Константин Богомолов - Так говорил Богомолов

• Название: Так говорил Богомолов
• Автор: Константин Богомолов
• Жанр: Драматургия
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-17-116498-0

Книга Константина Богомолова стоит вне жанров и законов. Литературная и экзистен- циальная дерзость, сочетание иронии и лиризма, высокого и низкого, бесстыдство в исследовании человеческой природы, в обнажении собственного “я” с его страхами и комплексами, наконец, упоенная игра с жанрами и стилями – все это выдвигает собранные здесь тексты в авангард современной русскоязычной литературы.

---

а когда просыпается – снова срет.

снова пьет.

снова жрет.

снова трахается.

но!

все остальные просто срут.

просто пьют.

просто жрут.

просто трахаются

просто спят.

просто

а мушкетер делает это…

как мушкетер!

будешь мушкетером?

артанян

буду!

атос

крибле крабле бунц!

артанян становится мушкетером

атос

ну вот. теперь ты стал мушкетером!

артанян

а что дальше?

атос

ничего. ждать.

артанян

ждать?

атос

да. надо ждать.

артанян

чего?

атос

надо ждать задания.

артанян

какого задания?

атос

не знаю.

задание может прийти в любую секунду.

и ты должен быть морально готов выполнить его.

мы служим королеве.

Ирине Петровне.

она добрая. мудрая. она хорошая. хотя и старая.

но хорошая.

артанян

она хорошая.

атос

но есть еще кардинал.

он плохой.

артанян

он плохой

а почему?

атос

как тебе сказать… понимаешь…

просто он говно.

видишь ли, сынок, люди делятся на говно и не говно.

кардинал – говно.

артанян

а как различить?

атос

это трудный вопрос, сынок…

в тебе должно быть нравственное чутье, понимаешь?

ты должен нравственным своим чутьем чувствовать,

кто говно, а кто не говно.

Артанян знакомитсяс мушкетерами

атос

это мои друзья

вот этого зовут арамис

а этого портос

артанян

а они тоже мушкетеры?

атос

тоже

арамис

мушкетер – это не должность

не звание

мушкетер –

это ракурс

портос

у каждого из нас есть своя функция

и своя дисфункция каждый из нас своим путем пришел

к тому что он должен стать

мушкетером

арамис

я в деревне родился

родился и рос

отец погиб – он в колхозе работал и его молотилка

смолотила

он заснул в стоге сена

любил спать в сене

его и смолотило.

и остались мы с мамкой моей одни.

и безутешны были.

и тогда приехал к нам из города брат отца. мой дядя.

его звали Николай Федорович Ермилов.

он прилетел на голубом вертолете

и привез в подарок пятьсот эскимо.

не понял я сначала – на фуй он прилетел…

и тем более на фуй он привез в подарок пятьсот

эскимо –

у нас не было даже холодильника.

поэтому конечно эскимо стали таять.

и плакал я еще больше.

и тогда Николай Федорович

надул пятьсот шариков воздушных

которые тоже он привез.

он надул их гелием.

ибо вдыхал Николай Федорович воздух

а выдыхал гелий…

он привязал все эскимо к этим шарикам.

а к ним, к шарикам, привязал супердлинные ниточки –

мама вырвала себе от горя волосы все,

и из них связал он супердлинные ниточки.

и пятьсот шариков подняли в небо пятьсот эскимо.

шарики взлетели в стратосферу, где минус 50,

и эскимо были спасены.

а шарики, надо сказать, были прозрачные как слезы.

и висели они в стратосфере

и в космос не улетали,

утяжеленные эскимо.

эскимо были как якоря.

и волосы мамкины вниз спускались полосуя небо

как дождь косой.

и казалось –

волосатое небо плачет по отцу.

и сказал Николай Федорович матери:

каждую ночь ты да сынишка твой

будете выходить во двор и смотреть на эти небесные

слезы-шарики

и будете стягивать за ниточку

по эскимошке

и рассасывать его губами.

он – своими детскими,

а ты – своими женскими…

и забудете вы тепло отца эскимо за эскимом,

и когда высохнут слезы-шарики в небе синем,

тогда и ваши слезы по отцу высохнут.

а потом он стянул с небо одно эскимо.

твердое как льдышка было оно,

и дал мамке – и мамка ушла с ним в опочивальню.

а потом он стянул с неба второе эскимо,

дал мне и сказал: соси

и я сосал.

он сказал: запомни, малыш.

у настоящего мужика должно быть горячее сердце

и холодный фуй.

холодный как это эскимо.

мы стояли.

я сосал.

он курил и смотрел на меня

и вдруг сказал:

а теперь по делу поговорим…

ты на горшок ходишь или в туалет?

я сказал: на горшок

он засмеялся и говорит: так я и думал. а отчего?

в туалет я проваливаюсь – отвечаю…

боюсь я туалета!

я в деревне жил.

у нас туалет во дворе был.

не то что теперешние современные городские санузлы.

будка такая с дыркой в деревянном полу,

а в дырке – чернота,

и мухи летают

и дерьмо плавает…

вон петька – говорю, – тимофеевых сынишка,

сказал родителям как-то:

папка, мамка, вырос я, взрослый уже!

пойду сам в туалет, во взрослый, и сделаю все

по-взрослому…

с тех пор его не видел никто…

засмеялся дядя…

прищурился и говорит: тебя часто бьют?

я говорю: а вы откуда знаете?

я рос слабый и болезненный

хилый

и меня все били

все

я плакал

а меня били еще больше

он сказал: а хочешь сделать так чтобы не тебя били

а ты бил

чтоб не ты боялся

а тебя боялись

и чтоб из любого дерьма мог выбраться?

не то что петька тимофеев…

я сказал: да

он сказал: хорошо.

тогда завтра утром ты встанешь ни свет ни заря

сам почистишь зубы, сам оденешься,

сам приготовишь и сьешь кашу,

и сделаешь это так тихо,

чтобы мать не проснулась.

я буду ждать тебя на дворе.

потом он затянулся, выдохнул дым

и сказал: “если заорешь – я тебе череп раскрою”.

и затушил сигарету мне об лоб.

и я молчал

больно было

но я молчал

“вот и утром

так же тихо все сделаешь” – сказал Николай Федорович

и ушел в дом.

а утром я встал ни свет ни заря

и все сделал как он велел.

артанян

а мама?

арамис

мама не проснулась.

артанян

и ты ее больше не видел?

арамис

нет

артанян

и ты не жалеешь?

арамис

нет

артанян

а что было потом?

арамис

а потом Николай Федорович и я сели в поезд

пропахший гарью поезд

и поезд этот тогда показался мне огромным чешуйчатым

драконом

перенесшим меня в чудесный город

город с дворцами

широкими проспектами

и красной крепостью

но затосковал я по маме

и словно слышал

как зовет она меня как сирена

и понял Николай Федорович мою тоску

и сказал мне Николай Федорович:

забудь о маме

теперь твоя мама – королева Ирина Петровна

теперь ты будешь борцом

борцом за справедливость

за любовь

за жизнь

за добро

Ирина Петровна – она одна.

а нас много.

поэтому наша жизнь – пшик и вжик

а ее жизнь – зеница ока

но несмотря на то что у нее одно тело и много дел

каждому она дарит немного своей любви

которой у нее много артанян

а потом?

арамис

я видел Ирину Петровну

один раз в жизни я видел Ирину Петровну

меня привели к ней

поцеловать ей руку

она посмотрела на меня своими бездонными

изумрудными глазами

и сказала: “одна на всех”

а я ответил ей: “и все за одну”

и она коснулась рукой моей щеки…

вот так…

артанян

а потом?

арамис

а потом она сказала: “сынок, сходи в булочную

за хлебом.

а то жрать охота,

а колбасу положить не на что”.

и я пошел в булочную. за хлебом.

и было это моим первым заданием.

и принес я ей батон нарезной.

и отломила она краюху и дала мне.

и сказала: “камо грядеши”

и ел я этот хлеб.

и чуял я вкус странный и запах.

и вспомнил запах пота отцовского.

и кровь потекла из рта у меня

и вынул я в десну вонзившийся

маленький коловратик отцовский железный,

на шее у него всегда висевший.

но не заплакал.

я хорошо помню этот момент –

я смотрел на коловратик этот

и так ясно вдруг все стало…

что ничего не пропадет

никуда ничего не пропадет

что все в нашей жизни остается

никуда ничего не девается

все – каждая секунда – она где-то там наверху

учитывается

и все ненапрасно. понимаешь?

все не случайно и все ненапрасно

портос

я родился и рос

в маленьком городе

там был один завод

и семь ларьков

город на семи ларьках – как шутили мы

мама работала в аптеке

и всегда приносила домой много вкусных лекарств.

папа был капитаном дальнего плавания

правда там моря не было

но у него были и фуражка и компас…

и когда дул зюйд-зюйд-вест,

он уходил в море.