Марлон Джеймс - Черный Леопард, Рыжий Волк

• Название: Черный Леопард, Рыжий Волк
• Автор: Марлон Джеймс
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-04-103628-7

Африканский буш полон чудовищ и мстительных духов. Но поступки людей порой не менее чудовищны. У Следопыта – волчий глаз и нюх, который чует человека даже через месяцы, а заклинание Сангомы защищает его от оружия. Он бывал в царстве мертвых, в плену гиен-оборотней и общался с демонами. Его друг, человек-леопард, зовет его найти похищенного ребенка вместе с великаном Ого, трехсотлетней ведьмой и женщиной-воином. Много тайн окружает это дитя, и все они кровавы. А еще за ним охотится черный колдун. Содержит нецензурную брань.

---

– Шагай не останавливаясь и сбрось бремя свое, – сказал Кава.

– Что?

– Свое бремя. Не позволяй ничему останавливать себя, и ты сбросишь его, как змея кожу.

– День, когда я услышал, что у меня есть брат, стал днем, когда я потерял брата. День, когда я узнал, что у меня был отец, стал днем, когда я потерял отца. День, когда я услышал, что у меня был дед, стал днем, когда я услышал, что был он трусом, кто имел мою мать. И о ней я не слышу ничего. Как мне сбросить такую кожу?

– Шагай знай, – произнес Кава.

Мы прошагали бушем, болотом, лесом и громадной соляной равниной, пока дневной свет не убежал от нас.

В буше я получал встряску каждый миг, всю ночь я то спал, то вскакивал, просыпаясь. На следующий день после очередного длительного перехода, когда я стал жаловаться на долгую ходьбу, услышал над собой в деревьях шаги и поднял взгляд. Кава сказал, что он следовал за нами с того времени, как мы повернули на юг. Я и не знал, что мы направляемся на юг. Вверху над нами, на дереве, сидел леопард. Мы шли – и он шел. Мы останавливались – и он останавливался. Я крепко сжал копье, но Кава глянул вверх и свистнул. Леопард спрыгнул на землю перед нами, долго и упорно нас разглядывал, порычал, потом убежал. Я ничего не сказал, ведь что скажешь тому, кто только что разговаривал с леопардом? Мы пошли дальше на юг. Солнце дошло до средины серого неба, но джунгли непроходимо укрывали листва, кустарник и холод. Еще птицы со своими уа-ка-ка-ка да ко-ко-ко-ко. Мы вышли к реке, серой, как небо, вяло текущей. Новые растения пробивались из упавшего дерева, которое мостиком перекинулось с одного берега на другой. Посреди русла из воды торчали два уха, глаза, ноздри и одна голова, широченная, как лодка. Глаза бегемотихи следили за нами. Пасть ее широко раскрылась, разделив голову надвое, животное рыкнуло. Кава обернулся и шикнул на бегемотиху. Голова вновь ушла под воду.

Порой мы догоняли Леопарда, и тот убегал подальше в лес. Он поджидал нас всякий раз, когда мы слишком отставали от него. Хотя в буше делалось холоднее, меня еще сильнее прошибал пот.

– Мы вверх взбираемся, – заметил я.

– Мы взбираться стали еще до того, как солнце на закат повернуло, – сказал Кава. – По горе идем.

Стоит сказать только, что вниз – это для разнообразия вверх вместо вниз. Я ведь шагал не на юг, я шагал вверх. На землю опускался туман и плыл в воздухе. Дважды мне казалось, что это духи. Вода капала с листьев, и почва под ногами становилась влажной.

– Нам недалеко еще осталось, – сказал Кава еще до того, как я спросил.

Мне казалось, что мы ищем какой-то просвет, однако мы уходили еще глубже в кустарник.

Вокруг свешивались ветви и били меня по лицу, лозы и лианы оплетали мне ноги, валя наземь, деревья склонялись взглянуть на меня, и каждая черточка на их коре обозначала хмурость. И Кава принялся говорить с листвой. И ругаться. Луносветлый малый с ума сошел. Только говорил он не с листвой, а с людьми, что под ней прятались. Мужчина и женщина с такой же пепельной кожей, как у Кавы, с волосами серебристыми, как земля, только росточком не выше, чем твой локоть по кончик среднего пальца. Юмбо, понятное дело. Добрые карлики листвы, но тогда я этого не знал. Они шагали по ветвям, пока Кава не ухватил одну ветку и они по рукам не перелезли с нее к нему на плечи. У обоих росли волосы на спине, а глаза светились. Мужичок уселся у Кавы на правом плече, женщина – на левом. Мужичок залез в мешок и вытащил трубку. Я держался в сторонке, пока челюсть сумел на место вернуть, глядя на высокорослого Каву и двух полуростков, один из которых оставлял густую струю дыма из трубки.

– Мальчик?

– Да, – кивнул мужичок.

– Он голодный?

– Мы дали ему ягод и овечьего молока.

– И немного крови, – добавила женщина.

Речь у обоих очень походила на детскую.

За время долгого похода я всю дорогу упирался взглядом в спину Кавы. Младенца я увидел еще раньше, чем Кава подошел к нему. Он сидел на мертвом муравейнике, держал во рту цветок, губы и щеки были пурпурными от сока ягод. Кава опустился перед младенцем на колени, и карлик с женщиной спрыгнули с его плеч. Кава взял малыша на руки и попросил воды. «Воды», – повторил он и глянул на меня. Я вспомнил, что нес бурдюки с водой. Кава налил воды на ладонь и напоил младенца. Я смотрел Каве через плечо, когда кроха улыбнулся: два верхних зуба торчали вверху, как у мыши, все остальное – десны.

– Минги[14], – сказал Кава.

И пошел вперед с младенцем, я и спросить не успел. Потом остановился.

– Боги не очень-то бдительно смотрели за этой. Мы не смогли…

Карлик не окончил фразу.

Я не видел, пока мы не дошли до сладковатой вони. Две маленькие ножки торчали из кустов, подошвы ножек были синими. Мухи зудели свою жуткую музыку. Последнее, что я съел, грозило вырваться изо рта, в груди закололо, когда я сглотнул это обратно. Сладковатая вонь вязалась за нами, даже когда мы ушли очень далеко. Дурной запах, как и хороший, может преследовать тебя до завтра. Вечно. Потом немного брызнуло дождем, и деревья ниспослали нам запах плодов. Кава прикрыл лицо младенца ладонью. И вновь он заговорил, когда я и спросить не успел.

– Этот мальчик – минги.

– Ужасное какое-то имя. Ты его знаешь?

– Это не имя его. Это то, что он есть.

– Что это значит?

– Не видишь разве, какой рот?

– Рот у него младенческий, как у любого младенца рот.

– Ты слишком долго прожил, чтоб быть таким дураком, – произнес Кава.

– Ты не знаешь моего возраста и не знаешь…

– Тихо. Этот мальчик – минги. Когда он открыл ротик, ты видел два зуба. Но были они наверху, а не внизу, вот почему он – минги. Младенец, у кого верхние зубы вырастают прежде нижних, это проклятье, и он должен быть уничтожен. Иначе проклятье перейдет на его мать, на отца, на семью и принесет в селение засуху, голод и чуму. Так возгласили наши старейшины.

– А та, другая? У нее тоже зубы…

– Минги, их много, всякие.

– Так старухи болтают. В городах так не говорят.

– Что такое город?

– Что такое другие минги?

– Мы идем дальше. И пойдем еще дальше.

– Куда?

Из кустов выпрыгнул Леопард, и маленькие карлики бегом спрятались за Каву. Леопард рыкнул, оглянулся и заревел. Мне показалось, что он хочет, чтоб Кава отдал ему младенца. Зверь припал к земле, потом повалился на спину, потянулся и вздрогнул, будто ему плохо стало. Опять зарычал, как собака, в какую камнем попали. Передние лапы его вытянулись далеко, но задние протянулись еще дальше. Спина его раздалась и втянула в себя хвост. Шерсть пропала, только он все равно волосатым остался. Катался по земле, пока мы не увидели человечье лицо, только глаза по-прежнему оставались желтыми и прозрачными, как стекло в том месте, где в песок ударила молния. Волосы у него на голове были черными и буйными, свисали с висок и щек. Кава смотрел на него так, будто в этом мире такое видишь сплошь и рядом.

– Вот что случается, когда мы добираемся слишком поздно, – произнес Черный Леопард.

– Младенец все равно умер бы, даже если б мы бегом бежали, – сказал Кава.

– Я имел в виду опоздание на дни: мы опоздали на два дня. Смерть вот этого – в наших руках.

– Тем нужнее этого спасти. Дадим ходу. Зеленые змеи уже почуяли запах этого. Гиены учуяли запах той, другой.

– Змеи. Гиены. – Черный Леопард рассмеялся. – Ту малышку я схороню. Пока не сделаю, не пойду за вами.

– Схоронишь ее – чем?

– Отыщу что-нибудь.

– Тогда мы подождем.

– Не ждите ради меня.

– Я не ради тебя подожду.

– Два дня, Асани.

– Я приду, когда приду, котяра.

– Я ждал десять дней.

– Тебе следовало бы подождать подольше.

Черный Леопард зарычал так громко, что я было подумал, он опять обратится.

– Ступай схорони девочку, – сказал Кава.

Черный Леопард глядел на меня. По-моему, он в первый раз заметил, что я был рядом. Фыркнул, отвернул голову прочь и ушел обратно в кусты.

Не успел я задать вопрос, как Кава ответил на него:

– Он точно такой же, как и любой другой в буше. Боги сотворили его, только забыли, кто из богов сотворил первым.

Только то не был один из вопросов, какие я задать хотел.

– Как вы сошлись друг с другом?

Кава все еще смотрел туда, где в кустах исчез Леопард.

– Перед Зареба. Я должен был доказать, что мальчик без матери достоин стать мужчиной – или умереть мальчиком. Он должен пробираться в буше, проскальзывать мимо воинов Гангатома в открытом поле. И не должен возвращаться без шкуры большой кошки. Слушай же, что произошло. Я был в желтых кустах. Услышал, как ветка хрустнула и младенец заплакал, увидел, что Леопард несет на шее ребенка. Зубами его держал. Я поднял копье, он заворчал и бросил малышку. Я подумал: спасу этого ребенка, – но малыш заорал во всю глотку и не утихомирился до тех пор, пока Леопард опять его зубами не подцепил. Я метнул копье. Я промахнулся, он набросился на меня, я и моргнуть не успел, как увидел какого-то мужчину, кто собирался мне врезать. «Да ты всего лишь мальчишка, – говорит он. – Тебе его и нести». Вот я его и нес. Он отыскал мне шкуру мертвого льва, и я принес ее обратно в селение твоему Дяде.