Райан Гродин - Город-крепость

• Название: Город-крепость
• Автор: Райан Гродин
• Жанр: Социальная фантастика
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-17-115671-8

Город-крепость – лабиринт беззакония, управляемый криминальными боссами и кишащий уличными бандами. Подростки здесь работают либо наркокурьерами, либо в борделях. Либо, как Цзинь, прячутся ото всех. Но когда Цзинь выпадает шанс найти пропавшую сестру, она начинает захватывающую гонку со временем. И оно стремительно истекает.

---

Вэнь Кей застыла с открытым ртом, оборвав на полуслове очередной бесконечный, потрясающий рассказ о море. Я как раз пытаюсь представить, как выглядят волны, когда на пороге появляется Мама-сан.

Мама-сан – смотрительница, следит за нами, девушками. Она кормит и одевает нас. Она зовёт врача, когда мы болеем. Управляет борделем и распределяет клиентов. Некоторые девочки считают, что когда-то её привезли сюда так же, как и нас: в кузове фургона Жнецов. Но это, должно быть, случилось очень-очень давно, когда кожа её была ещё гладкой, а спина – прямой.

Сейчас женщина уже немолода. Лицо её всё в морщинку, взгляд отсутствующий.

– Девочки. Хозяин желает вас видеть. Сейчас же. Он закрыл салон. – Мама-сан удаляется так же внезапно, как вошла, отправляется звать девушек из трёх других комнат.

– Её поймали, – голос Вэнь Кей, самой младшей и маленькой из нас, похож на щебетанье птенца, такой же слабый и дрожащий.

Инь Ю так сильно дёргает её за волосы, что Вэнь Кей взвизгивает.

– Ни одна из вас даже не заикнётся об этом. Если Хозяин и Мама-сан узнают, что нам было известно о плане Синь… хорошо это не закончится. – Она смотрит на меня, ища поддержки.

– Мы ничего не скажем. – Стараюсь казаться взрослой, как подобает семнадцатилетней, но, по правде, чувствую я себя не лучше, чем они. Такая же испуганная, на вид бледнее рисовой лапши.

Не понимаю, почему я так взволнована. Я же знала, что это случится. Все мы знали. И пытались отговорить Синь.

Спасенья нет. Спасенья нет. Мы хором шептали ей слова хозяина, приправляя их десятком причин. Здесь у неё одежда, еда, вода, друзья. А что снаружи? Что? Голод. Болезни. Неумолимые улицы с длинными волчьими клыками.

Но её было не остановить. Я заметила это уже несколько месяцев назад, дикость, которая пылала в глазах, когда Синь рассказывала о прежней жизни. Она распространялась повсюду, зажигала её изнутри. Всякий раз, заходя ко мне в комнату, она отдёргивала алую занавеску и смотрела, смотрела, смотрела в окно – единственное на весь бордель. Она никогда не умела держать чувства внутри, как все мы. Инь Ю считает, это из-за того, что семья Синь её не продавала. Они любили дочь, кормили, учили читать, а потом вдруг умерли. Жнецы забрали её из приюта.

Синь распростёрлась на полу курительной комнаты, волосы её всклокочены, выдраны клоками, руки вывернуты назад под немыслимым углом. Я не могу понять, в сознании ли Синь и жива ли вообще, пока один из людей хозяина не вздёргивает её. Кровь, яркая, блестящая, стекает по ногам и рукам. На лице её тоже кровь, заливает щёки, спускается из уголков губ. Её платье – прелестный наряд из небесно-голубого шёлка с вышивкой цветущей вишни – превратилось в лохмотья.

Мы стоим, выстроившись в ряд, пока хозяин медленно, бесконечно обходит Синь по кругу. Когда он, наконец, останавливается, носки его тапочек повёрнуты к нам. Хозяин не кричит, но оттого слова его звучат ещё более устрашающе.

– Знает ли кто-либо из вас, как живётся на улицах бродягам? Как работается другим девушкам?

Мы все молчим, хоть и знаем ответ. Его Мама-сан всякий раз вдалбливает нам, если замечает на лицах пустоту. Его мы упорно пытались донести до Синь.

– Боль. Болезни. Смерть.

Слова соскакивают с языка точно удары. Закончив, хозяин подносит трубку к губам. Дым вырывается из ноздрей, напоминая мне алого дракона вышитого на его курительном халате.

– Как вы считаете, что вы будете делать там, совсем одни? Справитесь без моей защиты?

На самом деле ответ ему не нужен. Его вопрос скорее риторический, подобный тем, что папа обычно задавал за первой чашкой рисового вина. Перед тем, как взорваться.

– Я даю вам всё необходимое. Даю вам лучшее. Единственное, чего я прошу взамен, чтобы наши гости чувствовали себя здесь желанными. Такая малость. Такая крошечная просьба.

Только то, что хозяин сам с нами разговаривает, должно холодить кровь. Нас всегда наказывает Мама-сан, шипя и ударяя тыльной стороной жёсткой мозолистой руки. В те редкие разы, когда с нами разговаривает сам хозяин, он всегда напоминает, насколько лучше живётся нам, чем обычным проституткам. У нас есть собственные комнаты, шёлковые платья, чай и благовония. Выбор блюд. Всевозможная краска для лиц. У нас есть всё, потому что мы избранные. Лучшие из лучших.

– И вот Синь, – он произносит её имя так, что у меня по коже бегут мурашки, – плюёт в лицо моего великодушия. Я даровал ей безопасность и роскошь, но она отбросила мои дары, словно мусор. Оскорбила меня. Моё честное имя.

Синь сидит у его ног, дрожащая, окровавленная. Мужчины в чёрных одеждах тяжело дышат. Интересно, насколько далеко Синь удалось сбежать, прежде чем её поймали?

Хозяин щёлкает пальцами. Его люди вчетвером вздёргивают Синь на ноги. Она, как кукла, повисает в их руках.

– Раз ты не чтила моё радушие, нарушила правила, ты будешь наказана. Хочешь, чтобы с тобой обращались, как с обычной проституткой, ты это получишь.

Он закатывает рукава. Фанг, мужчина с алой татуировкой на лице, передаёт что-то хозяину.

Я плохо вижу предмет, зато видит Синь и испускает такой дикий визг, какой бы и мёртвого пробудил ото сна. Она оживает, пинается и вырывается так яростно, что удерживающие её мужчины не могут устоять на месте. Крики её превращаются в слова:

– Нет! Пожалуйста! Мне жаль! Я больше не убегу!

А потом хозяин поднимает руку, и я вижу причину ужаса Синь. Там, в плене сжатых полных пальцев, поблескивает игла. Шприц, полный грязно-коричневого вещества.

Остальные девушки тоже его видят. Даже Мама-сан напряжённо застывает рядом со мной. Невозможно узнать, что сокрыто внутри маленькой пластиковой трубки. Боль. Болезни. Смерть.

Синь вырывается и царапается, крики её становятся громче, в них уже не слышно слов. Но всё же мужчины сильнее неё.

Я не могу смотреть, как острый металл вонзается в её вены. Когда крики стихают – когда я, наконец, вновь поднимаю взгляд – игры уже нет, а Синь лежит на полу, съёжившись и дрожа. Тени, отбрасываемые толпящимися вокруг людьми, окружают свернувшуюся калачиком фигурку, отчего она кажется сломанной.

Хозяин отряхивает руки и поворачивается к нам.

– Первая доза героина всегда лучшая. Во второй раз удовольствие не так сильно. Но ты всё равно нуждаёшься в дозе. Всё больше, и больше, и больше, пока это не станет единственным твоим желанием. Не станет для тебя всем.

Героин. Он решил сделать наркоманку из нашей умницы и красавицы Синь. Понимание сворачивается в моей груди: пустое и безнадёжное.

– Вы принадлежите мне. – Хозяин оглядывает наш ряд радужных шёлковых платьев. Он улыбается. – Вы все. Если попытаетесь сбежать, вас ждёт такая же участь.

Я закрываю глаза, стараясь не смотреть на девушку, сломанной куклой валяющуюся на полу. Стараясь прогнать из памяти слова, сказанные хозяином в ту далёкую ночь. Они тянутся вне времени, оплетая меня подобно верёвкам: Спасенья нет.

ЦЗИН ЛИНЬ

Прошло два года. Два года назад Жнецы забрали мою сестру. Два года назад я последовала за ними в Город-крепость, мечтая её найти. За это время я узнала, как передвигаться, словно призрак, и развить все свои чувства. Единственный способ выжить здесь – превзойти себя или же совсем превратиться в невидимку.

Я была невидимкой с самого детства. Мей Йи старше меня всего на три года, но именно её все и всегда замечали. Личико её было круглым и нежным. Как луна. А прямые блестящие волосы напоминали полночное небо.

Но на рисовой ферме от красоты толку мало. Она не поможет часами бродить в мутной воде и гнуть спину под палящим солнцем, срезая ряды хлещущей по рукам травы. Я знала, что всегда была сильнее Мэй Йи. И совсем не красива: с грубыми от мозолей ногами, тёмной кожей и слишком большим носом. Всякий раз, когда мама собирала мне волосы в шишку и отправляла к пруду за водой, в отражении я видела мальчишеское лицо.

Иногда мне так хотелось, чтобы это было правдой. Быть мальчишкой проще. Я была б сильнее и могла обуздать отца, когда он напивался и впадал в бешенство. Но чаще всего я просто мечтала о брате. Брате, который сам занялся бы бесконечными рисовыми полями. Брате, который защищал бы нас от пьяных дебошей отца.

И в самой глубине души мне хотелось быть красивой. Прям как Мэй Йи. Поэтому я всегда распускала шишку. Позволяла волосам свободно падать на плечи.

Волосы я тоже потеряла, когда отец продал Мэй Йи Жнецам. Я слышала истории и знала, что девчонке в этом городе не выжить. Нож был тупым. Стрижка получилась ужасной, грубой и неровной, длиннее на одну сторону. Но с ней я выглядела так, как и хотела: голодающим, чумазым уличным мальчишкой.

Им я и стала с тех пор.

Когда я добираюсь до лагеря, содранные локти болят. Назад шла долгим путём, кружа по заплесневелым, испещрённым трубами проходам, чтобы убедиться – хвоста нет. Достаточно долго, чтобы коросты содрались и раны вновь начали кровоточить. Если не перевяжу в скором времени, они покраснеют и опухнут. Зарастать будут неделями.