Катэр Вэй - По дорогам Империи

• Название: По дорогам Империи
• Автор: Катэр Вэй
• Жанр: Боевая фантастика

Он, Котов Артемий, одиннадцатилетний сирота, уже однажды умудрился попасть в параллельный мир, где выжил лишь чудом, и даже был усыновлён и принят на обучение к опытным бойцам-выживальщикам. Но судьбе оказалась этого мало, и она вновь перекинула мальчишку в новую параллель, в совершенно другой мир с давно рухнувшей цивилизацией, заселённой постядерными мутантами и людьми, у которых процветает средневековье, замешанное на осколках прошлого. Адаптироваться, выжить и найти способ вернуться домой – единственное, о чём он мечтал, но Боги любят сильных духом, а ещё они азартны, и шутки их жестоки.

---

Вскоре на улице появилась еще одна и еще. Животные шли спокойно, мерно покачивая широкими боками, а рядом их сопровождали женщины с корзинами, висящими на ремнях, как рюкзак, только на груди. Время от времени погонщицы брали из корзин и кидали им какие-то овощи. «Коровы» ловили подачки, как собаки, на лету, не сбавляя шага, пережевывали с отрешенным, несчастным видом.

– Чего это они им кидают такое?

– Морковку.

– А зачем?

– А как иначе их в стойла загонишь? Да и молоко чтоб не горчило, тоже полезно. Морковка-то, она дикой не бывает, только в огородах, а огороды – за забором. Плаксуньи, знаешь, как любят ее. Они-то и приручились, наверное, только из-за морковки этой, да картофли с семянником. Люди им вкусные овощи и крышу от непогоды, дождь плаксуньи не любят, а особо грозы боятся. В стойле им хорошо, спокойно, да и зимой не так голодают, сено жрут да зерно, а не одно мясо, как дикие. А людям за эту заботу они молоко дают, иные и добычей делятся, это уже как приучишь, да и от характера навки зависит.

– Подожди, как это – мясо жрут? Какой добычей? – опешил Взрывник от таких новостей.

– Своей, естественно, какой еще. Или ты думаешь, что люди за них еще и охотиться будут? – усмехнулась девочка. – Ну, уж нет, это они пусть сами делают.

– Они что, хищники?

– Хищники? – теперь уже удивилась сестренка, смешно вытянув лицо. – Кто это?

– Ну, те, кто мясо едят – плотоядные, хищники. А те, кто траву да овощи, те – травоядные. Коровы – они травоядные, а ты говоришь, что они мясо едят. Значит, эти коровы, ну, то есть, плаксуньи, хищники.

Глаза сестры стали серьезны, она поднялась, убрала прядь волос со лба брата и приложилась губами, проверяя температуру.

– Не, жара нет, – хмыкнула озабочено, – может, в постель уже пойдешь? Устал ты. А вообще, Калин, не знаю, где ты таких странных слов набрался, но, чтобы знал: все живое должно питаться всем подряд, чтобы выжить. И травой, и мясом, а иначе как? Иначе – никак. Поешь одной травы хоть один лунный оборот и с голоду ослабеешь. А если ты слаб, значит, ты – доступная, легкая добыча для всех остальных.

– Получается, что все животные, как и люди – всеядны? Это что же выходит, что даже коза может схряпать на обед кролика и закусить ромашками?

– Калин, ты так странно говоришь, что мне аж не по себе делается, словно ты – это и не ты вовсе. Даже дед наш такого никогда не рассказывал, а он знает поболее многих, и научиться, кроме как от него, у нас-то и не от кого больше. Ты, наверное, просто бредишь, утомился, видать. А ну, пойдем, я тебе отвару сейчас дам, и ляжешь отдыхать, пока не свалился.

– Вот же идиот! – обругал сам себя Взрывник за излишнюю болтливость.

От постельного режима спасло своевременное возвращение матери с их «коровой» Мурайкой. Мать задержалась у калитки, продолжая разговор с соседкой, а животное, все еще жуя, вошло во двор и вдруг остановилось, уставилось своими печальными глазами на мальчика, даже жевать перестало, длинные уши мелко завибрировали, хвост заработал маятником.

– Мам, чего это она?! – воскликнула испуганно девочка. – Мама! – Завопила она уже совсем громко, когда рогатое существо стало подходить к крыльцу, гипнотизируя мальчишку своими глазищами.

Взрывник стоял неподвижно и смотрел в бездонные, словно космос, омуты… зараз увидел Дока, Аленку, Аби, Лешего и почему-то Базиля, который с жуткой тоской смотрит на фотокарточку с изображением маленького Артемки из детского дома. Взрывник больше не ощущал отрицательных эмоций к этому человеку, он смутно начал вспоминать, где еще его видел, и вспомнил, как много лет назад очень похожий дядька практически каждый день наблюдал за ним из-за забора во время прогулок детишек. Он замечал его так часто, что даже привык, и когда дядька перестал появляться, малышу сильно взгрустнулось. В душе он надеялся, что этот человек приходит не просто так, что он выбирает себе сына и, кажется, выбрал его, Артемку. А может, это даже настоящий папа, его, родной… Но эти мысли он старался гнать подальше, от них становилось очень больно в груди и грустно до слез. Сердце наполнилось такой тоской по близким, что слезы так и навернулись на глаза, потекли двумя ручейками. Большой, горячий и очень шершавый язык тихонько коснулся мокрой щеки подростка, и стало спокойно на душе, хорошо, как дома. Когда наважденье спало, он увидел, как обезумевшая от страха мать несется на «буренку», замахнувшись невесть откуда взявшейся увесистой палкой, а сестренка стоит рядом столбиком с широко распахнутыми от ужаса глазами и только хлопает ртом в беззвучном крике. Видимо, голос пропал на нервной почве. С виду неповоротливое и медлительное животное неожиданно резво бросилось к сараю, заскочив внутрь в несколько прыжков, и там замерло, непонятно как захлопнув за собой дверь.

– Сынок! Сыночек! Анята, деточка! – подлетела встревоженная мать. – Целы? Во, дура! Что это она?! Вот и сиди там, гадина! Чтобы глаза мои тебя не видели! Вернется Юр – пустит тебя на мясо! – Крикнула она в сторону сарая, потрясая черенком от лопаты. И где только взять успела?

– Мам, не ругай ее, она хорошая, – Взрывник утирал слезы кулаком и рукавом рубахи. – Она ничего плохого не хотела, мы просто познакомились, – подумав чуть, добавил, – заново.

– Сынок, так она же приманивала тебя, как на охоте. Они же добычу так ловят: навь напускают и жрут потом. Скажу отцу, и впрямь пусть прибьет скотину. Ничего, малька у соседки возьмем, потом и воспитаем. Еще не хватало, чтобы она на детей нападала. Ох, говорила я Юру, зря он взрослую с воли притащил, нет им доверия. Во, дура рогатая!

– Да не нападала она, мама, – возразил Калин, уже входя в дом следом за сестрой, защищая животное. – Она просто меня не узнала после болезни, вот и подошла посмотреть. Она меня пожалела. Не говори отцу, не надо на мясо.

Мать остановилась, недоверчиво посмотрела на сына.

– Сынок, ты уверен в том, что говоришь?

– Да. Я хорошо ее понял. Это ментальное общение, мы с Умником… – и тут же прикусил себе язык. – «Вот же болван!»

– С каким таким Умником? – тут же навострила уши сестренка.

– Да с Митьком, – Взрывник принялся отпираться. – Это я его так называю иногда, умником.

– Снова этот прохвост тут был? – женщина моментально переключилась на новую тему. – Вот же вылупень бесовский! – бурчала, но совсем не зло, а скорее по-доброму. – Ладно, придет отец, разберемся, что с этой дурой делать. Пожалела она его, как же. Какое, ты там сказал, общение?

– А? – закосил он под дурачка. – Не помню уже, мам.

– Ай, ладно, отец вечером воротится, поговорим, – махнула она рукой и принялась хлопотать на кухне.

Анята тоже что-то там колдовала у печи. Взрывник расстроился, присел на лавку, местами отполированную до блеска. Сразу видно, где обычно сидели. Стол так же сколочен из досок и затерт почти до глянца. Глиняная и деревянная посуда, видавшая виды самодельная мебель, говорившая своим видом, что служит людям далеко не первый десяток лет. Пол глиняный, застланный самоткаными ковриками, которые близняшки вытряхивали каждое утро, наводя порядок в трех небольших комнатках.

По местным меркам семья Калина жила довольно зажиточно, и дом их считался чуть ли не особняком. Хоромы, почти равные барским. Многие жилища ограничивались одной единственной комнатой, служившей и кухней, и спальней, и топилась по-черному. Никаких печей, простой очаг. Дом этот строил еще пра-прадед и искусство печной кладки унес с собой в могилу. Сын его на тот момент был слишком мал для постижения этой науки, а подобных редких специалистов на всю округу так больше и не нашлось. Кому успел он тогда построить печи, у тех они и были, если сохранились. И дома раньше почему-то строили на несколько комнат. Теперь же подобной блажью люди давно уже не страдают. Обо всем этом ему рассказывала Анята, пока поила отварами и помогала улечься в постель, но сон совсем не шел. В голове крутились всплывшие воспоминания из далекого детства и невольное общение с животным. Отец с Доней вернулись поздно, но семейный совет все же состоялся.

Взрывник все еще играл в гляделки с ушастым зверьком, свисавшим с потолочной балки прямо над его кроватью, когда услышал разговор взрослых.

– Давайте, ужинать скорее садитесь, голодные, небось, в дороге-то весь день. Ну, как, сдали? – суетилась мать возле стола.

– Сдали, сдали, да с лихвой вышло, как и говорил. Полей-ка на руки, доча.

Звуки, доносившиеся с кухни, отчетливо рисовали картину, как отец мыл руки и умывался, довольно фыркая. Вот скрипнула лавка под тяжестью хозяина дома, разлилась похлебка по плошкам, и застучали ложки. Пару минут все молчали. Ели.

Инала, не дождавшись окончания ужина, начала волнующий ее разговор:

– Юр, ты знаешь, у нас, кажется, с Мурайкой проблемы. Говорила я тебе: не надо взрослую, давай малька возьмем, ручного уже. Знаешь, чего она сегодня вытворила? На детей кинулась, представляешь?