Лорен Оливер - Сломанные вещи

• Название: Сломанные вещи
• Автор: Лорен Оливер
• Жанр: Детектив
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-04-104683-5

Прошло пять лет с тех пор, как в лесу обнаружили зверски убитую девушку. Но кто же на самом деле виновен в этом преступлении? Все думают, что Миа и Бринн убили лучшую подругу. Одержимые мистическим романом под названием «Путь в Лавлорн», они совершили страшное преступление, а после и вовсе рассказали о содеянном в фанфике! Чудовища с Брикхаус-лейн, так прозвала их пресса, надолго стали центром всеобщей ненависти. Только есть одна проблема: они утверждают, что не убивали Саммер. В годовщину смерти подруги прошлое вновь оживет, вот только правда о случившемся в лесу понравится не всем.

---

– А, ну да. Одри. – Мой голос звучит неестественно и напряженно. Не знаю, замечает ли это Поли. – Я пойду и поговорю с ней.

– Не забудь, тебе надо будет еще заполнить некоторые бумаги! – кричит мне вслед Поли, когда я направляюсь в сторону приемной. Ну конечно. Такие заведения, как «Перекресток», строятся не из кирпичей или бетона, а из бланков анкет, которые надо заполнить, доверенностей, правовых оговорок, запросов о выдаче бланков анкет, а также запросов по поводу будущих запросов о выдаче бланков анкет.

Я прохожу мимо нескольких комнат для групповой психотерапии, в большинстве своем пустых, мимо маленькой молельни и уголка для отдыха. Кто-то не выключил телевизор, и по нему по-прежнему идут местные новости. Приемная находится в конце коридора за вращающимися дверями, в которых проделаны круглые окна, похожие на корабельные иллюминаторы.

Она сидит на диване, находящемся ближе всего к выходу, словно ей нужно гарантировать себе возможность быстро сбежать. В новостях меня поразило то, какой юной на той фотографии выглядела Саммер. Но хотя я не разговаривала с Миа уже целых пять лет, с тех самых пор, как это произошло, и несмотря на то, что мы обе повзрослели и она больше не закручивает волосы в узел, как делают балерины, она выглядит точно так же, как и тогда: большие глаза в окружении густых темных ресниц, маленький вздернутый носик и такой узкий и острый подбородок, что кажется, будто об него можно уколоться.

Долгое время мы смотрим друг на друга молча. Мое сердце так колотится, что я боюсь, как бы оно не выпрыгнуло из груди.

Наконец она начинает говорить.

– Привет, – произносит она, затем быстро закрывает рот, словно прикусив язык, чтобы не сболтнуть лишнего.

– Что ты тут делаешь? – говорю я. Ясное дело, я сто раз представляла себе, как снова увижусь с Миа. Я также представляла себе, как снова увижусь и с Саммер, представляла себе, как она, быть может, вдруг оживет и появится передо мной в одном из своих немыслимых прикидов, которые только она могла заставить смотреться классно, смеясь, как будто все произошедшее было шуткой.

«У-у. Фокус-покус. Ты скучала?»

Но мне никогда не приходило в голову, что я окажусь лицом к лицу с Миа в таком месте, как «Перекресток».

И мне никогда не приходило в голову, что я к тому же еще и испугаюсь.

– Нам надо поговорить. – Она произносит это так тихо, что мне приходится невольно сделать шаг вперед, просто чтобы расслышать ее. Она скашивает глаза на женщину, сидящую за стойкой регистрации. – С глазу на глаз.

Может быть, Миа тоже побывала в реабилитационном центре и сейчас собирается сделать Шаг № 9. (Шаг № 8: Мы составили список всех тех, кому причинили зло, и решили загладить свою вину перед ними; Шаг № 9: Мы лично загладили свою вину перед этими людьми во всех случаях, когда это было возможно, исключая те, когда это причинило бы ущерб либо им самим, либо другим людям.) Может быть, она хочет попросить прощения за то, что сдала меня копам, за то, что одним махом разрушила нашу дружбу.

Меня там даже не было… Я оставила Саммер и Бринн одних… Я не знаю, что произошло… Спросите у Бринн…

Но что бы, черт возьми, ни привело ее сюда после стольких лет, я на это не куплюсь. И не прощу, даже если она будет умолять.

– Как ты меня нашла? – спрашиваю я.

На секунду на ее лице появляется выражение легкого раздражения, как на лице той Миа, которая выговаривала нам с Саммер, когда полагалось делать уроки, а мы вместо этого лежали на диване, положив друг на друга ноги, и, пользуясь одним и тем же ноутбуком, соревновались в том, кто из нас найдет на YouTube самые чумовые клипы.

– А ты сама как думаешь? – говорит она. – Гугл. – Когда Миа видит, что я ее не понимаю, у нее кривятся губы, как будто она проглотила что-то по-настоящему мерзкое. – В честь пятой годовщины какой-то блогер выложил в Сеть полную информацию о том, «где они сейчас».

– Да ладно! – воплю я. – Это капец.

На долю секунды мы снова оказываемся в одной команде. «Чудовища с Брикхаус-лейн». Принесите вилы и разожгите костер.

Но затем она все портит.

– Послушай, – говорит она и снова понижает голос. – Кажется, я кое-что раскопала… Я знаю, после стольких лет это звучит дико…

– О чем ты толкуешь? – спрашиваю я.

Она отводит взгляд.

– О том, чтобы вернуться. – Теперь она уже почти шепчет. – Мы должны вернуться.

– Вернуться куда? – говорю я, хотя и без того знаю ответ. Возможно, в глубине души я всегда этого ждала. Ждала ее.

Я замечаю, что она держит в руках какой-то предмет, положив его в целлофановый пакет из супермаркета и обернув им этот предмет еще раз, как будто это сырая курица и Миа боится, что она может загрязнить все, чего коснется. И даже до того, как Миа полностью вынимает из пакета эту книгу, я узнаю ее – сине-зеленая обложка, три девочки, стоящие, прижавшись друг к другу, перед деревом, в стволе которого находится светящаяся дверь.

Она смотрит на меня и произносит только два слова:

– В Лавлорн.

Больше всего Мие нравились в Лавлорне принцессы, живущие в высоких башнях и поющие печальные песни о принцах, которые должны спасти их. Бринн больше всего нравились турниры и возможность увидеть, как всем, кто был ей не по вкусу, отрубают головы.

А Саммер больше всего нравилось то, что здесь не было кошек и особенно – старых злобных полосатых котов по кличке Бандит, потому никто не мог мочиться в ее обувь и драть когтями любимые джинсы.

Ладно, возможно это и не было тем, что нравилось ей больше всего, но это же классно.

Из «Возвращения в Лавлорн» Саммер Маркс, Бринн МакНэлли и Миа ФергюсонМИА

Наши дни

Бринн упаковывает большую спортивную сумку и захлопывает багажник – захлопывает резче и громче, чем это необходимо, садится на пассажирское сиденье и сразу же, не спрашивая разрешения, закидывает ноги на приборную панель, так что ее колени оказываются на уровне груди. Если бы она была танцовщицей, то исполняла бы какие-нибудь современные танцы, в которых надо быть все время напряженной, сжатой, как пружина, и готовой взорваться в любой момент. Она исполняла бы свой танец на коленях, но так, чтобы можно было в любую минуту вскочить, начать бить кулаками и вообще обрушить весь театр.

№ 18. Слова, которые хотят, чтобы их истошно прокричали.

– Ты собираешься вести машину или нет?

Когда Бринн только вышла в приемную, я едва поверила своим глазам – и не потому, что она сильно изменилась, а потому, что выглядела так же. Она была точно такой же, какой я себе ее и представляла – на несколько лет старше, в другой правда обстановке, но с теми же спутанными темными волосами, массивной челюстью, и даже ее походка осталась такой же – почти сердитой, с опущенными руками, сжатыми в кулаки.

Но сейчас я замечаю в ней некоторые изменения: она перестала грызть ногти, которые прежде сгрызала почти до крови, в ее левом ухе блестят три сережки-гвоздика, хотя прежде она не прокалывала уши, и на внутренней стороне ее правого запястья виднеется маленькая татуировка – знак бесконечности. Она видит, что я смотрю на эту татуировку, и дергает рукав вниз.

Она превратилась в незнакомку.

Следы бури видны везде – дороги то и дело оказываются перекрыты из-за упавших деревьев или порванных проводов ЛЭП, мужчины и женщины в болотных сапогах и пластиковых касках, направляющие машины к обочинам, объездные дороги, идущие кругами и даже назад, так что я начинаю опасаться, что в конце концов мы опять окажемся в «Перекрестке». Мне не терпится задать Бринн тысячу вопросов, хочется рассказать ей тысячу вещей, но чем дольше длится молчание, тем труднее становится придумать, как начать разговор. Она сидит отвернувшись, почти прижав нос к боковому окну и подняв колени до уровня груди. Когда я включаю радио, она тотчас же бьет по кнопке кулаком и выключает его.

Наконец я не выдерживаю.

– Ты, по крайней мере, могла бы что-нибудь сказать. Я ведь не твой личный шофер. – И слишком поздно осознаю, что разговариваю точь-в-точь, как раздраженная поведением своей дочери мать.

– Хочешь, чтобы я что-нибудь сказала? – Она наконец поворачивается ко мне и прищуривается. – Ладно. Я скажу. Ты не в своем уме.

Это так неожиданно, что я на мгновение теряю дар речи.

– Что?

– Ты не в своем уме, – повторяет она. – Появляешься из ниоткуда – и заводишь речь о Лавлорне. – Она скорчивает гримасу, как будто само это слово смердит. – О чем ты вообще думала?

Я чуть не выпаливаю:

– Извини, но разве я только что не забрала тебя из реабилитационного центра?

И чуть не добавляю:

– Так кто же из нас действительно не в своем уме? – Но ничего этого я не говорю.

№ 19. Слова, которые застревают в твоем горле, раня его шипами, словно артишоки.