Алисса Вонг - Тысяча начал и окончаний

• Название: Тысяча начал и окончаний
• Автор: Алисса Вонг
• Жанр: Современная зарубежная литература
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-17-112865-4

Несчастные влюбленные, вмешивающиеся в дела людей небожители, колоритные плуты, битвы мудрецов и страшные предзнаменования – эти элементы сказки, мифа и фольклора притягивали нас на протяжении веков. И вот теперь пятнадцать блистательных авторов с азиатскими корнями переосмыслили традиционную мифологию своих народов в чарующих, душераздирающих, романтических и страстных рассказах. Гора теряет свое сердце. Две сестры обращаются в птиц, чтобы избежать плена. Мизантроп, призванный на битву богов, познает истинное значение жертвы. Кавалер, когда-то убитый братьями матери, возвращается с того света, чтобы поухаживать за ее дочерью. Несчастные влюбленные, которым не суждено быть вместе, в последнем объятии становятся бабочками из пепла. Девушка продолжает семейную традицию, помогая неприкаянным душам мертвых обрести посмертный покой. От классической фэнтези и реализма до научной фантастики, от историй о любви до историй о мести – рассказы, собранные в этой изысканной коллекции Эллен Ох и Элси Чэпмен, очаруют читателей с первых слов.

---

– Ты это уронила, – говорит он, задыхаясь. Голос у него более низкий, чем я думала, кора дерева и соты. Он поднимает вверх этот предмет, снова улыбается, и в его черных глазах отражается блеск золота, лежащего на ладони.

– Я ничего не роняла, – возражаю я и иду прочь, но он подходит ближе, его длинные смуглые пальцы касаются моей обнаженной кожи. Мое тело обжигает огонь, внезапный и манящий.

– Погоди, послушай, – говорит он, стоя всего в нескольких дюймах от меня. – Разве ты его не узнаёшь? – он берет мою руку в свои и кладет этот предмет в мою открытую ладонь. Он тяжелый и причудливый, на нем сотни крохотных золотых колокольчиков, я не могу их сосчитать. Браслет? Нет. Пайал, ножной браслет. Ну, во всяком случае, один из пары. Никогда не видела такого раньше, несмотря на то, что у Ма в магазине десятки разновидностей таких браслетов. Обычно их делают из серебра – золото на ногах оскорбило бы богов, конечно. Колокольчики звенят при каждом движении, будто подтверждая, что это чистое золото, а не какая-то недорогая подделка, позолоченная дешевка.

– Ты ошибаешься, – говорю я. – Он не мой. – Хотя в глубине души мне очень хочется почувствовать тяжесть колокольчиков на своей обнаженной коже, увидеть, как они качаются при каждом движении.

– Но он твой, – настаивает он. – Я сделал его для тебя.

– Тара? – голос Лилы зовет меня, он звучит совсем близко. – Почему ты… эй! – она переводит взгляд с меня на парня и обратно. Его рука все еще вытянута, на его ладони лежит пайал, изящный и соблазнительный, у него на лице смущение и надежда. – Думаю, нам надо ехать, – она берет у меня из руки ключи, мягко продевает свою руку в мою, потом ведет меня прочь. – Уже поздно.

Мы не останавливаемся, чтобы посмотреть, ушел ли незнакомец прочь.

Мы сидим несколько минут, молча, в моей машине, включив отопление, на телефоне Лилы звучит та же самая навязчивая песня, что и раньше.

– Кто он? – спрашивает она.

Я пожимаю плечами.

– Он все время называет меня Сони. Он, видимо, принял меня за другую девушку, – и на мгновение мне хочется стать той, другой.

Мы с Лилой решили заскочить в «Часку» перекусить перед тем, как ехать домой. Конечно, там полно народа, потому что только что вышел новый фильм с Шахрух Ханом[16]. А просмотр такого кино – это именно то, чем занимаются смуглые люди (ну, во всяком случае, в Маленькой Индии в самом центре Джерси) в субботу вечером.

– Как тебе, понравилось? – спрашивает Лила у нашего обычного официанта Шанкара, который уже знает, что нам надо принести две порции чолы бхатуры[17] с добавочными маринованными луковками. – Он становится слишком старым, чтобы сниматься в таком дерьме.

– Не-е, он хорошо выглядит, – возражает Шанкар, который явно ценит Шахруха больше нее. – Он снова вернулся в то тело из фильма «Ом Шанти Ом», потому что Ранбир у него на хвосте? Я тоже не прочь быть у него на хвосте, а?

Мы с Лилой заходимся от хохота, а Шанкар приносит наш заказ. Мы макаем горячие, хрустящие и мягкие кусочки жареной лепешки в сочный нут с карри, я накладываю горку луковок на маленький черпачок, сделанный из хлеба. Потом еще одна компания вваливается в и так уже битком набитое помещение, и я чувствую его раньше, чем вижу. Того парня из клуба.

– Привет, Ник, – говорит Шанкар, он явно рад видеть этого парня. – Чола бхатура, одну порцию?

– Привет, Шанкар, – отвечает парень, приятельски хлопая его по спине. – Сегодня здесь людно, а? – он выдвигает пустой стул возле нашего стола, пристально глядя на меня сверху вниз. – Не возражаете, если я ненадолго присоединюсь к вам?

Лила встает.

– Вообще-то возражаем, – она уже собирается жестом отстранить Ника, когда я хватаю ее за руку.

– Не надо поднимать шум, – говорю я. Он садится, у него на лице опять появляется эта улыбка, от которой во все стороны от глаз расходятся морщинки.

Лила встает.

– Ну, тогда я схожу за чеком, – она в ярости бежит к кассе, а я сердито смотрю ей вслед.

– Я не очень ей нравлюсь, правда? – говорит Ник, на его губах играет насмешливая улыбка. Шанкар ставит на стол еще одну дымящуюся тарелку чолы бхатуры, и хлеб такой обжигающе горячий, такой круглый и соблазнительный, что я не могу удержаться и отщипываю кусочек, хоть он и не мой. – Он никуда не делся, да?

– Что? – спрашиваю я, мой рот набит рыбой чанна в пряной подливке.

– Твой аппетит. Я всегда говорил: «Тид э ки това»?

На мгновение я удивилась.

– Что это значит?

– У тебя желудок или колодец? – отвечает он, его руки тянутся к хлебу точно так же, как мои. Он макает и зачерпывает, накладывает сверху луковки, как и я. – Может быть, в переводе это выражение что-то теряет.

Я несколько мгновений смотрю, как он ест – неаккуратно, откусывая большие куски, как мальчишка из деревни в Пенджабе.

– Моя мама тоже иногда мне так говорила. Когда я была маленькая.

– «Тид э ки това»? – он смеется. – Я не удивлен.

Тут появляется Шанкар, с настороженным видом и с промасленным пакетом.

– Лила ждет тебя в машине, она просила это тебе сказать, – серьезно говорит он.

Ник опять улыбается мне, но понимает намек.

– Ладно, ну, как я понимаю, это значит, что ты должна идти, – он опять макает хлеб в чолу. – Или ты можешь остаться.

Во мне вспыхивает раздражение. Почему она хочет все мне испортить? Но я все равно поднимаюсь.

– Нет, я должна идти, – говорю я и беру у Шанкара пакет.

Но когда я шагаю прочь, мне почему-то хочется остаться.

Воскресное оживление уже спадает к тому времени, когда заканчивается время ланча. Я умираю с голоду, и мне надо провести еще массу исследований для моей научной работы, но я обещала Ма, что останусь до четырех. Я тихонько подпеваю болливудской песне, звучащей на моем телефоне, – это та самая жалобная песенка, которую я все время включаю после той ночи, неделю назад. Не могу выбросить ее из головы.

Я вскрываю пакет чоны чор гарам[18] и жую пряные, хрустящие кусочки. Они соленые и кислые, от них щиплет язык. Я тщательно вытираю прилавок, чтобы не осталось никаких крошек.

Ма терпеть не может, когда я ем в магазине. Все здесь идеально чистое: сверкающие стеклянные витрины, полные самых элегантных – и дорогих – украшений Маленькой Индии. Все ручной работы, сделанные мастерами нашего филиала в Раджури-Гарден[19], в Дели. Папа каждый месяц летает туда и обратно, организует доставку, а Ма управляет делами – слишком увлеченно, если хотите знать мое мнение, – здесь, в Джерси, под бдительным присмотром моих дядей, Камаля и Сунила. Это ее братья, они открыли этот магазин почти двадцать лет назад. Сейчас они почти не принимают участия в делах, а считают деньги в задней комнате, пока Ма вертится и обслуживает покупателей в самом магазине. У нее есть этот дар, она незаметно подводит вас к правильному выбору так ловко и быстро, что вы даже не чувствуете, что она что-то вам продает. Все дело в сиянии ее глаз и изгибе губ, когда она вот так улыбается, ямочки на ее щеках и подбородке такие милые, что покупатели поддаются очарованию и достают бумажники.

Я смотрю в зеркало на прилавке, приложив маленькое жемчужное ожерелье к шее, и смотрю на свое собственное лицо, точную копию ее лица, за исключением темно-карих глаз. Мои глаза имеют более стандартный ореховый цвет, и они становятся темно-карими только при определенном освещении, как сейчас. В моих глазах не хватает озорства – его подавили правила, ограничения и мамино убеждение, что я всегда должна поступать правильно. Это заставляет меня делать именно то, что неправильно. Мои мысли возвращаются к нему, к парню из той ночи, и я спрашиваю себя, не была ли я слишком осторожной, слишком осмотрительной. Почему я не позволила сердцу забиться чуть-чуть быстрее, хоть один раз?

– Снова эта песня! – говорит Ма, выходя из задней комнаты. От неожиданности я роняю ожерелье, и оно со звоном падает на стеклянную витрину. Она грозит мне длинным, тонким пальцем. – Сделай погромче.

Мои дяди пригрозили выгнать меня из магазина, если я буду такое слушать, но Ма говорит, что эта песня трогает ее душу всякий раз, когда она ее слышит.

– Та бедная девушка, – говорит Ма, напевая то одно слово, то другое, и ее бедра непроизвольно покачиваются. – Ее выдали замуж за иностранца, и она оплакивает свою давно утраченную любовь. Они всегда считали ее злодейкой, эту Сахибу.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.