Хэрриет Эванс - Дикие цветы

• Название: Дикие цветы
• Автор: Хэрриет Эванс
• Жанр: Современная зарубежная литература
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-04-103735-2

Тони и Алтея Уайлд – красавцы, купающиеся в лучах славы, актеры, известные всем, мои родители. Ими восхищались, им завидовали, их любили. Их называли Дикими Цветами, такими яркими и независимыми они были. Каждое лето мы проводили в доме у моря – в доме, который приютил моего осиротевшего отца во времена, когда мир разрывали ужасы Второй мировой войны. Отец был моим героем, моим лучшим другом, он подарил нам с братом золотое детство, но призраки прошлого никогда не отпустят его. И рано или поздно они настигнут нас всех. Мы могли бы быть очень счастливы, если бы не были отравлены горьким соком лжи. Я – Корделия Уайлд. Певец без голоса. Дочь без отца. Дикий Цветок. И это моя история.

---

Бен приземлился с глухим звуком, почти довольный собой – он до сих пор помнил это чувство. Да, он был доволен, ему нравилось слышать крики фермера, в которых звучала неукротимая ярость, и радоваться бессилию этой злобы. Только когда он пробежал пару сотен метров, где уже никто с фермы не мог его увидеть, и внезапно упал в высокую, раскачивающуюся на ветру траву – только тогда он посмотрел вниз и почти с удивлением увидел свою липкую от крови и странную, неправильную руку.

Он не чувствовал боли и разглядывал руку, пытаясь понять почему. Но потом боль пришла, и все вокруг стало черным, и боль грызла его, и сотрясала все его тело, и он пытался убежать и от нее тоже, но не мог. И он видел странную женщину на дороге, ту самую ведьму с грязными светлыми волосами, и фермера, и слышал разговор папы, пренебрежительный, отрывистый, по телефону, и все еще чувствовал ощущение рифленых ребер Спам под ее мягкой, тонкой шкурой и тепло ее тела. Потом пришла пустота.

Они нашли его через два дня после того, как он убежал, без сознания в старом каменном сарае на холме Найн-Бэрроу[68]. Он не помнил, как туда попал – должно быть, дополз как-то. Он лежал на земле с «Робинзоном Крузо» вместо подушки, накрывшись пальто.

– Это настоящее чудо, – сказала одна из медсестер Алтее и Тони в Королевской больнице Борнмута. – Инфекция, кровопотеря – он мог бы… Должно быть, ангел-хранитель приглядывает за ним.

Бену оторвало три пальца на левой руке, а потом началась инфекция, ставшая причиной потери сознания.

В каком-то смысле Бену нравилось иметь некий знак, напоминание о том, что все произошло на самом деле. Он рассказал им о сумасшедшей женщине и об ужасном фермере, и полиция пошла поговорить с Дереком – но только сделала ему выговор, не более. Бен написал в «Блу Питер»[69], разрабатывая навыки правой руки. «Люди должны больше заботиться о животных, живущих в плохих домах», – писал он. Мама отправила письмо. Они прислали ему значок и специальную записку от редактора программы. Он несколько недель носил значок, но никогда не рассказывал историю до конца, не сообщал родителям о причине, по которой сбежал. Они понятия не имели, никто из них, и поэтому никогда не спрашивали.

Песок на пляже ослепительно сверкал на полуденном солнце. Сидя с поднятыми к подбородку коленями, Бен зажмурился, отгоняя воспоминания. Закрыв глаза, он видел красноту собственных глазных яблок, а когда открывал их, мир на мгновение становился черным, а силуэты членов его семьи в ясно-синем море медленно превращались в нагромождение пятен желтовато-розового оттенка. Поддавшись внезапному порыву, он вскочил и вбежал в воду, и прохлада заструилась вокруг его покрытого песком тела.

– Привет, дорогой. А я как раз иду назад, – сказала мама, но он схватил ее за руку в неожиданном порыве.

– Нет, пожалуйста, мамочка, останься еще ненадолго.

Она повернулась к нему и увидела его бледное лицо. «Конечно», – сказала она и обняла его в воде, и он позволил ей поцеловать его мокрую голову. Они играли в морские бои, Мадс на плечах Корд, мама на папиных, плескались друг на друга прохладной водой, пока кто-нибудь не падал с громкими криками веселья, и ныряли через ноги друг друга, и папа уплыл – так далеко, что, как он сказал, доплыл до самого танка, оставшегося еще со времен Второй мировой войны. День выдался спокойным и жарким – не таким жарким, как в прошлые годы, но все равно знойным. Когда игры закончились, Бен лег на спину, покачиваясь на волнах, глазея на Боски, забравшийся на холм над пляжем, полотенца сохли на крыльце, прохладные сосны росли за ними, цветы опутывали и обвивали друг друга во дворе старого деревянного дома.

В конце концов мама и папа засобирались домой первыми, дабы помыться и подготовиться к обеду. Корд, Бен и Мадс оставались в воде, пока их пальцы не стали белыми, как воск, и не сморщились. Когда они выбрались, с легким чувством тошноты от того, что наглотались морской воды, песок оказался таким горячим, что на него едва можно было ступить.

– Ой, – сказала босая Мадс. – Как больно!

– Тебе? – удивилась Корд. – Но ты ведь не чувствуешь боли.

– Знаю. Но сегодня, наверное, сотня градусов, – ответила Мадс. Она переминалась с одной босой ноги на другую.

– Сейчас, – сказал Бен, расстроенный видом ее сморщившегося от боли влажного личика. Он сгреб ее в охапку и понес к крыльцу одного из пляжных домиков, где поспешно поставил на землю. Корд наблюдала за ними.

– Спасибо тебе, Бен, – сказала Мадлен и улыбнулась ему сквозь занавесь волос.

– Без проблем, – ответил он, пожимая плечами.

– Смотрите-ка, Мадс покраснела! – завопила Корд. – Боже мой! Мадс влюбилась в Бена!

Бен неожиданно разозлился – жара дня настигла и его.

– Заткнись, Корд, – рявкнул он. – Просто заткнись.

– О,кей! – сказала Корд, примирительно подняв руки.

Бен зашагал впереди них, чувствуя, как сестра изучает его спину, пока они пробираются сквозь грязную траву назад к дому. Эйфория, которую он чувствовал в воде, окончательно растворилась. Он слышал, как они смеются, и, повернувшись чуть вправо, видел их искривленные полуденным светом тени и головы, сросшиеся, как у сиамских близнецов. Внезапно он почувствовал злость на Мадс. Почему ей всегда обязательно торчать тут?

Он вспомнил о ее теплых тонких губах прошлым летом и о том, как их притянуло друг к другу, как магниты, а потом оттолкнуло с такой же силой. Вздрогнув, он ощутил смесь смущения и удовольствия. Он подумал о ее маленьком бледном лице и ее крошечных ступнях, прыгающих по песку, и о том, как мама стояла у окна, наблюдая, как она и Корди бегут к пляжу, и рассказывая Бену, как отец столкнул ее с лестницы, когда был пьян. И как полиция вынесла ему предупреждение, но они, Уайлды, должны были лично убедиться, что с ней все в порядке. Он думал о том, как ему повезло-да, повезло, несмотря даже на тайну, которую он носил в своем сердце, и на побег – все это было, если подумать, не так уж и страшно.

…Он видел ее милое, серьезное лицо, глаза с плотно закрытыми веками, слышал шуршание ее волос, когда она медленно двигалась к нему, желая поцеловать его…

По правде говоря, ему нравилось думать о ней так, даже если это заставляло его чувствовать себя странно и гореть от стыда. Не надо. Ведь это Мадс. Думай о чем-то еще. Цветы. Или камни.

Медленно, опустив голову, он подошел к крыльцу, но, шагнув на ступеньки, вдруг услышал низкий, веселый голос:

– О, добрый день! Как же хорошо, что кто-то пришел, а то я уже начала волноваться. Радио внутри работает, но никто не откликается. Это ведь дом Энтони Уайлда?

Взгляду Бена, моргавшего в непривычном полумраке крыльца, открылись широкополая шляпа, длинные волосы, длинная блуза и длинная юбка. Будучи всегда настороже на случай опасности, он вгляделся в округлую фигуру, насторожившись при звуках низкого голоса и подумав, что это может быть замаскированный мужчина-он слышал, что они иногда так действуют-переодеваются в женщин, но потом он одернул себя. Это был не мужчина.

– Я его… Я Бен. – Он думал, поблизости ли мама и папа. Разве они не вернулись сто лет назад?

Женщина – хотя это скорее была девушка – наклонилась к нему.

– Привет, Бен. Рада познакомиться!

Бен почувствовал себя неловко и понял, что не знает, что делать дальше. Корд смогла бы правильно оценить ситуацию и, если женщина заслуживала доверия, меньше чем через пять минут уже дружески щебетала бы с ней на крыльце.

– Гм, – сказал Бен. – Войдете? – Он осекся. – Простите… Как вас зовут?

– Белинда Бошан. – Она потянула себя за прядь волос медового оттенка. – Я певица и приехала обучать твоего папу для роли в «Джейн Эйр».

– Точно.

– И я уже почти сдалась. Тысячу лет искала это место. – Она сняла шляпу, бросила ее в плетеное кресло и, встряхнув длинными волосами, улыбнулась ему. У нее была щель между передними зубами, как у мамы. – Знаешь, я даже расплакалась от волнения. Шутка ли-сам Тони Уайлд! – Она подавила смешок.

– Да, – только и смог вымолвить Бен.

– Ох, какая же я глупая. – Она пожала плечами и широко улыбнулась, сверкнув зубами. Материал ее блузки был необычным: кружевные нити сверху и снизу, – и он мог видеть… Он переступил с ноги на ногу, снова желая, чтобы Корд оказалась рядом.

Потом он провел Белинду внутрь и дал ей стакан воды, они вернулись на крыльцо, и он предложил ей сесть, и она все время говорила: об обучении в Королевской академии, о том, как она встретила Джоан Сазерленд однажды на школьном концерте, и это был самый великий момент ее жизни, когда та сказала: «Эта девочка рождена петь». И как она стала работать преподавательницей пения, потому что у нее появились проблемы с голосом и, вместо того чтобы петь самой, она учила людей, и это замечательная, интереснейшая работа.

…Она говорила и говорила, и Бен смотрел на нее, как загипнотизированный, смотрел на блузку и ее груди, покачивающиеся под ней, и на щель у нее между зубами, и на ее стройные лодыжки, карамельно-коричневые, в отличие от остальной части ног.