Себастьян Фитцек - Пациент особой клиники

• Название: Пациент особой клиники
• Автор: Себастьян Фитцек
• Жанр: Триллер
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-227-08890-1

У Тилля Беркхоффа бесследно пропадает сын Макс. Все улики свидетельствуют о том, что мальчик стал жертвой маньяка Гвидо Трамница. Преступник арестован полицией и признался в похищении и убийстве нескольких маленьких детей. Место их захоронения серийный убийца указал, однако о судьбе Макса хранит упорное молчание. Суд признает садиста невменяемым и отправляет его в строго охраняемую психиатрическую лечебницу. Следствию известно о том, что психопат вел дневник, где описывал все, что сделал с жертвами, но найти записи не удалось. Отчаявшийся отец обращается за содействием к знакомому сотруднику полиции, и тот делает ему невероятное предложение: стать пациентом этой особой клиники. Так он сможет оказаться ближе к детоубийце и заставить его признаться. Того, чем обернется эта отчаянная попытка, не ожидал никто.

---

При таких словах Мириам показалось, что в этом дьявольском помещении стало еще холоднее, и при мысли, что дыры предназначались для контакта с тем, кто скрывался внутри «инкубатора», ей стало нехорошо.

– Что он с ней сделал? Что этот негодяй сотворил с моим ребенком? – не глядя на Трамница, спросила она.

– Преступник много лет работал в отделении по выхаживанию недоношенных детей, пока его не уволили за непристойное поведение. Этого он вынести не смог и создал здесь, в подвале, свою собственную детскую станцию.

– Для чего?

Не дожидаясь ответа, Мириам сделала шаг по направлению к «инкубатору» и протянула к нему руку. Однако ее охватила такая сильная дрожь, что пальцы перестали слушаться. Ей показалось, будто от этого сооружения исходило магнитное поле, которое отталкивало руку тем сильнее, чем ближе она подходила к ящику, чтобы оторвать пленку.

Трамниц подошел к ней сзади, нежно коснулся ее плеч, кашлянул и спросил:

– Вы действительно этого хотите?

В ответ она, молча, кивнула, едва сдерживаясь, чтобы не закричать и не броситься прочь.

Тогда полицейский сорвал с «инкубатора» полиэтиленовую пленку, да так быстро, что Мириам не успела закрыть глаза. Представшая взору несчастной матери ужасная картина мгновенно врезалась в ее память, навсегда оставив в ней отметину, как это делает раскаленное железо на шкуре животных при постановке клейма.

– Лаура, – задыхаясь, выдохнула она.

Сомнений больше не оставалось. Несмотря на то что все тело девочки было покрыто наполнителем для кошачьего туалета, чтобы не дать распространиться зловонию, а возле ее широко открытых глаз уже копошились личинки, Мириам сразу же узнала свою дочь – по ямочке на подбородке, родимому пятну возле правой брови и заколке, как у принцессы Лилифи из мультфильма, не дававшей рассыпаться ее непослушной челке.

– Он заботился о ней, – произнес полицейский.

– Что вы сказали?

Душа несчастной матери, казалось, отделилась от тела и витала где-то очень далеко от этой ужасной действительности, затерявшись в пучине бесконечной боли. Слова полицейского донеслись до ее сознания словно из другого измерения и лишенные всякого смысла.

– Он давал ей пищу, лекарства, тепло. И любовь… – пояснил Трамниц.

– Любовь? – переспросила Мириам.

Ей показалось, что она ослышалась. Желая убедиться в том, что не сошла с ума, женщина повернулась к полицейскому и в недоумении посмотрела на него. Стоявшие в ее глазах слезы затуманили взор, и его симпатичное лицо расплылось, словно глядело на нее из-за занавеса тропического ливня. К ужасу Мириам, он начал издавать какие-то булькающие звуки, словно сдерживая смех, но тем не менее достаточно отчетливо произнес:

– Все оказалось гораздо лучше, чем я предполагал. Чего стоит одно только выражение вашего лица…

Тут Мириам показалось, что в этом мире осталась только она, тело ее несчастной Лауры и стоящий прямо перед ней дьявол.

«Вы не полицейский! Это были вы! Это вы похитили, мучили и убили моего ребенка!» – хотела было крикнуть Мириам, но не успела.

Эти слова так и не вырвались из ее рта, поскольку лезвие топора пришлось ей прямо между глаз. Последним, что она услышала в своей жизни, был треск в ушах. Этот наполненный болью треск оказался такой силы, словно сухие ветки деревьев одновременно стали ломаться в целом лесу. Но самое страшное заключалось в том, что его перекрывал отвратительный гомерический хохот.

Дьявольский смех издавал Гвидо Трамниц, нанося удар за ударом. Он бил топором снова и снова, до тех пор, пока все перед Мириам не покрылось черной пеленой, провалилось куда-то в пустоту и исчезло.

Глава 2

Тилль Беркхофф

Ребенок задыхался, и ему срочно требовалась помощь, но обритому наголо мужчине было все равно. Он поднял кулак, словно молот Тора, и с грохотом ударил им по капоту машины Тилля.

– Убери отсюда эту тачку! – заорал он. – Эта улица с односторонним движением!

– Нажимайте дальше. Три раза, как было обговорено. Вы справитесь, – сказал Тилль, только что вышедший из своей машины скорой помощи.

При этом он обращался не к стоявшему перед ним на дороге исполину в спортивном костюме, явно подобранном на три размера меньше, чтобы более рельефно подчеркнуть накачанные мускулы, а по телефону к матери ребенка, которая в своем стремлении провести вентиляцию легких от охватившей ее паники могла переусердствовать.

Экстренный вызов от женщины поступил пять минут назад, и с тех пор Тилль пытался дистанционно управлять ее действиями.

– Затем снова проводите искусственную вентиляцию легких методом «рот в рот». Мы скоро придем.

«Если нас наконец-то пропустит этот качок», – про себя добавил он.

От матери, пытавшейся спасти своего ребенка, их отделяло каких-то четыреста метров по прямой, и они решили сократить путь по улочке Айхкатцвег, чтобы объехать аварию на улице Айхкампфштрассе. Однако из-за того, что какой-то идиот на своем внедорожнике никак не хотел уступать дорогу, на этой узкой улочке с односторонним движением их машина скорой помощи застряла. Для того чтобы разъехаться, здесь не было даже тротуара. К тому же отморозок явно хотел заставить при помощи своих кулаков по праву сильного заставить машину скорой помощи сдать назад.

– Я говорю тебе последний раз, и если ты не уберешь свою колымагу с моей дороги, то услышишь другие хлопки. И это будут не аплодисменты! – заявил качок.

Посмотрев назад в сторону своей машины, в которой сидела тощая, как вяленая вобла, рыжеволосая девица, наносившая помаду на надутые силиконом губы, бритоголовый добавил:

– Немедленно проваливай! Я спешу!

Тилль глубоко вздохнул, опустил руку с телефоном и, обращаясь к громиле, проговорил:

– Послушай, красный крест тебе ни о чем не говорит? Ничего не напоминает?

При этом Тилль указал рукой на машину скорой помощи, на крыше которой вращались огни спецсигнала.

Громила, нагло ухмыляясь, промолчал, и тогда Тиллю пришлось уточнить свою мысль:

– Мне срочно необходимо попасть на улицу Дауэрвальдвег, и я точно не буду двигаться назад сквозь игольное ушко только для того, чтобы ты не опоздал в свой фитнес-клуб.

То, что прохожие жаловались, когда спецмашины останавливались на проезжей части во втором ряду, перекрывая движение, уже не было редкостью. Но то, что происходило сейчас, когда машину скорой помощи не только не пропускали, а требовали, чтобы она повернула назад, даже в условиях переполненного транспортом Берлина было чем-то новым. Хотя только накануне в Ланквице Тилль обнаружил на ветровом стекле записку следующего содержания: «Вы не вправе портить наш воздух своими выхлопными газами только потому, что спасаете людей. В следующий раз заглушите мотор, пока будете вытаскивать больных из дома!»

Мысль о том, что работающий двигатель поддерживает функционирование приборов жизнеобеспечения, необходимых, в частности, для спасения человека от инсульта, видимо, этим обеспокоенным и гневным гражданам в голову не приходила. А может быть, судьба больных людей их и вовсе не беспокоила? Так же как и этого громилу, которому, видимо, было наплевать на задыхавшегося ребенка.

– Алло! Вы меня слышите? – раздался в мобильнике Тилля испуганный голос матери малыша.

Увидев, что бритоголовый начал надвигаться на него, он только крепче прижал телефон к уху и ответил:

– Да, да. Я вас слышу. Продолжайте делать искусственное дыхание методом «рот в рот»!

– Она стала синеть! О небо! Мне кажется, что она, она…

– Давайте поступим так! Ты сдавай назад, а я побегу к ребенку один! – воскликнул сзади коллега Тилля Арам, который вышел из машины скорой помощи с чемоданчиком в руках.

– Вот, вот, послушай, что говорит тебе этот чурка, – расхохотался бритоголовый. – Давай, давай! Сдавай назад!

В этот момент, как и всегда, когда Тилль собирался отступить от правил, его мозг послал ему предупреждающий сигнал, выразившийся в покалывании пальцев рук. Тилль не знал, что именно явилось этому причиной. Может быть, оскорбление качком его коллеги, курда по происхождению, а может быть, просто желание дать отпор этому распоясавшемуся громиле. Ведь на кону была жизнь шестимесячного младенца!

В последний раз подобное покалывание в кончиках пальцев он почувствовал три недели назад, во время тушения пожара, когда его действия закончились для него дисциплинарным взысканием. Дело заключалось в том, что тогда Тилль был еще пожарным, и не просто пожарным, а членом штурмовой группы, обербрандмейстером со специальной медицинской подготовкой для действий в экстремальных ситуациях.

«И все из-за этой чертовой кошки», – вспомнил Тилль.

Но что ему оставалось делать, если старая бабушка горько плакала и, рыдая, уверяла его, что Фельназе, так звали кошку, – это единственное, что у нее осталось. Пожалев старушку, он решил вернуться в пламя ее горящей двухъярусной квартиры. Но прямо перед тем, как броситься в огонь, как раз и почувствовал это покалывание в пальцах – предупреждающий сигнал о том, что он поступает вразрез с действующими правилами. И действительно, ситуация стала разворачиваться так, что создалась угроза жизни не только для него самого, но и для пришедшего ему на помощь товарища по команде. А все потому, что по вине Тилля действующие инструкции были нарушены.