Александр Михайловский - Война за проливы. Призыв к походу

• Название: Война за проливы. Призыв к походу
• Автор: Александр Михайловский
• Жанр: Историческая фантастика

Седьмой том серии «Рандеву с Варягом». В мире царя Михаила относительно спокойно прошли три года. Победа в русско-японской войне и новый государь укрепили Российскую империю, но впереди – Первая Мировая война. Что должны сделать царь-реформатор и его помощники, чтобы избежать изнуряющей войны и превратить поражение в победу? Об этом читайте в этой и следующих книгах трилогии «Война за Проливы».

---

– Так-так! – сказал Ильич, «фирменным» жестом закладывая большие пальцы за проймы жилета и наклоняясь к собеседнику. – А вот с этого момента, товарищ Михаил, пожалуйста, поподробнее. В чем именно будет выражаться этот ваш монархический социализм и чем он будет отличаться от социализма, так сказать, классического типа? А также, пожалуйста, изложите, какие ошибки, по вашему мнению, должны будут совершить в будущем присутствующие тут ваш покорный слуга и товарищ Коба?

– Давайте начнем с того, – сказал император, – что мы не можем отбросить тысячелетнюю государственную традицию, сжечь свой дом в огне мировой революции, и лишь потом на заваленном трупами пепелище начать строить новое справедливое общество. Это совершенно исключено; а с теми, кто мечтает о таком, будет разбираться ведомство Александра Васильевича Тамбовцева. Каждая Империя только тогда чего-нибудь стоит, когда умеет себя защитить.

– Ну, товарищ Михаил, – немного разочарованно протянул Ильич, – об этой части вашей программы мы догадывались и так. Ведь безумием бы было предполагать, что вы сейчас схватите факел и кинетесь поджигать свой Зимний дворец. Нам хотелось бы знать, каким образом вы собираетесь сочетать отжившую свое форму монархического правления, при которой неизбежно существование классов угнетателей и угнетенных, с принципами всеобщей социальной справедливости, для претворения в жизнь которой необходимо создать бесклассовое общество равных возможностей?

– Во-первых, товарищ Ульянов, бесклассовое общество – это миф, – ответил император, – и при развитом социализме, о котором нам рассказывали товарищи из будущего, были угнетенные классы рабочих и крестьян, прослойка в виде интеллигенции и угнетатели, в лице которых выступала партийно-государственная бюрократия. Если кто-то отчуждает продукты чужого труда, не производя при этом никаких полезных действий, то этот человек должен считаться угнетателем, невзирая на прочие обстоятельства. Да, Мы признаем, что норма эксплуатации трудящихся при так называемом развитом социализме была в разы меньше, чем при развитом капитализме, но это преимущество нивелировалось общей стагнацией экономики, дефицитом товарной массы и снижением качества предоставляемых государством услуг.

Немного помолчав, император добавил:

– Ваше первое в мире государство рабочих и крестьян проиграло борьбу за сосуществование в буржуазном окружении не в силу каких-то фатальных причин непреодолимого характера, а в силу тотального обобществления, а точнее, огосударствливания средств производства. Хорошо взять в казну большой военный завод: и управлять им относительно легко, и производимый им конечный продукт потребляется непосредственно государством, минимизируя расходы этого государства на оборону, в которые не закладывается выгода частных лиц. Неплохо наложить лапу на нефтепромыслы или угольные шахты, непосредственно приносящие казне чистый доход. Гораздо хуже, если под управлением государства окажутся швейные и обувные фабрики, заводы по выпуску часов, портсигаров и папирос. В таком случае ассортимент того, что будут производить эти предприятия, будет определяться не по потребности людей, исходя из спроса в магазинах, а произволом планирующего чиновника, в результате чего каких-то товаров будет не хватать, а какие-то окажутся в избытке, затоваривая склады. И совсем плохо будет в том случае, если тотальной национализации подвергнутся мелкие лавочки, производственные артели и кустари-одиночки, и действия какого-нибудь сапожника дяди Жоры, починяющего штиблеты в своей будочке, будут регламентироваться из Санкт-Петербурга каким-нибудь министром бытового обслуживания…

После этих слов императора Ильич и Коба недоуменно переглянулись. Мол, неужели, доходило и до такого, чтобы национализировали даже кустарей?

– Дошло-дошло, – подтвердила Ирина, – и кустарей национализировали, и коров в крестьянских хозяйствах резали, и деревни укрупняли в поселки городского типа, – да так ловко и с таким энтузиазмом, что придушили свое сельское хозяйство, подсев на импорт продовольствия от проклятых буржуинов. Будет у вас, товарищ Ульянов, один верный последователь который пообещал, что через двадцать лет советский народ будет жить при коммунизме, а на самом деле его политика шараханья из крайности в крайность привела страну к реставрации капитализма. Товарищ Михаил прав. Принцип национализации средств производства, доведенный до абсолюта, тяжело бьет по экономике государства, делая ее неконкурентоспособной. И не поможет вам тогда никакая социальная справедливость, ибо ее одну, без сопутствующих товаров и услуг, на хлеб тоже не намажешь.

– Спасибо, Ирочка, – сказал император, – таким образом, я остановился на том, что экономика при моем монархическом социализме будет многоукладной, государственная или общественная собственность будут существовать там, где это необходимо, а частная – там, где уместно. Кроме таких крайностей, как государственная и частная собственность, будут существовать и такие формы владения средствами производства, как артельная и кооперативная. Также уже поощряется (и далее будет поощряться) практика, когда рабочие коллективы становятся сособственниками предприятий. Так что можно предполагать, что во многих случаях форма собственности может быть комбинированной, когда часть паев принадлежит государству, часть частному лицу-капиталисту, а часть коллективу из рабочих и инженеров…

– Постойте, постойте, товарищ Михаил, – возразил Ильич, – но ваша многоукладная экономика все равно будет подвержена кризисам перепроизводства, чему будет способствовать само существование частного капиталистического интереса, который не направлен на потребление, а значит, и не создает платежеспособный спрос, потому что служит лишь для накопления капитала. Некоторые наши оппоненты говорят, что в эпоху крупного капитала, монополизирующего целые отрасли, будет возможно так управлять производством, чтобы избежать выпуска ненужных товаров. Но при этом эти господа не учитывают, что капиталист знает только одно средство для управления производством – это закрытие заводов и фабрик и увольнение персонала, что еще больше сужает платежеспособный спрос и приближает кризис. Для того, чтобы покрыть эту разницу и избежать проблем, вы должны будете либо продать часть товаров за границу, либо выпускать на эту сумму необеспеченные бумажные деньги (что вызовет инфляцию), либо брать в долг у российских или зарубежных банкиров. Одно из трех, четвертого не дано. Полного равновесия между товарной массой и предназначенным для ее поглощения платежеспособным спросом может добиться только истинно социалистическая экономика, исключающая частный интерес.

– Это вы постойте, товарищ Ульянов, – ответил император, – ваши выкладки были бы верны, если бы класс капиталистов вовсе не участвовал в создании платежеспособного спроса; а ведь он в нем участвует, только в более высоком ценовом сегменте. К тому же помимо ручного труда существует машинный, который не оплачивается, потому что станки, увеличивающие производительность работников, не нуждаются в выплате жалованья, а стало быть, эта неоплачиваемая разница и может быть направлена на удешевление товарной массы, чтобы та вписалась в имеющийся объем платежеспособного спроса. Как крайний случай такого удешевления можно взять теоретически предсказанный вами коммунизм, когда вся товарная масса будет производиться машинами без участия людей, а следовательно, ее цена будет стремиться к нулю.

– Это вы погодите, товарищ Михаил! – разгоряченно выкрикнул Ильич, – в отношении потребления буржуазии вы были бы правы, если бы дело касалось только мелкой и средней буржуазии, которые, действительно, все свои доходы пускают на оборот или потребление. Крупная буржуазия тратит намного меньше, чем выжимает из рабочего класса и крестьянства, аккумулируя в виде так называемого богатства значительную часть национального дохода. Кроме того, та же крупная буржуазия предпочитает потреблять где-нибудь за пределами нашего богоспасаемого отечества в Лондоне, Париже, Ницце и Монте-Карло, что еще больше усиливает перекосы в запланированной вами смешанной экономике. Ведь те успехи в экономике, которые вы имеете сейчас, в значительной степени объясняются компенсационными процессами, вызванными резким снижением нормы эксплуатации основной части населения. У народа появились деньги, и люди начали тратить их на самое необходимое. Еще в какой-то степени на нынешний платежеспособный спрос срабатывает развернутая вами программа кредитования бедняцких и середняцких хозяйств, но спрос, вызванный таким образом, можно сказать, взят взаймы у будущих периодов. Рано или поздно эффект от снижения эксплуатации и кредитования малообеспеченных слоев населения закончится и мы вернемся все к тем же циклическим кризисам, только, с позволения сказать, двумя этажами выше, а вместе с кризисами вернется и почти исчезнувшая социальная напряженность…