Юлия Латынина - Христос с тысячью лиц

• Название: Христос с тысячью лиц
• Автор: Юлия Латынина
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-04-101544-2

Иисус Христос был – но не один. Их было много. Едва ли не каждый адепт раннего христианства мог видеть и знать своего Христа. В продолжении бестселлера «Иисус. Историческое расследование» писатель и журналист Юлия Латынина ставит перед читателями новые неожиданные вопросы: чему именно учил настоящий Мессия и почему его апостолы так быстро стали переделывать его учение? Книга превращает безликие статичные фигуры апостолов – Иоанна, Филиппа, Павла – в живых людей, со своими необыкновенными биографиями и яростными, несовместимыми теологиями. Двум персонажам уделено особое внимание. Фигура Иуды Фомы, претендовавшего на звание духовного близнеца Христа и проповедовавшего за Евфратом, переворачивает традиционное представление о христианстве как о вере, развивавшейся в пределах Римской империи. А фигура Иоанна Крестителя – религиозно-политического лидера невероятного авторитета и мощи – принципиально меняет представления о времени и причине возникновения гностицизма.

---

«Они, смутившись и испугавшись, подумали, что видят духа» (Лк. 24:37).

Чтобы разубедить глупых учеников, Иисус показывает им руки и ноги: вот же они, они осязаемые, физические, материальные! А когда апостолы все равно не верят, что он не Дух, Иисус требует печеной рыбки и ест.

Перед нами – та же богословская полемика. Лука полемизирует с теми из учеников Иисуса, которые считают, что видят Духа. Поедание Иисусом печеной рыбки – это сцена, с помощью которой Иисус убеждает апостолов, что он не бесплотный Дух. Духам рыбка не нужна.

Но если Лука полемизирует с той точкой зрения, что Иисус был Дух, – это значит, что она существовала уже во время Луки, писавшего в 80-х гг. н. э.

Более того: она существовала уже при Павле! Апостол столкнулся с ней в лице некоего Аполлоса, который пришел из Александрии и, как нам известно из «Деяний апостолов», «учил о Господе правильно, зная только крещение Иоанново» (Деян. 18:25). Этот Аполлос вдруг стал учить, что воскресения из мертвых вовсе нет! (1 Кор. 15:13) И Павел вынужден был не только опровергнуть его, но и сделать ему большую уступку. Да, конечно, физическое воскресение мертвых будет, но тело человеческое при этом будет изменено: «Сеется тело душевное, восстает тело духовное» (1 Кор. 15: 44). «Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся» (1 Кор. 15:50–51).

В этом тексте Павла поразительно не только то, что гностик Аполлос, отрицавший физическое воскресение, проповедовал очень рано: в 50-х, а то и 40-х гг. н. в. Поразительно то, что Павел, не будучи гностиком и, более того, отрицая главный пункт учения Аполлоса, использует тем не менее совершенно гностическую терминологию. В частности, он противопоставляет «душевное» и «духовное» в точности так, как будет об этом потом негодовать Ириней{10}.

Читателю может быть не очень понятно, почему, собственно, мелкие различия в догматах вызывали у проповедников мира и любви такую бешеную ненависть. В конце концов, какая разница: приходил ли Христос во плоти или в духе? Мучился ли он физически на кресте или его мучение заключалось в том, что он, трансцендентный дух, спустился в тленный мир низкой материи, подобно Супермену, уроженцу планеты Криптон?

Но дело в том, что из этих догматических различий проистекали важные практические следствия. В частности, просветленные гностики не нуждались в церковной бюрократии для того, чтобы общаться с богом. Они делали это самостоятельно! Они сами становились богами.

Между тем церковь полагала, что воплощением Христа на земле была сама она. «Епископ председательствует на место Бога»{11}, – требовала она. Ясное дело, что гностики, которые не нуждались в епископах для установления междугородней связи с богом, а общались с ним по местной линии, вызывали у церкви жесточайшее раздражение. Ведь эти еретики часто вовсе не имели церковной иерархии, а на собраниях своих, чтобы определить, кому в этот день быть священником, бросали жребий. И в результате этот жребий выпадал – на кого бы вы могли подумать! – на женщин!

По счастью, после прихода церкви к власти, к методам убеждения кроме слова добавились меч и костер. Уже к V в. епископы по всей империи самоотверженно использовали для борьбы с еретиками те самые войска, которых в это время недоставало на фронте: ведь именно в это время империя гибла под натиском варваров.

В результате с десятками разновидностей христианства, существовавших в империи к IV в. н. э., произошла престранная вещь. Все эти разновидности без помех пережили века жесточайших языческих преследований. И все они были истреблены огнем и мечом после триумфа религии любви и добра.

Полторы тысячи лет внедренной словом, огнем и мечом монополии ортодоксов сделали свое дело. Еще в XIX в. библеистика считала победившую церковь носительницей истинного слова Христова, а гностицизм – отклонением от ее единственного верного учения.

Адольф фон Харнак назвал его «острым случаем эллинизации христианства». Другие влиятельные библеисты, например Вильгельм Буссе и Рудольф Бультман, наоборот, считали, что гностицизм обязан своим возникновением индийским и иранским культам. Это была самостоятельная восточная религия, гностический «миф об искупителе», которая повлияла на незамутненное христианство и исказила его.

Однако – как мы постараемся показать и как это все чаще признается в последнее время – гностицизм имеет отчетливо иудейские корни.

Если гностицизм использует какие-нибудь мифологические персоналии, то это исключительно Адам, Ной, Сиф, Энох. Перед нами исключительно иудейская мифология, без малейшей примеси иранской, греческой или индийской.

Если гностицизм и имеет множество Властей и Эонов («родословия бесконечные», как ехидно говорит о них автор Послания к Тимофею (1 Тим. 1:4)), то они являются совершенно статическими эманациями Монады.

Эоны не грешат, не влюбяются, не распутничают, как языческие боги. Они напоминают скорее математические символы, нежели живых существ. Все главные составляющие будущего гностицизма, включая убеждение в возможности человека увидеть бога и стать богом, мы находим уже в Кумране, и именно кумранский мистицизм в конце концов приводит к появлению еврейской мистической литературы Хекалот и Меркава, а после – Каббалы.

И Хекалот, и Меркава, и Каббала – это, по сути, разновидности иудейского гностицизма. Более того, еще одна разновидность этого раннего, арамейскоговорящего гностицизма сохранилась до сих пор в болотах Ирака. Речь идет об уже упоминавшихся мандеях, которые считают настоящим Мессией и посланцем надмирных эонов не Иисуса Христа, а Иоанна Крестителя. Иисуса они считают лже-Мессией евреев.

История мандеев подводит нас к главному герою нашей книги, а именно, к Иоанну Крестителю.

Все четыре канонических Евангелия настаивают на очень странном на первый взгляд обстоятельстве. Они настаивают на том, что у Иисуса был некий предшественник. Они называют этого человека Иоанном Крестителем.

Они настаивают на том, что именно Иоанн крестил Иисуса. Более того, они настаивают, что при этом обряде Иоанн «увидел разверзающиеся небеса и Духа, как голубя, сходящего в Него» (Мк.1:10).

Заметим что это описание имеет отчетливо гностический характер.

Во-первых, Марк сообщает нам, что Иоанн Креститель обладал способностью видеть разверзающиеся небеса и Духа Святого. Это было очень необычное умение для иудейского пророка. Дело в том, что иудейским пророкам было строго-настрого запрещено видеть бога. Они от этого умирали.

Зато процедура видения бога – с последующим превращением в бога – была в большом ходу у иудействующих гностиков. «Кто не соблюдает субботы, не увидит Отца» (Фм. 27), – гласит одно из изречений гностического «Евангелия от Фомы». И вот Иоанн у Марка обладает этим самым умением видеть божественное: он видит Духа, сходящего в Иисуса.

Во-вторых, согласно Марку, Иоанн видит, как Дух снисходит в Иисуса. Дух надевает Иисуса на себя, как рубашку. Утверждение Марка в оригинале опасно близко к «гностической ереси».

История про Иоанна, если подумать, была, скорее, невыгодна христианам. Она утверждала, что был какой-то человек, который крестил Иисуса. Именно этот человек заявил, что видел лично, как в Иисуса сошел Дух Святой, или, точнее, учитывая, что оба персонажа нашей истории говорили на арамейском, Святая Руха. Арамейское «руха» («руах» в иврите), то есть «дух», – женского рода, и во многих гностических системах она, Руха, и считалась матерью Иисуса.

Эта невыгодность заставляет подозревать, что эта история – правда. И что Иоанн Креститель действительно существовал. Более того, из верований мандеев (и не только из них) мы можем подозревать, что между Иоанном и Иисусом, или, точнее, между их учениками, впоследствии начались серьезные разногласия.

Кто был этот таинственный Иоанн Креститель?

У нас есть ответ и на этот вопрос: если верить тексту, известному как «славянский Иосиф», Иоанн Креститель был не кто иной, как тот самый страшный пророк Цадок, которого Иосиф Флавий называет одним из основателей «четвертой секты», секты ассасинов, террористов и убийц, ответственной за Иудейскую войну. Он был не современник, а предшественник Иисуса. Он начал проповедовать за поколение до него и был казнен несколько позже, около 36 г. н. э.

«Славянский Иосиф» – несомненно, крайне токсичный источник, полный христианских интерполяций и вообще бог знает какого мусора. Его надо использовать с большой осторожностью.

Мы постараемся показать, однако, что в этом вопросе ему можно доверять. И что текст, отождествляющий Иоанна Крестителя и основателя фанатичной «четвертой секты», не мог быть фантазией христианского переписчика по той простой причине, что для любого верующего христианина такое отождествление было самым страшным поклепом, который только можно возвести на Иоанна, и самой ужаснейшей ересью, которую можно было сказать об основании христианства.