Хэрриет Эванс - Дикие цветы

• Название: Дикие цветы
• Автор: Хэрриет Эванс
• Жанр: Современная зарубежная литература
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-04-103735-2

Тони и Алтея Уайлд – красавцы, купающиеся в лучах славы, актеры, известные всем, мои родители. Ими восхищались, им завидовали, их любили. Их называли Дикими Цветами, такими яркими и независимыми они были. Каждое лето мы проводили в доме у моря – в доме, который приютил моего осиротевшего отца во времена, когда мир разрывали ужасы Второй мировой войны. Отец был моим героем, моим лучшим другом, он подарил нам с братом золотое детство, но призраки прошлого никогда не отпустят его. И рано или поздно они настигнут нас всех. Мы могли бы быть очень счастливы, если бы не были отравлены горьким соком лжи. Я – Корделия Уайлд. Певец без голоса. Дочь без отца. Дикий Цветок. И это моя история.

---

Первый, кто видел море, выбирал, чем завтракать. Корд всегда побеждала благодаря своему орлиному зрению. «Вон, вон оно! Отлив!» Из года в год она подмечала каждую изменившуюся деталь. Она была наблюдательной с рождения, как не раз говорила ее тетя Айла.

Мягкое шуршание шин по песчаной подъездной дорожке, затем – скрип поворота старого ключа в хлипком замке, звук детских шагов, взлетающий сначала вверх по лестнице, а потом по изношенному прогибающемуся паркету второго этажа, и звук окон с набухшими от весенних дождей рамами, которые приходилось открывать рывком, прикладывая немало сил, особенно если в доме долго никого не бывало. Прекрасная первая волна аромата соленой воды, доносившегося с моря, далекие крики чаек, звуки волн, раз за разом обрушивающихся на песчаный берег и тут же отползавших назад: все эти ощущения были так дороги им и так знакомы, но каждый год забывались, словно запечатанные в коробке, которую нельзя открывать, пока не наступит август.

– Ну что, устроим перекличку? – спросила Бена Корделия, с грохотом пытаясь отворить дверь на крыльцо, когда оба на секунду прекратили бегать по дому, проверяя все вокруг в поисках малейших перемен. – Нам надо сделать это самим, раз папы нет.

Алтея с охапкой свежего постельного белья, которому следовало вскоре отправиться в сушильный шкаф, наблюдала за ними из коридора.

– Дорогая, не надо так сильно дергать дверь. Попробуй открыть ключом.

– Я пробовала, но он сломан. – Корд яростно дернула за дверной косяк.

– Я сказала «не надо», Корди! Слушайся меня!

– Мамочка, пожалуйста, не будь такой же жутко злой, как в Лондоне. Каникулы только начались! Прошу.

Помоги мне. Скрипнув зубами, Алтея отвернулась к сушильному шкафу. В прошлом году она впервые после рождения сына и дочери вернулась на сцену, сыграв мать двоих детей в дерзкой новой пьесе в театре «Ройал-Корт». По сюжету от нее требовалось немного: всего лишь стоять и смотреть, как ее муж разбрасывает стулья и причитает, до чего же докатился этот мир. Описание роли в пьесе гласило: «Вики, жена Гарри, миловидная, терпеливая, заботливая, типичная молодая мама». (Конечно, как безжалостно подметила ее сестра Айла, пьесу написал «типичный злобный юнец».)

Каждый день Алтея давала себе обещание не кричать на детей и не раздражаться, и каждый же день неизменно нарушала его. К пяти тридцати, когда приходило время ехать в театр, она уже успевала довести кого-нибудь из детей до слез, запретив ему или ей взять печенье, включить телевизор и так далее, и от этого чувствовала себя просто ужасно.

Прибыв в театр, она надевала незамысловатый костюм Вики, нарумянивала щеки и на протяжении двух часов с глуповатой улыбкой смотрела на Гарри, обнимая двоих детей с ангельским поведением, игравших ее потомство, после чего нанятый театром автомобиль отвозил ее домой, и на следующий день все начиналось с начала. Тарелка хлопьев, брошенная в буфет за завтраком, приколотый к двери ее спальни листок с поэмой, озаглавленной «Почему мамы никогда нет рядом?». Сама-то она не была ни терпеливой, ни заботливой, а ее драгоценные дети росли далеко не ангелами. К концу дня она чувствовала, что сходит с ума.

А между тем ей предстоял месяц наедине с ними. Чертов Тони! Это он должен носиться с детьми по дому, воевать с заклинившими дверьми и играть в прятки. Каждый год по прибытии он вставал на крыльцо и проводил перекличку своим звонким голосом, а Корд и Бен радостно бегали подле него. Он должен быть здесь и наслаждаться этими чудесными мгновениями с детьми, которые, как он всегда ей говорил, так жизненно необходимы для семейного счастья, вместо того, чтобы… вместо того, чтобы ввязываться бог знает во что в Лондоне. Она была без ума от детей, но какие же они шумные. Все время задают вопросы. Им не терпится играть с мамой, когда ей хочется сидеть на крыльце и читать Джорджетт Хейер[19]. Или болтать с гостем, кем бы он ни был.

Алтея расправила плечи и открыла дверь шкафа, вдыхая успокаивающие свежие ароматы льна и лаванды. С другой стороны, без Тони она могла пригласить в гости кого ей заблагорассудится. Раз он в Лондоне, она пригласит Берти – он ненавидел Берти. И Саймона тоже. Она кивнула сама себе. В этом году Саймон сможет прийти. Если она постарается, то организует все в лучшем виде. Поспешно сунув белье в сушильный шкаф, она расправила юбку, как делала всегда, чувствуя волнение или растерянность, и повернулась к детям.

– Я не хочу заниматься этим без папы, – продолжала жаловаться Корд.

– Ты справишься, дорогая, – подбодрила она. – Папа бы обрадовался твоей самостоятельности.

– Но ты ведь тоже можешь помочь.

– Ну уж нет… – Алтея пришла в ужас.

Бен прервал их спор, решив помочь сестре своими силами. Он толкнул дверь, и они вышли на деревянное крыльцо, залитое ярким утренним солнцем. Алтея наблюдала за ними, смотрела на торчащую во все стороны копну золотых волос Бена, на его полосатую махровую футболку, покрывающую маленькие угловатые плечи, на крошечную родинку чуть ниже затылка. Он крепко держал младшую сестру за руку, хотя это она, как всегда, вела его; она повернулась к матери с полуулыбкой, и ее напоминающее сердечко лицо озарилось светом, окруженное ореолом похожих на черную паутину взлохмаченных темных волос, через которые пробивается солнечный свет.

– Пойдем, мам, – сказала она.

Прохладный бриз и звуки залива успокоили и смягчили Алтею, взвинченную после долгой поездки. Без него здесь тоже будет хорошо. К черту его. Она сглотнула.

Корделия положила обе руки на грудь и заревела:

– ЗДОРОВО, ДУХ! КУДА НАПРАВИЛ ПУТЬ?[20]

Она слегка подтолкнула Бена локтем, который нерешительно продолжил:

– Ликуй, Инж… Инж…

– Анжерский, – перебила его Корд. – Анжер – это такое место во Франции, Бен. ЛИКУЙ, АНЖЕР, И КОЛОКОЛЬНЫМ ЗВОНОМ ПРИВЕТСТВУЙ КОРОЛЯ! – выкрикнула она, и Бен отскочил в сторону, глядя на сестру со смесью гнева и покорности. – Что еще говорит папа в начале каникул?

– Вот они сами. Любуйся… – начал было Бен, но Корд снова его перебила:

– ВОТ ОНИ САМИ. ЛЮБУЙСЯ…

– Корделия, это чересчур громко!

– ВОТ ОНИ САМИ. ЛЮБУЙСЯ – ТРИУМВИР, – снова начала Корделия, напрочь игнорируя замечание Алтеи, и ее голос зазвенел по всей бухте, и Бен тут же присоединился к ней. – ОДИН ИЗ ТРЕХ СТОЛПОВ ВСЕЛЕННОЙ, В ДУРАЧКАХ У ПЛЮХИ[21].

Они удовлетворенно переглянулись.

– Все правильно? – спросила Корд у матери.

– Великолепно. Только правильно будет «у шлюхи», а не «у плюхи».

– А что значит «шлюха»?

– Спросишь у папы. А теперь идите-ка с братом на кухню, хватит шуметь. Корделия, можешь… – Она заметила, что ее дочь, моргая, мрачно всматривается куда-то. – Корд, прости. В чем дело?

Корд показала на стену:

– Смотри, фотография лодок пропала. Что это за портрет? Кто это? Кто все поменял?

Алтея, вываливающая на кухонный стол продукты из коробки, остановилась.

– Даже не знаю. О, наверное, это папина тетя. Та, кому принадлежит дом.

– Где фотография лодок? – требовательно спросила Корд.

– Я не знаю. Может быть, папа перевесил ее, когда был здесь в мае.

– Ненавижу перемены! – яростно сказала Корделия. – Он не должен был приезжать сюда без нас.

– Да, – сказал Бен. – Это нечестно.

– Так, вы двое, живо мойте руки и садитесь завтракать. Бен, ты увидел море первым, так что выбирай: омлет или яичница?

– Омлет, пожалуйста. Но ведь омлет всегда делает папа, а кто же его приготовит сейчас?

– Думаю, что я справлюсь с омлетом, Бенедикт.

– Не называй меня Бенедиктом, ненавижу это имя. И прости, мама, но нет, ты не справишься. Ты вообще не умеешь готовить.

Она почувствовала неприятный укол.

– Это не так!

– Папа тоже не умеет, – пришла на помощь Корд. – Ах, как же я по нему скучаю, – добавила она, задумчиво поглаживая обеденный стол. – Вот бы он поехал с нами!

– Я понимаю, но давайте все же постараемся получить немного удовольствия, хотя папы и нет рядом, – спокойно ответила Алтея.

Она покосилась на синие бакелитовые часы на стене, задумавшись о том, когда зазвонит телефон, и зазвонит ли он вообще.

– Это будет непросто, – вздохнул Бен. – А тетя Айла вообще приедет?

Дети очень любили сестру Алтеи, живую и веселую школьную директрису, шотландку по происхождению. Они гостили у нее в Керкубри, в белом георгианском доме, где сестры выросли. Айла прекрасно поработала над домом, превратив студию их отца, художника, находившуюся в самой глубине запущенного сада, в небольшой театр; совсем рядом протекала река Ди, где буксиры и рыболовные суда скользили по мутной, но все же сверкающей воде, в сторону залива Солуэй-Ферт.

– Нет, у тети Айлы дела в школе.

– О-о-о, ужасно! – преувеличенно горестно застонали дети.

Алтея промолчала.

– Возможно, кто-то другой заглянет в гости. Например, старый мамин и папин друг Саймон. Помните Саймона? – осторожно добавила она.