Эмили Бейн Мерфи - Исчезновения

• Название: Исчезновения
• Автор: Эмили Бейн Мерфи
• Жанр: Любовное фэнтези
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-17-110802-1

Осень 1942 года. Оставшись без родителей, шестнадцатилетняя Айла Куинн и ее младший брат Майлз отправляются в провинциальный городок Стерлинг, где их готова приютить семья маминой старой подруги миссис Клиффтон. Перед отъездом Айла успевает захватить с собой любимую книгу мамы – старый сборник поэм Шекспира – и ее обручальное кольцо. Через какое-то время Айла и Майлз понимают, что в Стерлинге происходит что-то непонятное… и очень странное. Что-то, что нельзя объяснить логически. Приоткрывая тайны городка, Айла начинает подозревать, что ключ к разгадке всего находится в старой книге их мамы, Джульет… или в самой Джульет, которую Айла, как оказывается, совсем не знала.

---

Но потом он меня удивил.

Он отступил в сторону и пропустил меня в дом.

Глава 5

Той ночью мама мне снова не снилась. Но только потому, что до наступления утра я едва ли сомкнула глаза.

Мне и Майлзу надо выбираться отсюда.

С восходом солнца я вылезаю из кровати. Никак не могу забрать чемоданы, не породив сомнений, но хватаю рюкзак и запихиваю в него как можно больше всего. Напеваю себе под нос, чтобы успокоиться. Закидываю в рюкзак зубную щетку вместе с запасной одеждой. Мой тупой дротик. Поэмы Роберта Луиса Стивенсона. Все деньги, которые отец оставил нам, их более чем достаточно, чтобы добраться до Гарднера. Мы можем остановиться у Кэсс, пока не поймем, что делать дальше.

Хочу забрать том Шекспира, но он очень тяжел и непрактичен, и в последнюю минуту задерживаю на нем руку в прощании, а потом засовываю под кровать.

Я все еще не уверена, что скажу Майлзу. Стучу в его дверь.

– Хорошо позавтракай, – говорю я ему. Когда он направляется в ванную, укладываю его одежду в свой рюкзак. – И не возражаю, если в этот раз ты положишь выпечку в карман.

***

– Поедем сейчас в город? – спрашивает миссис Клиффтон, когда я появляюсь внизу лестницы, пытаясь держать переполненный рюкзак за собой. Я слишком нервничаю, чтобы завтракать, и едва могу смотреть на нее, улыбающуюся, в костюме в честь Дня военно-морских сил и белой креповой блузке, как будто все совершенно нормально. Она натягивает перчатки для вождения. – Пойдемте, – говорит она и жестом показывает Майлзу и мне следовать за ней.

Майлз ничего не замечает. Он совсем не обращает на меня внимания, расцветая под потоком вопросов миссис Клиффтон о завтраке и о том, как он спал, удобна ли его кровать, какие школьные предметы он любит, и я понимаю, как сильно ему не хватало внимания мамы. Пропасть между нами никогда не казалась больше, чем за эти последние месяцы, когда я поняла так много, а он – мне на зависть, так мало.

Когда нет дождя, миссис Клиффтон ведет машину лучше, и я могу критично разглядеть Стерлинг. Он кажется непримечательным. Лес и фермы, ухоженные, в хорошем состоянии дома, но в этот раз я замечаю, что все входные двери разных оттенков одного цвета: серо-коричневого, такого обыденного и грязноватого.

Мама всегда настаивала на том, чтобы наша входная дверь была самой яркой в городе, вишнево-красной, и папа перекрашивал ее при первых же признаках выцветания. При этой мысли я больше не могу сдерживаться: обвинения вылетают из меня.

– Миссис Клиффтон, – выпаливаю, прерывая ее на полуслове, – что-то здесь совершенно неправильно.

Ее спина выпрямляется, но она не пытается взглянуть на меня в зеркало заднего вида. В действительности оно там как будто просто для украшения. Я осознала это в тот момент, когда наклонилась вперед на выступе фонтана и не смогла увидеть свое отражение. Почему в моей ванной или в любой другой комнате дома Клиффтонов нет зеркал?

Потому что они были бы совершенно бесполезными.

Пытаюсь не дать смятению просочиться в мой голос.

– Расскажите нам о зеркалах.

– Хорошо, Айла, – говорит миссис Клиффтон успокаивающим голосом, но сжимает руль, и, когда Майлз смотрит то на нее, то на меня, я жалею, что поддалась импульсу. Может быть, то, что она прячет, настолько ужасно, что Майлзу не стоит знать. Мой страх становится сильнее.

– И скажите нам, почему цветы не пахнут, – добавляет Майлз, наклоняясь вперед.

Краска заливает лицо и шею миссис Клиффтон, совпадая с бордовым цветом ее шляпки.

– Мне очень жаль, – запинаясь, произносит она. – Я планировала сказать вам сегодня. Просто хотела, чтобы вы устроились на месте, и мы не знали… учитывая, что вы дети Джульет, – она колеблется, – повлияет ли это на вас. – Она оглядывается на нас с извинением в глазах. – Мы не говорим с посторонними о том, что происходит здесь.

– Что? – спрашивает Майлз. – Что здесь происходит?

– Мы называем это Исчезновениями.

Мимо нас проезжает машина, женщина за рулем приветственно поднимает руку и машет миссис Клиффтон. Но, когда она видит меня, ее улыбка застывает, и женщина хмурится.

Миссис Клиффтон говорит:

– Ваша мама правда никогда об этом не говорила?

Мы с Майлзом молчим.

Миссис Клиффтон вздыхает.

– Я не виню ее, в общем-то. Просто уехать и забыть все. – Она кивает на дорогу, раздумывая. – Мы никогда не знали, какой была жизнь до них. Они начались в 1907 году, когда мы родились.

Теперь она не так сильно сжимает руль, словно испытывает облегчение, оттого что секрет вышел наружу.

– Первое, что мы потеряли, – запахи. В тот день я была на Ярмарке урожая. Конечно, все туда пошли, но я была еще ребенком в то время.

Руль вращается в ее руках.

– Началось все невинно. Мы всегда поддерживали ежегодные дружеские соревнования между горожанами, чтобы увидеть, кто придумает лучший рецепт с яблоками Стерлинга: пироги и торты, сидр и желе. Понимаете, это глупо, конечно, но люди по природе могут быть склонны к соперничеству, особенно в таком маленьком городе, как этот. Все так сосредоточились на том, кого объявят победителем, что сначала никто не заметил, что что-то пошло не так. Только когда судья открыл блюда и наклонился, чтобы почувствовать аромат.

Начинают виднеться окраины города, и первой появляется станция «Тексако».

– Поначалу никто сильно не беспокоился, – продолжает она. – Конечно, мы не поняли в то время, что это значит, когда судья объявил, что запахи всех изделий словно исчезли. Про награду забыли, когда люди вышли вперед, чтобы самим убедиться в этом.

Ее голос начинает слегка дрожать.

– Возможно, они думали, что это только временно. Конечно же, никто не мог догадаться, что масштаб будет таков, что из Стерлинга исчезнут все запахи. Исчезновения повлияли на всех, молодых и старых – и на все: фрукты и цветы, духи и шампуни, даже на такое, что делает людей сентиментальными: например, запах волос ребенка или запахи, связанные с важными воспоминаниями.

Я думаю о запахах детства: жарящиеся яйца, пышное печенье с кристаллами сахара, мамин кофе с цикорием каждое утро, раскрашенная миска с лимонами на кофейном столике, исчезающий аромат папиного лосьона после бритья, когда он склонялся, чтобы поцеловать меня на ночь, даже запахи, которые я ненавидела. Как, например, вареный шпинат. Куча компоста. Подгоревшая белая рыба, запах которой надолго прилип к стенам Склона, пока мама не поклялась, что больше никогда не будет ее готовить.

– Специалисты по аносмии[2] приезжали со всей страны для исследований, – продолжает миссис Клиффтон. – Но, даже когда в Стерлинге стали понимать размах того, что произошло, никто не знал, чем это вызвано или как все возвратить. Ни к кому не вернулось обоняние, даже когда пытались покинуть город. С тех времен все дети в Стерлинге рождаются с этим. И с годами люди все больше смиряются с тем, что это навсегда.

– Это… – спрашиваю я, колеблясь, и сглатываю, – это будет чем-то постоянным для меня и Майлза?

– Не для вас, дорогая, – быстро говорит миссис Клиффтон. – Вы должны выбраться из его власти, как только покинете наши границы.

Я выдыхаю с чувством облегчения, таким сильным, что мне и стыдно, и я чувствую себя эгоисткой. Смотрю на мужчин и женщин Стерлинга. Они все кажутся такими нормальными, беззаботными, бродя по центру города с пакетами в подмышках, забегая в бакалейный магазин Фитцпатрика. Женщина в большой шляпе с полями показывает на обочину своему сыну с пухлыми ручками.

– Что произошло потом? – спрашивает Майлз.

– Настоящая паника началась позже, – говорит миссис Клиффтон. Она паркует машину. – Когда в тот же самый день через семь лет после первых Исчезновений это произошло снова. – Она выключает двигатель и смотрит на нас. – Однажды утром ваша мама и я проснулись и обнаружили, что у нас больше нет отражений. Я была всего лишь маленькой девочкой, но это было ужасно странно – пойти посмотреть на себя, только чтобы увидеть, что я исчезла. А потом, когда нам исполнилось четырнадцать, из наших красок и ручек словно вытекли все цвета. Все новое, что мы пытались раскрасить ими, получалось серым.

Я представляю свою маму девочкой, ее смятение и печаль, какие она должна была испытать, проснувшись и поняв: то, что она любила, исчезло.

– Кусочек за кусочком эти маленькие части нашей жизни, которые мы всегда считали чем-то само собой разумеющимся, стали ускользать от нас, – говорит миссис Клиффтон. – Каждые семь лет как по часам что-то теряется: запахи, отражения, цвета…

Майлз прерывает ее:

– Но почему?

– Если бы я знала, дорогой. Никто не знает.

– Но моя мама могла чувствовать запахи, – протестую я, вспоминая ее сад, ужасный запах белой рыбы.

– Да, – говорит миссис Клиффтон, в ее голосе появляется напряженность, – но эта история на потом. – Она бросает взгляд на город. – Не здесь.