Имоджен Гермес Гауэр - Русалка и миссис Хэнкок

• Название: Русалка и миссис Хэнкок
• Автор: Имоджен Гермес Гауэр
• Жанр: Историческая литература
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-389-17467-2

Сентябрьской ночью 1785 года купца Джону Хэнкока будит отчаянный стук в дверь. Это с многомесячным опозданием вернулся капитан одного из его кораблей – «Каллиопы». Однако вернулся без «Каллиопы»: капитан Джонс продал корабль, чтобы купить диво дивное – чучело русалки. Новость мгновенно разносится по Лондону, по блестящим салонам и продымленным кофейням. Русалка открывает скромному купцу самые неожиданные двери – и вот на приеме в «Королевской обители» Джона Хэнкок встречает Анжелику Нил – самую пленительную женщину, какую ему только доводилось видеть. Судьбы их неизбежно – и самым неожиданным образом – переплетутся; но смогут ли они избегнуть рокового проклятия, которое, по древнему поверью, накладывает русалка?.. Впервые на русском – главный бестселлер из британских дебютов 2018 года, «бесподобный исторический роман о страсти и наваждении» (The Times), «неистощимый кладезь рискованного юмора и читательского удовольствия» (Evening Standard).

---

– Я прекрасно знаю численность своего семейства, – устало говорит мистер Хэнкок.

Мужчина без жены и потомства, постоянно чего-то от него требующих, вечно вынужден удовлетворять мелкие нужды всех своих родственников. У него три сестры, у каждой из которых больше детей, чем она может вырастить и воспитать только на деньги своего супруга.

– Приданое для нашей Сьюки, – продолжает он, – чтобы она могла выбрать мужа себе по душе. И разве я не устроил в нашу контору ухажера Рейчел? Разве не выдал немалую сумму твоему Джонатану, чтобы он вложился в любое предприятие, какое захочет, и был свободен в выборе жены?

– Хм… – только и произносит Эстер.

– И я вкладываю деньги в землю, в недвижимость, – несколько увереннее говорит мистер Хэнкок, – чтобы сохранить все, мною заработанное. В море, в корабли вкладываться опасно.

– Но твой отец благополучно вкладывался, и его отец тоже, – отвечает сестра с уверенностью, поистине замечательной для женщины, избравшей себе в мужья простого пивовара.

– Я не хочу быть таким, как наш отец, – говорит мистер Хэнкок и лишь потом понимает, что именно так и есть. – Я хочу быть лучше. Нам настало время подняться. И сейчас мне представляется удобный случай, чтобы продвинуться.

– Чушь собачья! Куда это ты собираешься продвинуться?

– Не важно.

День за днем пелены спадают с его глаз, и теперь он ясно видит, что долгие, долгие годы провел на периферии событий: неизвестная планета, на чью слабую, непостоянную орбиту время от времени выходят сестры, племянницы, служанки, домработницы, каждая из которых вскоре ее покидает, влекомая притяжением собственной жизни. Нет, такое существование не пристало мужчине, по природе своей призванному занимать центральное место – как ось колеса.

– Раньше я жил будто в шорах, жизнь свою не исследуя, – говорит мистер Хэнкок. – А теперь мне показали широкую перспективу. Было бы глупо не возжелать для себя большего, чем я имею.

Больше всего сестру оскорбляет, что он посмел произнести такое вслух. Ведь Эстер Липпард с младых лет упорно трудилась, чтобы быть солнцем во вселенной своей жизни – могучей силой, принуждающей всех остальных вращаться вокруг себя. Она никогда прежде не замечала в брате подобного желания, и теперь у нее все холодеет внутри, как если бы она стояла на краю собственной могилы.

– Глупо забывать свое место в погоне за недостижимым, – резко говорит она. – Честолюбие до добра не доводит.

– Мы все однажды умрем. Я не хочу оставлять этот мир таким, каким он был, когда я в него пришел.

– Тем больше причин вести благоразумную жизнь и обеспечить тех, кто останется после тебя.

– Я никого пока еще не оставил, – говорит мистер Хэнкок. – Я здесь, и все вы рядом со мной. Я должен двигаться вперед.

Глава 12

В просторной гостиной «Королевской обители» склоняются над рукоделием Полли Кэмпбелл и Элинора Бьюли. Миссис Чаппел удалилась в свои покои для послеобеденного сна. Ее юным подопечным прислуживают лакеи в лазоревой форменной одежде, которые бесшумно входят и выходят, исполняя свои несложные, спокойные обязанности. У окна маленькая светлоглазая Китти корпит над детским молитвенником, врученным ей строгой мадам Парментьер.

– От-че наш… – по складам читает она, – с-сущ… су-щий на…

– Интересно, миссис Нил и впрямь снизойдет? – вслух размышляет Полли Кэмпбелл.

– Мм? – Элинора слюнит очередную нитку, чтобы продеть в иголку.

– Она ведь даже не видела этого джентльмена – если его можно назвать джентльменом, – а теперь должна будет обихаживать его весь вечер. Я не ожидала, что она так легко сдастся.

Элинора пожимает плечами:

– Да она не особо отличается от нас.

– О, отличается, очень даже. Она может отказать в просьбе любому, кому захочет.

– Она не так хорошо устроена, как ты думаешь. Она по-прежнему нуждается в благосклонности миссис Чаппел. А миссис Чаппел нуждается в благосклонности мистера Хэнкока, так что миссис Нил деваться некуда.

– Ах, Нелл, но он же простой торговец! Ты заметила, что парик у него поеден молью? А этот ужасный мешковатый камзол с залатанными локтями!

– Ну, деньги есть деньги.

– Женщина, занимающая такое положение, как она, должна быть выше этого. Я бы вот не стала ронять достоинство.

Полли трудится над замысловатой вышивкой с изображением птиц и извилистых стеблей плюща. В другой стране, в большом прохладном доме мать начала обучать ее рукоделию сразу, как только она смогла держать в пальцах иголку. В полях за решетчатыми ставнями пели работницы, и мать Полли тоже рассеянно мурлыкала себе под нос. Ее золотое кольцо поблескивало, и иголка мелькала, проворно ныряя в канву и выныривая обратно. Это все, что Полли помнит.

– Я хорошо разбираюсь в благородных джентльменах, – говорит она.

– Ой, да они все в долгах! Проигрываются в пух и прах, кутят безбожно, непотребничают всячески, и жены у них не лучше. Девоншир вон постоянно занимает, чтобы расплатиться с долгами своей благоверной, а она постоянно занимает у Принни, чтобы вернуть мужу деньги, которые, впрочем, редко до него доходят. Они настолько погрязли в этой ужасной трясине, что никогда уже из нее не выберутся.

– Да уж!

Элинора заправляет за ухо непослушную прядь и поднимает на подругу глаза, сияющие светом чудесных тайн.

– Мне сведущие люди много чего рассказывают по секрету, – шепчет она. – И похоже, эта глупая парочка задолжала в общей сложности около шестидесяти тысяч.

Полли тихо присвистывает, и мадам Парментьер тотчас поворачивает к ней голову.

– Меня удивляют твои вульгарные манеры, – строго говорит она, и Полли выразительно сжимает губы, прежде чем ухмыльнуться. – Чтобы я больше не слышала такого!

Девушки весело переглядываются. В силу своего возраста они уже не подлежат юрисдикции старой гувернантки, чем премного довольны, но все же обе послушно склоняются над работой и ждут, когда мадам Парментьер опять переведет свое внимание на Китти, с запинками читающую катехизис.

– Если они даже своих жен содержать не в состоянии, на что может рассчитывать любовница? Я стала заниматься нашим ремеслом, чтобы избежать срока во Флите. Вот угадай, есть ли долги у… хм, дай-ка подумать… у мистера Мозеса Каррарда, например?

– Еврея?!

– Ну, в данном случае национальность не имеет значения. С таким же успехом можешь взять любого скромного торговца, успешно ведущего дела. У них нет титулов, они унаследовали от своих родителей не больше земли, чем оставили бы нам наши… – Тут Полли прикусывает язык, ибо откуда Элиноре знать, какие земельные владения полагались ей по праву рождения? – Но что у них есть – и всегда будет, – так это безупречная репутация. Богатство знати – пленительная видимость, которую обеспечивают наши банки, но человек, всего добившийся своими силами, неуклонно заботится о том, чтобы каждый заработанный пенни откладывался у него на счете.

– Странно, что ты сама не хочешь заняться хозяином русалки.

– Что? Я? Да боже упаси, он же ходячая карикатура!

– Но очень богатая и влиятельная.

– Я сейчас говорю в общем смысле, не имея в виду никого в частности. Когда-то, знаешь ли, блудница и израильтянин жили жизнью скрытной и незаметной, а теперь первая может делить постель с принцем, а второй – получить звание пэра.

– В таком случае на что могу надеяться я? – Полли не собиралась говорить это вслух, у нее ненароком вырвалось.

– Ты? Проститутка-мулатка? Твое будущее покрыто мраком неизвестности.

Раньше Элинора Бьюли считала себя уродливой из-за рыжих волос и веснушек, но рядом с экзотичной темнокожей Полли, в чьих тугих негритянских кудрях играют медные отблески, она ощущает себя настоящей Мадонной с молочно-белой кожей.

– Да, пожалуй, – соглашается Полли и ненадолго задумывается. – Я бы с радостью сошлась с каким-нибудь португальским евреем. Они все замечательно учтивые и обходительные.

– Полагаю, ты напоминаешь им мавританок, за которыми они скучают, – говорит Элинора.

– По которым, – поправляет Китти с другого конца комнаты и откидывается на спинку кресла, чрезвычайно собой довольная.

– Можно подумать, они когда-нибудь встречают мавританок на Треднидл-стрит, – фыркает Полли. – Можно подумать, ты знаешь, как выглядят мавританки. Иногда ты ужасно невежественна, Элинора Бьюли.

– А ты иногда просто ужасна. – С виду Элинора спокойна и безмятежна, как рыжая телочка, но она прожила с Полли уже год и знает, как вывести ее из себя. – Как будто имеет значение, похожа ты в самом деле на мавританку или нет. Ты существо подневольное, а потому всегда будешь тем, чем тебе прикажут быть. – У нее нет никакого злого умысла, ей просто скучно, и она с трудом сдерживает довольную улыбку, когда смуглые щеки подруги багровеют, а глаза сердито сверкают.

В голове у Полли спор разворачивается быстрее, чем непосредственно в комнате, где он явно никому, кроме нее самой, не интересен.