Имоджен Гермес Гауэр - Русалка и миссис Хэнкок

• Название: Русалка и миссис Хэнкок
• Автор: Имоджен Гермес Гауэр
• Жанр: Историческая литература
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-389-17467-2

Сентябрьской ночью 1785 года купца Джону Хэнкока будит отчаянный стук в дверь. Это с многомесячным опозданием вернулся капитан одного из его кораблей – «Каллиопы». Однако вернулся без «Каллиопы»: капитан Джонс продал корабль, чтобы купить диво дивное – чучело русалки. Новость мгновенно разносится по Лондону, по блестящим салонам и продымленным кофейням. Русалка открывает скромному купцу самые неожиданные двери – и вот на приеме в «Королевской обители» Джона Хэнкок встречает Анжелику Нил – самую пленительную женщину, какую ему только доводилось видеть. Судьбы их неизбежно – и самым неожиданным образом – переплетутся; но смогут ли они избегнуть рокового проклятия, которое, по древнему поверью, накладывает русалка?.. Впервые на русском – главный бестселлер из британских дебютов 2018 года, «бесподобный исторический роман о страсти и наваждении» (The Times), «неистощимый кладезь рискованного юмора и читательского удовольствия» (Evening Standard).

---

В дверь тихонько стучат.

– Элиза! – с надеждой вскрикивает Анжелика.

Но это всего лишь служанка Мария, которая ночует у них в судомойне и питается объедками с их стола.

– Где миссис Фрост? – гневно осведомляется Анжелика.

– Она прислала меня к вам, мэм.

– Вижу. Она сказала, где будет?

– Не мое дело.

– Это мое дело. Где миссис Фрост, скажи мне. – Анжелика со значением вкладывает Марии в руку шестипенсовик, но девушка сует монетку в карман и не произносит ни слова. – Боже святый! – в отчаянии восклицает Анжелика. – Будь я твоей матерью, я бы утопила тебя при рождении! В таком случае тебе и затягивать меня в корсет. Только прежде вымой руки – да вытри хотя бы! – этот шелк стоит больше твоего годового жалованья.

Поскольку Мария слишком тупа и неуклюжа, чтобы помочь с переноской туалетного столика, приводить Анжелику в должный вид приходится в тесной гардеробной.

– Так, теперь смазывай аккуратно, – говорит Анжелика, открывая банку с помадой для волос. – Бери понемножку за раз. Справишься?

Но нет, ничего подобного. Марию сбивает с толку каждый предмет, попадающий к ней в руки: она просыпает на пол пудру и горестно взвывает Анжелике прямо в ухо. После ее попыток взбить и заколоть хозяйке волосы последняя выглядит как стог сена во время бури; она укалывает палец драгоценной шпилькой и пачкает кровью лучшие лайковые перчатки Анжелики.

– Нет, такое никуда не годится! – восклицает Анжелика. К глазам у нее подступают слезы, и она, чтобы только не расплакаться, выбирает впасть в ярость. – Никчемная, криворукая девица! – Мария роняет на ковер банку румян. – Сил моих нет! От тебя совершенно никакого проку! Лучше бы я сама все сделала!

– Или обратилась бы к услугам другой помощницы, – спокойно произносит миссис Фрост, которая стоит в дверях гардеробной, встряхивая свою шаль.

– Ах, Элиза! Элиза! Наконец-то! Как мне быть? – захлебывается Анжелика. – Белла условилась насчет моего выхода в театр сегодня вечером, а я… сама видишь! Ты должна мне помочь! – По мрачному лицу подруги она понимает, что еще не прощена.

«Ну и пускай себе злится, – думает Анжелика, – лишь бы не оставила меня в таком затруднении».

– Ступай вон, – велит миссис Фрост служанке, которая тотчас же удаляется резвым шагом. – Прическу еще можно спасти, – продолжает она, начиная ловко и сноровисто вбивать пудру в поруганные волосы Анжелики. Затем она красит ей лицо; подтягивает, подкалывает и схватывает стежками нижние и верхние юбки. Потом нагибается перед преображенной подругой, чтобы закрепить на ней яркий полосатый редингот: одной рукой придерживает ее за талию, а другой вгоняет одну булавку за другой сквозь плотный шелк в корсет.

– Ты все-таки вернулась, – говорит Анжелика, и миссис Фрост втыкает очередную булавку, прямо над нежным пупком: Анжелика чувствует, как острие упирается в пластину китового уса.

– А ты думала, я тебя брошу?

– О… нет, вовсе нет! Но… – Анжелика осмеливается хихикнуть. – Я думала, ты хочешь, чтобы я немного помучилась.

– Глупости какие! – Миссис Фрост по-прежнему несловоохотлива.

– Ты верный друг. Пускай между нами есть разногласия…

– Так, и последнее. – Миссис Фрост хватает с туалетного столика длинный костяной бюск и вгоняет его в корсет столь резким движением, что Анжелика пошатывается. – Ну вот. Теперь тебе не стыдно показаться на людях.

Анжелика довольно вздыхает, глядя на свое отражение.

– Ах, Элиза! Душечка моя! Ты знаешь, что без тебя я не могу выглядеть роскошно.

Миссис Фрост наконец-то снисходит до едва заметной улыбки.

Возвращается Анжелика перед самым рассветом. Мальчишка-факельщик, еле живой от усталости, уже не может бежать перед портшезом и плетется сбоку от него, положив угасающий факел на плечо, так что пламя шипит и плюется искрами в опасной близости от его великоватого по размеру парика, который свободно болтается на голове, перекашиваясь то на одну сторону, то на другую, а время от времени сползая на глаза. У своей двери Анжелика в приливе милосердия дает бедному ребенку шиллинг. «За это я отчитываться перед Элизой не стану, – не без злорадства думает она. – Ох и раздосадуется же она, обнаружив в своих счетных книгах расхождение на столь малую сумму».

В комнатах на первом этаже, если верить вывеске, располагается ателье по пошиву дамских платьев, но из глубины коридора явственно доносятся женские стоны и скрипы кровати, которые становятся все чаще, все резче и громче. «Кто-то скоро закончит свою работу», – поднимаясь по ступенькам, думает Анжелика, при каковой мысли испытывает глубокое удовлетворение – словно она является служительницей некоего великого благотворительного ордена. Трудовой день у проститутки заканчивается, когда у пекаря только начинается: всему свое время, и время всякой вещи под небом.

Сейчас самое время для примирения, и Анжелика прямиком направляется в гардеробную, где Элиза Фрост спит, лежа на спине, руки вдоль тела, ступни торчком. Простая белая сорочка, собранная в складки у шеи и у запястий, добавляет ей сходства с обряженным трупом. Она не вздрагивает и не стонет, когда просыпается: просто вдруг открывает глаза и спокойно поворачивает голову к двери.

– С добрым утром, засоня, – громко шепчет Анжелика. – Вот и я, одна. Пойдем, составь мне общество.

Миссис Фрост следует за ней в спальню, где Анжелика скидывает туфли и принимается стягивать чулки.

– Бог мой, ну и ночь, ну и ночь! Какое счастье, что ты меня так нарядила и прихорошила! Ложа мистера Дженнингса, судя по всему, была прекрасно видна из любой точки зрительного зала. И такое впечатление, что единственный интерес у всех зрителей вызывала я. – Пока миссис Фрост помогает ей снять полосатый редингот, Анжелика возбужденно тараторит: – Честное слово, одна дама весь вечер только и делала, что разглядывала в лорнет мою прическу и платье, а в третьем акте достала записную книжку – прямо там, в театре! – и занесла в нее пометку. Только вообрази! Так лестно, что даже почти чересчур! Вот мне ни разу не захотелось записать для себя что-нибудь, поскольку ни одна женщина среди публики не выглядела лучше меня.

– А как пьеса? – спрашивает миссис Фрост. – Ты хотя бы следила за сюжетом?

– О, к сожалению, я – зная, что приглашена всего на одно представление, – уделяла слишком много внимания происходящему на сцене. А мне стоило бы побольше смотреть по сторонам да прислушиваться; наверняка я пропустила мимо ушей какие-нибудь важные светские сплетни. Мне нужно найти джентльмена с хорошей ложей, Элиза, который приглашал бы меня каждый вечер. Тогда мне не придется внимательно следить за спектаклем – кроме как в случае, если больше смотреть совершенно не на что. – Анжелика шумно вздыхает. – По крайней мере, я довольна, что привлекла к себе интерес самого многообещающего свойства. Не сомневайся, теперь все знают о моем возвращении в город, и я нимало не удивлюсь, если в ближайшее время приглашения так и посыплются. Ну а тогда…

Сейчас на Анжелике только белая батистовая сорочка, под которой тенью вырисовывается ее тело, когда она наливает из кувшина воду в тазик. Миссис Фрост встряхивает, расправляя, платье и нижние юбки, тщательно проверяет, нет ли на них пятен или прорех, а потом откладывает в сторону, чтобы утром хорошенько протереть влажной губкой.

– Ах, а потом танцы, а после танцев мужчины играли в карты… я ставок не делала, не беспокойся; просто сидела рядом с мистером Дженнингсом в качестве живого талисмана, и благодаря мне он остался в неплохом прибытке. А я, в свою очередь, осталась в прибытке благодаря мистеру Дженнингсу. – Анжелика ставит ногу на табуреточку, и тонкий пушок у нее на бедрах блестит в свечном свете, пока она омывает свою кормилицу. – Вон мой ридикюль, на стуле. Думаю, сумма, которую ты там найдешь, тебя порадует.

Женщины забираются под одеяла. Анжелика сворачивается клубочком, как маленький зверек, но у миссис Фрост сна ни в одном глазу. Она перекатывается на бок и спрашивает, словно позавчерашний разговор и не прерывался:

– Так ты подумаешь?

– Что? Ох, Элиза, не сейчас. Дай мне поспать.

Но миссис Фрост отступать не намерена.

– Твое счастье, что миссис Чаппел по-прежнему готова тебя принять.

– Я не вернусь в бордель.

– Не рядовой бордель, – просительным голосом указывает миссис Фрост.

– В темноте все кошки серые. В конечном счете везде все сводится к одному. – От несказанного удовольствия лежать в собственной постели, в сладких объятиях дремоты, Анжелика душевно размякает; она придвигается поближе к подруге и сонно лепечет: – Я знаю, что ты полагаешь это благоразумным; но если я вернусь, то, скорее всего, уже никогда оттуда не выберусь. Во всяком случае, пока не стану старой, сморщенной, потрепанной – вот тогда Мамаша вышвырнет меня вон, как ненужный мусор.