Кэролайн Кепнес - Новая Ты

• Название: Новая Ты
• Автор: Кэролайн Кепнес
• Жанр: Триллер
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-04-103616-4

Джо Голдберг, продавец из книжного магазина, – специалист в сокрытии тел. На его счету их уже четыре – сопутствующий ущерб в поисках идеальной любви. Собирается он разобраться и с пятым, наказав свою бывшую за предательство. Голдберг узнал, что девушка уехала в Лос-Анджелес, и последовал за ней. Но здесь его планы резко изменились. Потому что Джо… влюбился, как никогда в жизни. Все прочие дела сразу перестали иметь значение, и теперь он собирается начать новую жизнь, перечеркнув свое прошлое. Однако проблема с сокрытыми телами состоит в том, что иногда они оказываются на поверхности…

---

– Я тут, знаешь, типа ведущего ток-шоу, все приходят и вываливают свои проблемы. Так что не стесняйся, брателло. У нас все по-простому, как в «Гриффинах».

– Обязательно, – вру я.

– Прав я или абсолютно прав?

Сколько можно? Похоже, он сам себе приплачивает, чтобы повторять эту дурацкую фразу не реже двух раз в час.

В моей квартире воняет тухлыми апельсинами и курицей. И все вокруг розовое. Девица, которая жила тут до меня, Брит, – съехала спешно и не по своей воле.

– Родители нагрянули, – поясняет Харви и включает розовую лампу, высвечивая на стене репродукцию Кандинского. – Половину их денег она спустила на то, чтобы сделать себе новый нос, остальное – на то, чтобы набить его кокаином. В конце концов из него хлынула кровь, и она загремела в больницу. – Качает головой и гладит вызывающе розовый диван. – Из этой истории должна получиться отличная шутка. Надо раскрутить… А тебе, брателло, крупно повезло: и диван, и курица, и телик – все в твоем распоряжении. Родители велели выкинуть, но зачем же разбрасываться хорошими вещами…

Один плюс – в «Икею» ехать не придется.

– Конечно. Супер! – поддакиваю я.

Харви хватает мусорное ведро.

– А вот тухлятину я, пожалуй, выкину. Ты не возражаешь, брателло?

Получилось почти забавно – в первый раз за все знакомство.

На кухонном столе новенький набор фирменных ножей от Рейчел Рей. Достаю один – острый. Пригодится. Только рукоятки больно веселенького оранжевого цвета. Заваливаюсь на диван. Чехол измазан тайским соусом и засохшей спермой. Кандинский напоминает о Нью-Йорке, Нью-Йорк – о сексе.

Раздается стук в дверь, и в комнату вламывается девица, похожая на тех, что я видел из окна такси: на каблуках, размалеванная, в обтягивающем платье. Секси, конечно, но не настолько, как ей кажется. Такой человек мне тоже здесь нужен. И желательно без трусов, с раздвинутыми ногами прямо здесь и сейчас.

– Спокуха! Я Дилайла. Пришла за своим блендером.

Еле удерживаюсь, чтобы не рассказать, как ее за глаза называют липучкой. Впрочем, тарахтит она как пулемет, так что даже при желании слова не вставить. Работает Дилайла в ночную смену (как поговаривают), живет прямо надо мной – «заранее извини за шум, стены здесь бумажные» – и хочет забрать блендер, который ей обещала эта «чертова кокаиновая шлюшка». Без стеснения заглядывает подряд во все шкафы и с грохотом захлопывает дверцы.

Она кипит от ярости. Может, догадывается о всеобщем заговоре против ее вагины? Тычет в Кандинского.

– Вообще-то это тоже мое. Но, похоже, картинка в твоем вкусе, да? Поди, даже знаешь, кто художник?

– Эндрю Уайет[4].

– Молодец, не то что Брит. Харви «Заткнитесь» рассказал о ней?

Ясно, значит, тут у всех есть погоняло.

– Немного. Как я понял, печальная история.

Дилайла сообщает, что Брит явилась в Эл-Эй, чтобы стать актрисой, но кончила шлюхой.

– Ее в Вегас пригласили. Она еще меня с собой зазывала. Говорила, повеселимся на халяву, отдохнем – и домой.

– Хм.

– Вот-вот. Я даже сумку собрала. Нет, конечно, лететь не собиралась, хотела просто посмотреть, вдруг в аэропорту будут знаменитости, про которых я смогу написать. И вот я такая приехала, а она мне и говорит: «Ой, кстати, реши, с кем будешь спать. Можно всего двух выбрать, ничего страшного».

– И кого ты выбрала?

– Ха, – отвечает она невозмутимо. – Вот уж дудки. Я сказала, что если она сядет на самолет, сразу позвоню в полицию и ее родителям.

– Позвонила?

– Нет, конечно. Через пару дней встретила ее в аэропорту, отвезла в «Баскин Роббинс» и дала выплакаться.

Иду на кухню и достаю блендер из шкафа над холодильником. Дилайла осматривает меня с головы до ног.

– Зовут-то тебя как?

– Джо Голдберг. А тебя?

– Я же сказала.

– Ну да. А по-настоящему?

Вздыхает.

– Мелани Крейн. Но теперь все в прошлом. Нет больше той неудачницы, которая вылетела с факультета журналистики из-за романа с женатиком из «Нью-Йорк таймс». – Она пожимает плечами. – Теперь я тайный репортер и литературный негр. Вот за что я люблю Лос-Анджелес. Тут можно начать жизнь с чистого листа. Оставить прошлое позади.

Неудачницы все так думают, и Эми не исключение. Она тоже надеется оставить прошлое – меня! – позади. Не тут-то было, дурочки. В прошлом остается лишь то, что прошло и уже не болит.

– Дай мне свой номер, – требует Дилайла, отмывая блендер. – Возьму тебя как-нибудь с собой на вечеринку – меня часто приглашают. Хоть город посмотришь. Местные только в «Птицы» и «Ла Пубелль» таскаются. Скука. – Она вздыхает и принимается объяснять, что первая забегаловка вполне гостеприимная и прикольная, а во второй, французской, тусуются в основном хипстеры.

Мне вдруг вспоминается эпизод из сериала «Офис», когда герой Б. Дж. Новака сначала заявляет, что не намерен вливаться в коллектив, а потом случайно забывает сырную лепешку в духовке, устраивает пожар и получает кликуху, как и все прочие обитатели офиса, – «Поджигатель».

Я не из тех, кто ходит в забегаловки или хипстерстерские кафе, поэтому диктую Дилайле телефон. Она может мне пригодиться.

– А вообще, я лицемерка, – смеется она (интересно, в Эл-Эй все озвучивают о себе то, что в Нью-Йорке предпочитают хранить в тайне?). – Я ведь часто бываю в «Птицах». У меня даже татушка есть со строчкой из их фирменной песни. Мне нравится заканчивать там вечер, после всех тусовок.

Она наклоняется вперед, задирает платье и слегка раздвигает ноги, чтобы я мог прочитать слова, выбитые у нее на внутренней стороне бедра, гладко выбритого, покрытого автозагаром. Это «Don’t Stop Believin’» группы «Джорни», затасканная до тошноты в «Клане Сопрано», «Лузерах» и во всех барах Америки.

– Знаю, песня – отстой, – говорит она и хлопает меня по макушке, чтобы я отодвинулся. – Но здесь не проживешь, если перестанешь верить.

Дилайла почти особенная. А для девушки хуже нет, чем быть «почти» – почти красивой или почти умной. Есть в ней какая-то незавершенность, неуверенность. Эми совсем другая. Ей все дается легко: она выше, симпатичнее, сексуальнее, умнее. Будет преспокойно сидеть перед тобой нога на ногу, с немытой головой и есть чернику из контейнера. Даже если эти двое познакомятся, подругами точно не станут. Дилайла – девушка, которая пытается; Эми – которая берет. Правда, теперь я знаю, что первое лучше.

Повисает молчание. Стоит мне сделать шаг, и мы будем вместе: я помогу ей избавиться от бесполезных надежд, тянущих вниз, а она избавит меня от Эми. Но я не хочу избавления. Я хочу мести, а Дилайла хочет свой блендер. Машет «пока». Выходит и закрывает за собой дверь. Занавес.

Скачиваю альбом «Джорни». Представляю гладкое бедро Дилайлы, прижатое к моему лицу, и кончаю прямо на розовый диван. Потом принимаю душ, влезаю в джинсы (принципиально не стану носить шорты), натягиваю футболку, выгребаю из холодильника протухшую жратву (не хватало еще подхватить заразу) и выкидываю в мусорку. Проходя мимо стеклянной коробки, в которой находится офис Харви, заглядываю внутрь. Старик делает селфи, а мое мусорное ведро стоит на полу (вот гад, так и не вернул). В Нью-Йорке я месяцами мог не встречать соседей. Здесь же все хотят быть на виду. И это желание так ослепляет, что люди ничего не замечают вокруг. Харви даже не обратил на меня внимания, когда я проскользнул мимо его двери и вышел на охоту.

9

Маленькая жадная, эгоистичная сука и дня не может прожить без своих суперфруктов. Поэтому первый пункт моего маршрута – местный гастроном «Кладовка». Не знай я, что это продуктовый магазин, принял бы его за музей современного искусства – с неоновыми огнями, кусками искореженного металла и старыми деревянными вывесками. На полу какие-то упругие маты, на ценниках – рукописные завитушки, под потолком – лампы накаливания. Гремит музыка: Донни Хэтэуэй, Саманта Фокс, братья Эверли, DMX – улетный ретромикстейп. Я шазамлю песню за песней, потому что все классные.

Реши режиссер Кэмерон Кроу открыть свой гастроном, тот выглядел бы именно так. Свет приятный, приглушенный, как в ночном клубе. У каждого прохода свое прикольное название. Там, где выложены книги, – «Лучших берут в кино», где снэки – «Мама не разрешит☺», где специи – «Сержант Пеппер», где выпечка – «Вкусные пустые калории», где собачий корм – «Бескорыстная любовь» (там, кстати, больше всего народу), где детское питание – «Почти бескорыстная любовь».

Многие покупательницы такие же, как Эми: долговязые, всклокоченные, с полными корзинами суперфруктов. Здесь-то мы и встретимся, я уверен. Однако в отделе органических продуктов («Просто любим») ее нет, как и в отделе более дешевых массовых товаров («Надо же платить аренду»). Играет песня «Talking ‘Bout My Baby». Где это видано, чтобы в продуктовом включали Фэтбоя Слима?! Мне здесь определенно нравится, черт побери. Вот уж не думал…

В цветочном отделе («Извини/люблю») пусто. Что, никто не влюбляется? На полках стоят орхидеи, розы и… фиалки. Пронзительно синие с фиолетовым отливом – не то что в Нью-Йорке.