Марк Сафо - Мунсайд

• Название: Мунсайд
• Автор: Марк Сафо
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-17-114237-7

Мунсайд – небольшой портовый городок в штате Мэн, большая часть жителей которого не являются людьми. Под видом простых смертных здесь обитают зомби и призраки, оборотни, вампиры, маги, эльфы и демоны. Ивейн Лавстейн должна продолжить семейную традицию и в день совершеннолетия вместе с верховным демоном Кави начать правление в Мунсайде, а иначе город исчезнет с лица земли. Вернувшись после четырех лет скитаний, Ивейн понимает, что город сильно изменился: все магическое население Мунсайда желает ей смерти, люди по неизвестным причинам исчезают, а Кави – демон, который ее воспитал, – совершенно не помнит об Ивейн и о существовании магической части Мунсайда. Теперь, чтобы исполнить свое предназначение, Ивейн должна рассчитывать только на себя.

---

Но были и другие вещи – книги. Старое иллюстрированное издание «Алисы в Стране чудес», «Ивейн, или Рыцарь со львом», разумеется, мои любимые «Аргонавты» и многие другие. У нас была библиотека, но полюбившиеся мне истории, в основном рыцарские романы, я таскала к себе и с любовью ставила в один ряд с куклами. Помню старое бархатное вольтеровское кресло багрового цвета. Днем оно стояло у огромного окна, всегда зашторенного, вечером – у моей кровати. Кави садился в него и читал. Когда я чуть подросла – то рассказывал истории. Про старых демонов, про то, как погиб Люцифер во времена правления Авеля Лавстейна, когда он, мечтая очистить город от скверны, привез инквизицию. Кави обожал истории про королей-самозванцев: норвежская королева Лже-Маргарет, персидский царь Гаумата еще до нашей эры, Ламберт Симел во времена «Войны роз», Лжедмитрий I и многие другие. О мировой истории он говорил с большим воодушевлением, чем об истории Мунсайда.

Я накрыла голову подушкой и с силой вдавила ее в лицо. Ткань нагрелась от дыхания. Я хотела отогнать воспоминания, закрыться от них и никогда не страдать. Потому что надеялась, что все вернется на прежние места, что Кави станет собой, встретит меня с мягкой полуулыбкой и скажет тихо и ласково, так, чтобы никто не услышал:

– Мой человечек.

Но Мунсайд – это город наоборот. Его проклятие не в том, что здесь обитают демоны. Его проклятие в том, что никогда ничто не будет здесь таким, как задумывалось, даже зло. Кажется, в самом составе атмосферы, вместе с кислородом и углеродом, есть неизвестное вещество, убивающее всю надежду. Единственное, чему я научилась: чтобы не было больнее, убей свою надежду первой.

За дверью послышались тяжелые шаги – БАМ, БАМ, БАМ, – похожие на поступь отца из далекого прошлого, когда мне не было и восьми. Только нечто, приближающееся ко мне, было в разы больше. Ваза на тумбочке дребезжала и едва не подпрыгивала при каждом шаге. Мне инстинктивно захотелось спрятаться под кроватью или залезть в шкаф. Я, конечно, не шелохнулась и продолжала смотреть на дверь в каком-то оцепенении. Ее с усилием толкнули ногой, и некое существо прошло внутрь, неся поднос. Кривой нос, отсутствие волос, глаз, лишь широко разинутый рот, как у Щелкунчика, сдвинутый вправо. Существо двигалось медленно, ступней вообще не было, только две колонны вместо ног. Оно поставило на край кровати поднос и встало напротив, скрестив подобие рук в ожидании. На нем был костюм как у дворецкого.

Я молча смотрела на него, он – возможно, на меня.

– Это Голем. – Вольфганг вынырнул откуда-то из коридора. – Знакомься.

Легенда о Големе есть чуть ли не в каждой религии, а если нет, то послушного раба заменяют в сказаниях новой тварью. Прислужник, созданный для выполнения команд своего создателя. Но кто создатель? Я метнула недоверчивый взгляд на брата.

– Ты его сделал?

Уголки губ брата приподнялись вверх. Ненавижу, когда он гримасничает.

– Но ты же человек, – недоумевала я.

Вольфганг ничего не ответил и молча скрылся в коридоре. Голем стоял передо мной в ожидании. Я придвинула к себе поднос. Омлет, апельсиновый сок, вафля, залитая сиропом. Как он все готовит своими лапами?

– Голем! – Чудище отреагировало, вздрогнув всем телом. Так эта громадина еще и пугливая? Было интересно, станет ли он выполнять мои приказы. – Ты не мог бы… принести чаю?

Голем засеменил своими странными ногами в направлении лестницы. Интересно, Вольфганг обжег его или оставил глину высохнуть? И что это была за глина? Он заказал ее у кого-то из магов? Или, может, это подарок?

Пока я ела, брат продолжал стоять в дверях, оглядывая блеклую гостевую спальню с преувеличенной заинтересованностью.

Голем вернулся, держа в руках фарфоровую чашечку и блюдце, на котором разместились кусочек лимона и сахар. Чудище потопталось на пороге, нашло столик и поставило все это там. Что ж, Голем либо и правда что-то видит, либо досконально помнит особняк. Я такой памятью не могу похвастаться. По-моему, лучше бы и вообще не было этого «дворца» с портретами предков на стенах.

– Можешь идти, Голем. – Я проследила за его походкой. Уморительное зрелище.

Я отвыкла быть наследницей Лавстейнов и растеряла все свои аристократические привычки. Теперь особняки, пуховые перины и фарфоровые чашечки казались просто посмешищем. Я была в таких закоулках страны, где и пузатый телевизор – уже сокровище, и сейчас наслаждаться долгими ваннами и вкусными обедами было как-то совестно.

– У тебя встреча с Асмодеем через полтора часа, – между прочим сказал Вольфганг, проходя мимо спальни. – Помнишь, кто это?

Асмодея я видела в далеком детстве, но впечатления остались надолго. Какой-то там верховный демон, который заявлялся к нам в масках разных зверушек. Голос у него был такой, что мурашки по коже, несмотря на фальшиво-миролюбивые интонации. Они были дружны с Кави, но мне всегда казалось, что это вынужденное сотрудничество. Люцифер погиб несколько веков назад, и иерархия католических демонов существенно сдвинулась, сделав его главным. Следовательно, если Кави действительно не помнит, кто он, то Асмодей здесь, чтобы ввести меня в курс дела и рассказать, что творится на другой стороне Мунсайда – нечеловеческой. Газет они не печатали, держались тесным сообществом и виделись только по ночам. Точнее, кто как хотел. Интересно, ковен до сих пор заправляет клубом у берега?

Я расправилась с завтраком совсем неподобающе аристократке: просто запихнув все в рот с невероятной скоростью. Вольфганг на это фыркнул, хотя сам манерами не отличался, и покинул помещение.

Пытаясь привести себя в порядок к приходу Асмодея, я долго и с наслаждением отмокала в ванне и старалась думать только о простых вещах: где раздобыть одежду, куда сходить в первую очередь, как узнать о состоянии дел в Мунсайде.

Мне ничего не оставалось, кроме как принять свою долю и следовать законам. Или (всегда остается то самое зловещее «или»)… сбежать.

Не прошло и суток, как я здесь, а уже обдумывала возможный побег. Впереди меня ждала не самая завидная судьба. В детстве она казалась приемлемой, потому что альтернатив я не знала. Я завидовала не столько жизни вне Мунсайда, колледжу и работе, сколько свободе, незнанию и бесконечным возможностям.

Когда я сбежала из Мунсайда, то много общалась с канадскими студентами: буйными, радикальными, пылающими надеждой и вдохновением. Во время студенческих вечеринок, когда мне приходилось пояснять, кто я и как сюда попала, я обычно рассказывала об отце-алкоголике, католических пансионатах и жизни на улице. Иногда, если это требовалось, изрядно приукрашивала историю мерзкими подробностями. Растлители-священники, домашнее насилие, наркота, телесные наказания. Порой я заигрывалась и придумывала совсем уж отвратительные события, как бы говоря: «Но вот я здесь, смотрите, какая я сильная, сильнее вас всех!»

Но если бы кто-то узнал настоящую мою историю, убрав тот факт, что я живу в городе с демонами, ведьмами и вампирами, то испугался бы куда сильнее.

Они бы испугались того, что моя жизнь подвержена одному монотонному алгоритму, что она принадлежит одному существу (и, по сути, это нарушает общечеловеческие права), что в моей жизни нет места выбору.

Все было записано заранее: управлять городом, никогда не выезжая за его пределы, решать проблемы людей и демонов, продолжать род. Последнее пугало меня, наверное, больше всего.

В особняке повсюду висели фамильные портреты, в библиотеке раскинулось огромное семейное древо, уменьшенные копии которого были еще в половине комнат, – живое напоминание о родовом проклятье. К тому же имелось фамильное кладбище, на котором я часто любила играть и даже училась читать по эпитафиям. И уже тогда, где-то лет в десять, я заметила, что женщины Лавстейн стараются родить как можно раньше: в шестнадцать, в четырнадцать, даже в двенадцать. В то время это было нормально, но я догадалась, почему такая тенденция сохранялась: они старались сократить свой срок правления.

После ванны я чувствовала себя почти человеком. В гостевой спальне лежало несколько пакетов с новыми вещами: джинсы, футболки, худи, пара новых кедов, в отдельном пакете – белая рубашка и черное, слишком откровенное для меня платье. А это уже не в стиле Вольфганга. От этих вещей пахло совсем иначе: вкусно. Не просто порошком, а теплым молоком с корицей и медом. В этом было что-то подозрительное.

Мой стиль в одежде – «надень все и сразу»: джинсы, футболку, худи на молнии, сверху куртку. Слой за слоем я прятала свое несуразное мальчишеское тело младшеклассника. Это как зарыться под одеялом в грозу. Плевать на презентабельность, на то, какой увидит меня Асмодей.

Я не успела досушить голову, как зашел Голем, чтобы проводить меня. Я уже знала, в какую из сотен комнат он меня отведет: в самую нелюбимую для Кави.

Башню отстроили в конце XIX века, раньше она была только астрономической, пока Квебекка Лавстейн, моя прапрабабушка, не сделала из нее свой кабинет. Кави и Асмодей часто играли там в шахматы, мне было запрещено заходить туда: ступени каменные, скользкие, слишком опасные для ребенка, но часто мне было плевать на запреты, и я сбегала туда. Кабинет мне не нравился: казалось, будто портрет Квебекки Лавстейн, возможно, самой красивой женщины в нашем роду, следит за мной взглядом.