Михаил Зайцев - Час рыси

• Название: Час рыси
• Автор: Михаил Зайцев
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Боевик
• ISBN: 5-699-07466-X

Она была ловкой и бесстрашной Рысью, служила в спецвойсках и так владела холодным оружием и приемами рукопашного боя — куда там нынешним бандитам! Случилось так, что обо всем этом ей приказано было «забыть». И она забыла, как ей самой казалось, навсегда. Но вот ее сыну угрожает смертельная опасность. И она снова становится Рысью, сильной и беспощадной.

---

Противник уверен, что Рысь не опасна. Ее оглушили, связали и списали со счетов. Это плюс. Жив садящий рядом Витя, товарищ по несчастью, физически развитый молодой мужчина. Еще один плюс. Скворцов силен, но подавлен морально — видно по отражению его физиономии в водительском зеркальце, слышно, с какой бешеной частотой бьется его сердце, чувствуется, как дрожат мускулы. Это минус. Еще какой минус — перевешивающий все плюсы. А если работать в одиночку, списав союзника Витю со счетов, шансы падают до критически низкой отметки.

Отражения гангстеров в автомобильном зеркальце оживленно разговаривали.

— Виктор, нас привезли сюда, чтобы убить, — произнесла Рысь негромко. При этом тело ее осталось обмякшим и неподвижным, шевелились одни губы.

Скворцов завертел головой, замычал, попытался взглянуть в лицо Раисы Сергеевны, рыжие растрепанные волосы которой щекотали ему щеку. Он успел смириться с неизбежным и скорым концом. Привыкший к логическому мышлению мозг программиста искал и не находил путей к спасению. В первый момент, услышав голос Раисы Сергеевны, Скворцов решил, что ему померещился этот спокойный голос. Ведь он не знал, жива ли она до сих пор — вот уже полчаса, как Раиса Сергеевна перестала стонать.

— Успокойся, Виктор, расслабься, не привлекай к себе лишнего внимания!

Нет! Не померещилось! С ним действительно разговаривает Раиса Сергеевна, женщина, которая ангелом-спасителем снизошла вчера в мерзкую берлогу Гули, женщина, которая сегодня, стреляя в него в упор, попала в двух гангстеров у него за спиной и оставила его невредимым.

— Нельзя позволить убить себя, как новорожденного, слепого и беспомощного котенка, Витя! Пора разозлиться! Но — с умом, без пафоса и геройства. Делай все, что они прикажут, пока я как бы буду без сознания. Когда я «оживу» и начну работать, включайся. Не бей — убивай. Ты физически крепкий мужчина, работай на поражение и ничего не бойся, прежде всего не бойся неудачи. Терять все равно нечего. Нам с тобой нечего терять. Им есть что терять, поэтому они слабее... Расслабься, копи силы и не подведи меня. Я в тебя верю... Осторожней! Акела возвращается.

В зеркале заднего вида Скворцов заметил приближающуюся фигуру Акелы. Виктор стиснул зубами кляп, расправил плечи.

— Чегой-то ты, Витек, тута елозил, покеда я с дружками трепался, а? — задал риторический вопрос Акела, открывая заднюю дверцу. — Гриф! Ворон! Вытаскивайте из машины бабу, развязывайте Витьке ножки, пусть снег потопчет. Сокол! Один Кречета до места дотащишь?

— Полдороги протащу, полдороги волоком допру, он не обидится.

— Тогда делаем так: Гриф и Ворон несут бабу и оружие, ты, Сокол, тащишь Кречета, а я беру лопату и гоню за вами следом лоха. Возражений нет?

— Баба живая? — поинтересовался Сокол.

— Была живая, — нехотя ответил Акела.

— Ребята, осторожней ее тащите, — посоветовал Сокол своим непосредственным подчиненным. — Сдохнет до времени — жалко будет. Разгружаемся!

Взвалив на плечо мертвого Кречета, Сокол перепрыгнул через придорожную канавку, отделяющую лесной тракт от снежной целины, утыканной деревьями, и, широко шагая, побрел в глубь леса. Следом за ним шагнули в глубокий снег Ворон с Грифом. Один держал Рысь за плечи, другой подхватил ее перебинтованные ноги.

Пока они вытаскивали из машины неподвижные тела, Акела сбегал к микрушке, слазил в ее тесное нутро и вышел с лопатой на плече.

— Топай, Витя, топай. Ножки развязали, шагай. Я сзади пойду. И не вынуждай меня, Витек, пожалуйста, бить тебя лопатой по черепушке. Спокойно иди, не торопясь...

Похоронная процессия, странная и зловещая, добралась до места погребения, еще более зловещего в своей повседневности. Уютная полянка расположилась метрах в двадцати от лесной заброшенной дороги. Белизну лесной плешки портили свежие следы людских ног и низкие рукотворные сугробики. Много сугробиков. Только за вчерашний день в промерзшей лесной земле нашли вечный покой двое ученых, матерый уголовник и преуспевающий бизнесмен. Более суток спали здесь вечным сном жертвы вчерашней черной пятницы. А сколько еще костей тлело под сгнившей за зиму травкой? Обнаружат ли эти захоронения когда-нибудь? Быть может, и обнаружат. Когда-нибудь. Лет через сто.

Гриф и Ворон первыми освободились от ноши. Выпустили из рук тело Раисы Сергеевны, разогнулись гибко, проворно достали спрятанные под полами пальто короткоствольные автоматы. Эти ребятки презирали глушители, а из всего многообразия огнестрельного оружия предпочитали «АКС-74У», укороченный «Калашников» длиною, со сложенным прикладом, сорок девять сантиметров. Гриф любил шутить: дескать, мода на свободного покроя пальто ниже колена в России прижилась по причине удобства — хорошо скрывать под такой одежкой «калаши». Ворон пророчил развитие моды в том же направлении и появление в следующем осенне-зимнем сезоне балахонов, весьма приспособленных для ношения гранатометов. Ребятки Сокола слыли среди людей Акелы большими юмористами.

— Акела хочет — остается, хочет — уходит в машину греться, Скворцов идет в центр поляны! — гаркнул Сокол, едва парни ощетинились автоматными стволами.

— Пойду к машинам, Коршуна встречу. Коршун что-то запаздывает, волнуюсь. — Акела поморщился. Терпеть не мог эту манеру Сокола говорить о собеседнике в третьем лице. — Сокол, будь любезен, не затягивай... сам знаешь чего. Ключик от Витиных наручников у него в кармане, в куртке, ключ от браслетов бабы — в кармашке ее брюк. Не заройте случайно наручники, пригодятся еще... И побыстрее, ладно?

— Мы быстро. С живыми малость поиграем, после сразу всю мертвечину разом зароем.

Возражать Соколу бесполезно, торопить бессмысленно — все это Акела прекрасно понимал. Попробуй отними у наркомана шприц с дурью, вытащи у голодного пса кость из пасти — сам же потом сто раз пожалеешь о столь опрометчивом поступке.

Сокол любит полютовать, ежели дорвется до живых кандидатов на погребение. Оправдывается: мол, ну как покойников разыщут да отроют, лучше так сделать, чтоб их мама родная не узнала. Придумывает отговорки, конечно. Мертвых клиентов прикапывает без затей. Правда, Слон брехал однажды, дескать, со свежими молодыми покойницами ребята Сокола творят разные мерзости, но Слон мог и приврать, фантазер был знатный.

— Жду вас в машине.

Акела воткнул в снег лопату и побрел обратно на дорогу.

Он хотел оглянуться, попрощаться глазами со Скворцовым. Жалкий лох ощутимо ему помог. Стоило бы наградить его легкой смертью. Он нащупал в кармане рукоятку пистолета. Палец лег на курок. Обернуться резко, всадить пулю Скворцову в сердце и пойти дальше. Хватит Соколу и одной плоти для растерзания.

— Ворон, освободи руки мужику, дай ему лопату, пусть пока ямы роет! — приказал Сокол. — Гриф, держи землекопа на прицеле... Сделали? Молодцы... Начинай, Ворон, бабу валять, автомат давай мне, подержу. Следующий трахальщик — Гриф, я — последний. И Ворон, и Гриф бабу натягивают бережно. Ясно?!

Акела расслабил кисть, выпустил рукоятку пистолета из пальцев. Негоже убивать Витю, коль Сокол отыскал для него работу. Хотел ведь Скворцову помочь раньше, в машине. Нечего ему было корчить из себя чистоплюя! И вообще лучше не вмешиваться, когда другой банкует. Если тебе претят чужие игры, так и уйди молча. В конце концов, каждый дрочит, как хочет.

Он прибавил шагу. Снег под ногами проваливался и простуженно скрипел. Отойдя от поляны шагов на десять, Акела перестал думать о Викторе, Раисе Сергеевне и Соколе. И без них забот у него было выше головы. В мире живых...

Сокол с интересом наблюдал, как Ворон расстегивает штаны. Ворон парень незатейливый, оттрахает бабенку и слезет. Ему в кайф обычный деревенский трах-тарарах, без выкрутасов и фантазий. Ему больше по душе мужиков на тот свет спроваживать. Долгие проводы устраивает отъезжающим на небеса братьям по полу Ворон. Долгие и обстоятельные. С чувством, с толком, с расстановкой. А вот за Грифом верхом на бабе нужен глаз да глаз! Гриф, как и Сокол, обожает слушать женские визги, тащится, когда содрогается женское тело, рвутся тонкие жилки и трещат сахарные косточки. Но Гриф способен кончить и с живой женщиной. А вот он, Сокол, — только если женщина под ним умирает. Мгновение ее смерти дарит ему неописуемое наслаждение.

Ворон опустился на колени и принялся расстегивать облегающие дамские брюки. Рысь лежала в той же позе, в которой оказалась, когда Гриф и Ворон бросили ее на снег, — неподвижная и бесчувственная.

— Копай, недоносок! — Гриф ткнул Виктора автоматным стволом под ребра.

Он переминался с ноги на ногу в метре от Виктора. На лоха почти не смотрел, следил за приготовлениями Ворона.

Грифу слегка мешал наблюдать процесс изнасилования Сокол. Заслонял самые интересные части тел насильника и его жертвы. Сокол встал впритык к спаривающимся, чуть не наступал ногами на спущенные до колен, смятые брюки Раисы Сергеевны.