Екатерина Соболь - Серебряный Ястреб

• Название: Серебряный Ястреб
• Автор: Екатерина Соболь
• Жанр: Героическая фантастика
• ISBN: 978-5-353-09235-3

Одержав первую, и пока единственную, победу в борьбе с Империей Ястребов, обитатели земель золотой магии уже готовы праздновать. Но Империя так просто не сдается. Тень направляет в мятежные края своего агента, который должен помешать золотому стрижу и его другу Райлану создать духа-защитника золотой земли. Находчивый, рвущийся к цели Ларри готов выполнить задание Тени любой ценой. Его долг – быть безжалостным и беспощадным, но неожиданно местным дикарям удается раздуть в его сердце искру добра. Что делать с этой глупой искрой? Конечно, задуть и вернуться к выполнению своей миссии. Но испытывать чувства, оказывается, так интересно. Восторг, любовь, счастье – и печаль, ненависть, отчаяние. Что же получится, когда золото и Тень сойдутся воедино?

---

– Не бойся, я не обижаю тех, кто мне служит, – продолжил приятный нечеловеческий голос. – А уж тебя – особенно. Ты необычный мальчик и важная фигура в этой истории, куда важнее, чем тебе кажется. Думаешь, тебя послали оттого, что ты работаешь в две смены?

Она ждала ответа, и Ларри выдавил:

– Д-да.

Тень хрипло, нежно засмеялась.

– Какой ты забавный. И еще очень юный – даже хотел обнять капрала, потому что тебе так нужен папочка. Пора тебе вырасти. Твой поход очень важен. Если дашь слабину, будешь мягким, дашь врагам себя переубедить – Империя рухнет. А если проявишь мужество, я навсегда стану твоим другом. Как для Магуса. Твоя слава будет огромной, и однажды ты заменишь его. Магус не вечен, он такой же человек, как все, будет справедливо и во всех смыслах разумно, если ты придешь ему на смену. – Она подула ему в волосы, и Ларри подскочил. – Вот мое пророчество: вся твоя жизнь зависит от этого задания. Ты можешь стать величайшим Ястребом, главное – не ошибись.

Тень тихонько рассмеялась, и Ларри мороз по коже продрал. Голова предательски кружилась, ему казалось, что он вот-вот рухнет в обморок, позорно и жалко.

– Ну все, все, не бойся, – успокоила Тень. – Я твой друг, со мной ты в безопасности. Просто делай то, что должен.

Холодное дыхание коснулось уха, будто нечто придвинулось ближе, и Ларри в приступе самоубийственной храбрости обернулся. Никого не было – и все же…

– И ты не бойся, – прошептал он. – Я не отступлю. Ни за что.

Непроглядная темнота мягко вгляделась в него, и ее плотность вдруг резко упала: минуту назад она сходилась вокруг густо, как туман, а теперь стала совершенно обычной.

Ларри улыбнулся. Он по-прежнему был замурован в таких дальних скалах, что кричи не кричи, прийти некому, но он был сейчас в том состоянии, которое их в Школе учили особенно ценить: пережив ужасный страх, ты оказываешься на вершине своей человеческой природы, там, куда не добраться тому, кто ни разу не боялся по-настоящему. Он протянул руку к выходу, подцепил рукой плотную тьму и резко дернул на себя.

Она разорвалась так легко, что Ларри зажмурился от внезапного света. Снаружи ничего не изменилось: камни и серое небо. Ларри обернулся, втайне надеясь, что растение в горшке осталось на месте – но в углу пещеры ничего не было.

Ларри пошарил рукой по плечу, чтобы проверить, на месте ли монструм. Тот сидел, привалившись к его голове, будто в обмороке. Ларри потрепал бестелесные перья, чувствуя себя опьяняюще могущественным. Он особенный. Он все сделает. Как Тень могла подумать, что он ее подведет?

Он спокойно пошел с горы вниз, прислушиваясь к звуку осыпающихся под ногами камешков. Вскоре скалы стали пологими, впереди, как в чаше, лежал город. Ларри остановился посмотреть: высокое черное здание Гарды, скопления каменных домишек, а дальше, за пределами видимого, остров продолжался: деревни, нагромождения камней, утесы над морем. Такой негостеприимный клочок суши стал центром известного мира – и он им останется. Ларри об этом позаботится.

Комнату он снимал в двухэтажном доме с крепкими стенами и ворчливой хозяйкой. Помимо Ларри, здесь жили несколько сотрудников университета, где изобретали новые виды теневого оружия, и одноногий старик, работавший ламинаром, пока гигантская рыба не прокусила ему ногу насквозь. По вечерам эта публика собиралась на крыльце, чтобы не торчать в тесных комнатках, но сейчас Ларри никого не встретил – разгар дня, все на работе, даже старик уходил торговать в какой-то лавке.

На кровати обнаружились аккуратно разложенные вещи: одежда, сухой паек в дорогу, ракушка на шнурке и глиняная фигурка. Свет через небольшое окно пробивался с трудом, и Ларри поднес фигурку к лицу, чтобы разглядеть.

Это была птичка с широко раскрытым клювом, из которого торчал язык. Ларри смотрел на нее минут пять, прежде чем сообразил, что это такое. Он со всей силы сжал птичку в руке, задохнулся от боли, когда осколки глины впились в кожу, но стерпел. Из разбитой фигурки что-то вылилось и впиталось ему в руку. Он сбросил осколки на пол, посмотрел на вымазанную черным ладонь. Кое-где черное смешалось с кровью из порезов, и Ларри опустился на матрас. Надо немного подождать.

Матрас, набитый соломой, был таким уютным, что Ларри от всех пережитых потрясений чуть не заснул, но вместо этого встряхнулся и проговорил:

– Привет. Я путешественник. У вас очень красивая земля.

Думал он на своем языке, но слова складывались во рту по-новому, звуки получались совсем другие. Таких птичек выдавали магам-захватчикам, чтобы временно выучить язык незнакомого края. Ларри понятия не имел, сколько эта штука действует, – оставалось только надеяться, что ему хватит.

Он сложил еду и новую одежду в холщовую сумку. Перекинул ее через плечо, надел на шею ракушку для связи и протянул руку ладонью вверх.

– Давай, – сказал он, и монструм послушно слетел ему на руку.

Никаких замечаний он не отпускал, встреча с Тенью его, кажется, припугнула. Ларри подул на монструма, и тот начал съеживаться, пока не упал на ладонь крохотной глиняной фигуркой попугая. На спине у поделки была трогательная петелька, чтобы вешать ее на шею, что Ларри и сделал, добавив подвеску на шнурок, к ракушке.

Поколебавшись, Ларри выгреб из тайников сахар и увеличительное стекло и тоже затолкал в сумку. Стекло пригодится, чтобы разводить огонь, а сахаром перекусить куда интереснее, чем безвкусным пайком. Стихи он оставил – вот уж что вряд ли пригодится. А потом вышел на крыльцо, превратился в Ястреба и взлетел, мягко приминая крыльями воздух. Карту он помнил, небо было ясным, ветер – попутным. Как сказали бы много-много лет назад: чудесная погода для того, чтобы отправиться навстречу своей удаче.

Глава 3 Мед и камни

Ларри никогда еще не залетал так далеко. Одно дело наворачивать круги над морем вокруг родного острова и совсем другое – отправиться к горизонту, зная разве что направление (строго на восток, когда покажется земля – резко свернуть на юго-восток). В теории он понимал, что лететь над этой огромной водой, измятой волнами, придется целый вечер и ночь, он высчитал по карте, но через несколько часов теория грустно поблекла от встречи с практикой.

Шквальный ветер сносил в сторону, крылья ныли, бугристая серая поверхность внизу начала казаться угрожающей, чувство направления сбоило.

«Ты потерялся, – шептал голос в его птичьей голове, и Ларри раздраженно пощелкивал клювом, чтобы заставить его заткнуться. – Тебе негде отдохнуть, ты упадешь от усталости и захлебнешься, пойдешь ко дну, мокрый ты ком перьев».

Ларри замолотил крыльями с удвоенной силой. По законам театральных пьес вроде «Героического Ястреба» в разгар испытаний должно было открыться второе дыхание, а у него и первое-то едва не закрылось. К ночи усталость стала просто невыносимой, волны шумно раскатывались внизу, да еще и дождь полил, как будто эта ночь поставила себе целью избавиться от Ларри во что бы то ни стало.

Всегда оставался вариант проскользнуть обратно домой через Тень, но сил на это уйдет немерено, а позора не оберешься, – слабакам вторых шансов не дают. Поэтому Ларри сказал себе, что назад не повернет ни за что, и прибег к верному средству дотянуть до берега: залез в собственное теневое хранилище.

Создать такой уголок может каждый, надо только вспомнить самый несчастный момент своей жизни. Воспроизвести в мельчайших подробностях, придать ему силу, и тогда воспоминание станет хранилищем, куда в любой момент легко попасть: сложить личные теневые предметы, если ты богатенький и они у тебя есть, или напитаться печалью, гневом и страхом, которые прибавят тебе сил. У Ларри хранилище было так себе, потому что воспоминание оставалось блеклым и, сколько он ни пытался, воссоздать его целиком не получалось.

Он зажмурил свои птичьи глаза и попал туда сразу, рывком. Гулкое бесконечное помещение с одинаковыми кроватями – приютская спальня много лет назад. Неясные тени других детей, контуры шкафов и стульев. Он сам, еще совсем мелкий, лет четырех, стоит у окна, а воспитатель отнимает у него что-то мягкое. Предмет, который они тянут каждый к себе, выглядел размытым, потому что Ларри никак не мог вспомнить, что это было. Подушка? Какая-то одежда? Он где-то прятал эту вещь, не хотел, чтобы ее обнаружили, – но, конечно, однажды это произошло, и воспоминание, пусть увечное и нечеткое, разбивало ему сердце даже много лет спустя.

«Взрослый человек не должен позволять ни единой капле любви и привязанности проникать в его сердце, – писал Великий Магус. – Наш долг – учить своих детей вырывать из себя это чувство. Не обретение любви усиливает наш дух, наш анимус, но ее потеря».

И сейчас Ларри замер в этой призрачной комнате, снова и снова наблюдая один и тот же момент: у него что-то отнимают, поясняя, что это ради его будущего, а он кричит, потому что нет на свете ничего более ценного, чем этот мягкий на ощупь предмет. Где-то снаружи его тело трепала гроза над морем, а он сам был здесь и подпитывался собственными страданиями, потому что никакая буря и усталость не сравнятся с лютым ужасом того дня.