернув шеи, следят за нашим, пока непродуктивным, диалогом. Еще одна плюха. Молчание. Ну, не хотите по-хорошему, будет как обычно.

Оттягиваем воротник венгерки, находим на основании шеи точку между ключицей и мышцей и легонько нажимаем. Вопль, граф старается отползти, не понимая, что палец все равно движется быстрей. Достаточно, отпускаем.

– Повторяю свой вопрос. Что это такое?

В ответ только всхлипы. Нажимаем еще раз.

– Я скажу!.. Всё скажу!!!

Еще бы ты не сказал. Сам на тренировках проходил такое, когда болевой порог повышали. Напарник жмет, а ты терпишь. Так и соревновались, кто дольше выдержит. Граф – не выдержал. Наверное, не тренировался. Даже про прикушенный язык забыл, шпарит, пономарь на службе.

– Что это?

– Это – стенограммы разговоров с… моими гостями.

– О чем велись разговоры?

– Мы обсуждали некоторые вопросы, касающиеся состояния русской армии.

– То есть, насколько я понимаю, ты подпаивал тех чиновников и генералов, которые приезжали поохотиться, и они разбалтывали секретные сведения. Так?

Граф очень внимательно следит за моим пальцем, точнее, за тем, чтобы он не приближался. Наконец выдавливает из себя:

– Так…

Во как! А наши доблестные контрразведчики высылают эшелонами евреев только по подозрению в шпионаже. Вот кого ловить надо! Всякую титулованную мразь, которая забыла, что такое Родина. И высылать сразу в Магадан или на Таймыр, моржей с белыми медведями дрессировать. Ладно, возмущаться потом будем.

– Где ключ к текстам?.. Еще добавить для большей откровенности?

– Нет! Не надо! Он – в папке под обложкой!

Смотрим. Пара листков есть. Хорошо.

– Чьи ордена в шкатулке? Не говори мне, что ты получал военные награды. Не поверю. Так что, побереги здоровье и отвечай на вопрос.

– Там… У меня раньше еще офицеры останавливались…

– Ага, и забывали ордена в бане или спальне. Штабс-капитан был ведь не первым, а? Где они? – Легонько нажимаю на «кнопку правды».

– А-а!.. Их было двое… Их… Похоронили…

Ну, ты и сволочь! Титулованная сиятельная сволочь с австрийскими, польскими и еще неизвестно какими корнями! Род, наверное, от Иуды ведешь! Твоих предков надо было в колыбельках душить, чтобы ты, урод, родиться не смог!

Еле сдерживаюсь, чтобы не сломать шею этой твари. Ничего, недолго тебе осталось, полчаса, не больше. Ладно, пока остынем и посмотрим, что там за подарки в портфеле у оберст-лейтенанта. Он, кстати, какой-то квелый, глаза пустые и бессмысленные. Шок? Ну да, это – по-нашему. Берем портфель, открываем, достаем… и обалдеваем! Первая же карта – зона ответственности германского корпуса со всеми нанесенными подразделениями. Вот это – ДА!!!.. Это что, мы уже задание выполнили? Можно дырочку в кителе вертеть?

К действительности меня возвращает ехидный голосок-шелест Дениса Первого:

«Ты сначала «клюкву» на шашку получи!»

Все данные, которые нам нужны – вот они, на карте! А ведь внутри – целый ворох бумаг. Так, это, скорее всего, полетные задания. Типа – что и где посмотреть. И замечания на немецком… В общем, рейд можно заканчивать. Информации – море. Пора собираться домой…

Глава 30

От состояния эйфории меня оторвал Михалыч, ласково поглаживающий в руках шашку, только что снятую со стены. По сравнению с другими, она выглядит достаточно скромно. Рукоять из слегка потемневшего от времени серебра с красивым кавказским чернением, слегка изогнутый хищный клинок, по которому бегут причудливо изломанные линии. На первый взгляд – красивая старинная вещь.

– Командир, это же гурда! – Вахмистр похож на ребенка, которому дали в руки игрушку, о которой он давно мечтал. – Знаменитая чеченская шашка! Ей же цены нет!

– И что в ней знаменитого?

– Мой дед говорил, что гурда может перерубить любой другой клинок, что даже панцири турецкие ей не помеха. Не сломается, не затупится, после этого платочек шелковый разрежет. Давай попробуем!

Жалко разочаровывать человека, да и самому интересно.

– Что рубить будем?

Михалыч оглядывается в поисках металлической «жертвы», берет бронзовый подсвечник, отставляет в сторону. Мой взгляд находит две немецкие сабли, лежащие на подставке. Это, скорее всего – гауптмана и оберст-лейтенанта, знать бы еще, где чья. А какая нам на хрен разница-то? Беру в руки первую попавшуюся, достаю из ножен, киваю Митяеву, мол, давай! Он примеряется к шашке, пару раз прокручивая в руке клинок. Гурда разгоняется в нескольких почти незаметных глазу восьмерках и петлях и обрушивается на золингеновское лезвие. Жалобное звяканье, на пол падает обломок сабли. Митяев осматривает шашку, расплывается в довольной улыбке. Накидывает на нее салфетку, аккуратно тянет от середины к острию. Ткань, не пройдя и половины пути, распадается на две половинки.

– Ни царапинки, ни щербинки!

Я внезапно вспоминаю эпизод из романа Вальтера Скотта, когда султан Саладдин и Ричард Львиное Сердце хвастаются своими клинками. По восточным понятиям лучший клинок – тот, который перерубит что-то несопротивляющееся. И араб легко рассекает своей саблей подушку…

– Ублюдочные варвары! Хлопы! Быдлаки немытые! – прорывает в истерике графа. – Вам руки отрубить надо, которые дерзнули коснуться этого оружия!

Видно, предстоящая потеря части коллекции заставила его забыть об инстинкте самосохранения. Или он всерьез надеется после всех своих фокусов остаться в живых? Вот это он зря. Очень даже зря! Впрочем, Михалыч с ответом не задерживается:

– Я не знаю, кем были твои деды, мои всегда вольными казаками ходили, а не холопами. Могли за такие слова убить и были бы в своем праве. Да и батюшка им грехи эти враз отпустил бы…

Граф, услышав отповедь в таком стиле, немного поостыл.

– Батя мой говорил не раз: «Что с бою взято, то – свято!» А дед, когда я еще казачонком малым был, учил меня, несмышленыша: «Чтоб взятый с бою клинок служил тебе верой и правдой, его надобно напоить кровушкой прежнего хозяина»…

Оп-па, а чтой-то графу так взбледнулось? Не иначе, проблемы со здоровьем приключились. Или приключатся в ближайшее время. Пока наблюдал за светлейшими метаморфозами, пропускаю начало мастер-класса от Митяева. Увидел только двойной всплеск клинка у головы, и на пол упала часть графской шевелюры. А над ушами образовались две небольшие лысинки. Оказывается, мой Михалыч – куаффер, то бишь парикмахер, правда, слегка своеобразный. Но очень креативный. В памяти всплывает байка из будущего про «байконурского цирюльника». Ее рассказывал наш «старый зубр», подполковник Сарычев, в свое время отбарабанивший на полигоне двадцать лет и приехавший в Сибирь отдохнуть от жары. С его слов, на «Десятке» жил старый гражданский парикмахер, страшный выпивоха, но супермастер. От постоянного употребления «шила» у него тряслись руки, и ради некоторого количества адреналина к нему ходили бриться. Работал он только опасной бритвой, и когда клиент был готов к процедуре, старик стоял перед ним с бритвой в трясущейся руке, выжидая момент. Потом следовал резкий взмах рукой, и щека была выбрита, наступала очередь другой стороны…