Алексей Решетун - Между жизнями. Судмедэксперт о людях и профессии

• Название: Между жизнями. Судмедэксперт о людях и профессии
• Автор: Алексей Решетун
• Жанр: Медицина
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-17-117601-3

Алексей Решетун – человек, который по долгу службы ежедневно сталкивается лицом к лицу со смертью. Пройдя долгий путь обучения в медицинском вузе и процесс становления профессионалами, судмедэксперты приобретают свое особое мировоззрение – мрачноватое, чуть циничное, но не лишенное юмора. Каждый день становясь свидетелями смерти – внезапной, нелепой, трагичной, а порой и долгожданной, – они тем не менее не теряют жажды познания и интереса к миру и людям. Судмедэксперт может рассказать нам многое о ценности жизни и цене ошибок, на которые люди порой предпочитают закрывать глаза. Конечно, итог все равно один – «все там будем». Но именно на секционном столе лучше всего видны последствия наплевательского отношения человека к собственной жизни, единственной и неповторимой! От не пристегнутого ремня безопасности до пристрастия к наркотическим веществам. Жизнь каждого из нас многогранна, неповторима и интересна, поэтому и проживать ее хочется с полной отдачей – и желательно долго. И может быть именно рассказ Алексея Решетуна позволит нам не только познакомиться изнутри с бытностью судмедэксперта и посмеяться над реальными историями, но и задуматься о том, как раньше времени не стать анатомическим препаратом.

---

«И вы не боялись? – спросил я. Когда-то у одной моей знакомой в квартире жил черно-белый кролик, он был ручной, позволял себя гладить и смешно хрустел капустным листом. Я представил, как убиваю его дубинкой, а потом пытаюсь снять шкуру. – Вы воспринимали это как убийство или что?»

«Дело как раз в том, что ни мой друг, ни я не воспринимали все это как убийство. Мы участвовали в серьезном процессе – добывали продукт питания. Это я сейчас так выражаюсь, а тогда мы и об этом не думали. Все казалось естественным: кролик выращивался ради крольчатины, он вырос, мясо было получено. Никакого страха. И никакой жестокости.

Иногда в своих перемещениях по селу мы заходили на бойню и видели огромные вздутые внутренности, выброшенные на заднем дворе (наверное, потом их куда-то увозили). Тучи мух облепляли блестящие на солнце кишечники и желудки, от гниющей плоти исходила невыносимая вонь. И даже тогда ни у кого из нас не возникал страх, было неприятно, но интересно.

Вот скажите, как часто вы сталкивались в своей жизни с дохлыми собаками?»

Я задумался.

«Пару раз, наверное. На дороге, проезжая мимо. Знаете, когда собаку сбивает машина, и она остается лежать на асфальте».

«Это не считается, – заключил эксперт. – Я в детстве видел мертвых животных неоднократно. Бывало, забредешь куда-нибудь в лопухи во время игры в казаков-разбойников и чувствуешь характерный запах падали. Лежит мертвая собака, по ней ползают мухи, муравьи. Через несколько дней уже появляются черви, и постепенно от трупа остается скелет. Не я один – мы все с интересом следили за этими изменениями, хотя, конечно, специально не сидели часами, глядя на гниющие останки. Иногда можно было поворошить труп палкой и посмотреть, как он выглядит с другой стороны. Опять же, никакого страха – все понимали, что собака просто сдохла и ее просто жрут черви.

Так как практически у всех жителей имелось личное хозяйство, то дети с самого раннего возраста принимали участие в заготовке запасов на зиму. Происходили такие массовые заготовки, как правило, поздней осенью или в начале зимы, когда устанавливались морозы. Куры, утки, гуси забивались десятками. Уже лет с двенадцати я самостоятельно забивал кур, и это не было чем-то выдающимся. Посмотрев, как с этим управляется отец, я понял, что в этом деле главное – быстрота и уверенность. Некоторые для того, чтобы отрубить голову курице, использовали два гвоздя, вбитых в деревянную чурку. Голова курицы просовывалась между ними, фиксировалась, и человек, потянув птицу за ноги, наносил удар топором по растянутой шее. Мы же никогда не использовали гвозди, а просто клали курицу на чурку и отрубали ей голову.

Вы слышали о том, что курица без головы способна еще какое-то время бегать? Это не анекдот, все так и есть. Весной мы закупали цыплят бройлеров, которые к осени вырастали в настоящих страусов. Вот такой бройлер как-то вырвался у меня из рук и рванул в огород, только и слышно было, как трещали кусты смородины. Не догонишь! После этого случая я, отрубив курице голову, просто на несколько минут прижимал тушку к земле. Минуты через две-три способность бегать пропадала, и безголовая птица только перебирала ногами в воздухе и хлопала крыльями. Еще минут через пять тушку окунали в ведро с кипятком на пару секунд и после без труда ощипывали.

Сложнее было с поросятами. Так же, как и цыплят, их покупали по весне, кастрировали (отец делал это самостоятельно), и к зиме они превращались в огромных жирных кабанов. Для забоя выбирался выходной день, приглашались родственники или друзья, потому что работа предстояла серьезная и нелегкая. Мне вначале не разрешали присутствовать при забое (у нас это называлось «заколоть поросенка»), но потом позволили, и я охотно помогал отцу и дяде. Сперва жертву выводили из сарая – во-первых, там было недостаточно светло, а во-вторых, вытаскивать оттуда тушу забитого кабана гораздо сложнее. Животное почти всегда выходить не хотело, видимо, что-то подозревая, и отчаянно сопротивлялось, но его все-таки выводили во двор и клали на бок. Трем взрослым мужчинам это удавалось с большим трудом, поэтому сам процесс забоя старались проводить быстро, пока хватало сил его сдерживать. Большой нож вкалывался между ребер аккуратно в сердце, поросенок при этом отчаянно громко визжал и пытался освободиться. Моей задачей было подставить чистый таз под рану для сбора крови, которая сильно хлестала, – наверное, именно тогда я впервые увидел, какое бывает кровотечение при ранении сердца. Не всегда процесс забоя проходил идеально. Однажды очень крупный кабанчик вырвался после нанесенного ему удара и загнал мужиков на высокое крыльцо, где они и просидели минут тридцать, пока кабан ходил внизу. Он явно был недоволен таким раскладом. Нож пульсировал в его сердце, кровь лилась на землю, но животное, видимо, решило не умирать до тех пор, пока не отомстит обидчикам. Правда, этот случай единичный. Обычно минут через десять-пятнадцать поросенок затихал окончательно, и тогда его уже укладывали на специальный помост и дважды обрабатывали паяльной лампой: первый раз – для того, чтобы убрать щетину, а второй – для удаления верхнего слоя шкуры, чтобы корочка у сала была мягкая и нежная. Иногда подпеченное ухо или хвост давали погрызть детям, это было очень вкусно. Вторая обработка длилась около часа; после нее тушу клали на спину, подперев с боков при помощи поленьев, и начинали разделывать. Первые свои знания по анатомии я получил именно тогда. Меня интересовало все: как называются органы, как они выглядят, какие из них съедобные, а какие нет. Я видел, как аккуратно их извлекают – практически по методу Шора, как умело выделяют желчный пузырь (излившаяся из поврежденного пузыря желчь придавала мясу горький привкус). По той же причине нельзя было нарушить целостность мочевого пузыря и кишечника. Так что и первые навыки эвисцерации я получил в детстве, сам того не понимая.

Отдельные органы, такие как сердце, почки, легкое, а так же филе тут же отправлялись на сковородку и превращались в «свежину» – это блюдо можно было попробовать только раз в год. Собранная мною кровь тоже жарилась и употреблялась в пищу. Туша разделывалась на отдельные части, некоторые из них замораживались целиком, из других изготавливались всякие вкусности. Одного только сала мы делали несколько видов.

Как и в случае с кроликами и курами, меня не пугал ни момент убийства кабана, ни последующие манипуляции с его телом. Все это было неизменно интересно».

«М-да, – заметил я, – вот так покупаешь свинину для шашлыка и не задумываешься о том, каким образом она получена».

«И правильно. Не надо задумываться. Зачем, к примеру, городской пенсионерке или, допустим, современному ранимому юноше знать о предсмертном поросячьем визге и крови, которую собирает в таз маленький мальчик? Они пришли за продуктом – они его получили».

«Ну да, – согласился я. – Скажите, уже просто ради удовлетворения любопытства, а говядину вы тоже держали?»

«Вы имеете ввиду бычков?»

Я кивнул.

«Да, конечно. И корову для молока, и бычков для мяса. Хотите знать, как получается говядина?»

«Пожалуй, чего уж. Гулять так гулять», – мрачно пошутил я.

«Бычков, действительно, иногда было жалко. Маленький теленок – обаятельное и ласковое существо, не сравнить со свиньями. Знаете слово «волоокая»? Его используют, когда хотят подчеркнуть красоту женских глаз. У телят, да и у взрослых коров, очень красивые глаза: глубокие, большие и влажные, с длинными ресницами. Конечно, лишать жизни обладателя такого взгляда всегда жалко, но чувство это быстро проходило. Быка выводили из сарая и каким-то образом обездвиживали: или привязывали к забору, или просто давали ему ведро воды. Последнее было даже удобнее, поскольку во время питья бык наклонял голову к ведру, и в этот момент кто-то из мужчин сильно бил небольшой кувалдой ему по лбу. Как правило, хватало одного удара, но иногда требовалось два или три. После этого бык падал на передние колени, а потом на бок, и тогда забойщик длинным ножом перерезал ему горло до позвоночника. Все происходило очень быстро».

«А зачем бить животное по голове?» – мрачно спросил я.

«Из гуманных соображений, исключительно из гуманных. Как иначе перерезать шею быку весом в несколько центнеров? Он же не станет стоять и ждать, пока вы режете его. Раньше перед забоем связывали передние и задние ноги, валили быка на бок, но для этого нужны были несколько человек и много времени, а животное страдало. Если нанести хороший удар, то завалить даже крупного быка способен один человек, и страданий будет гораздо меньше.

Позже, обучаясь в медицинском институте, я вспоминал, что именно при забое крупного рогатого скота наблюдал артериальное кровотечение, фонтанирование крови, вдавленные переломы костей черепа, сокращение отдельных мышечных волокон после смерти. Помню, я обратил внимание на бычьи легкие, которые отличались от легких поросенка. Они были светло-розовые, почти белые, и на этом белом фоне выделялись темно-красные пятна – будто на них кто-то брызнул кровью. Естественно, меня это заинтересовало, и отец мне объяснил, что белыми легкие становятся от потери крови (при рассечении артерий и вен шеи возникает обильное кровотечение), а темно-красные пятна – это кровь, которая попала в легкие через перерезанную трахею, и называется это явление аспирацией. Потом я неоднократно видел точно такую же картину у людей, погибших от кровопотери. Людей тоже иногда убивают, перерезая им горло.