Чарльз Грабер - Добрый медбрат

• Название: Добрый медбрат
• Автор: Чарльз Грабер
• Жанр: Биографии
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-17-114616-0

История Чарьза Каллена, серийного убийцы, который признался властям, что он убил около 400 пациентов в течение своей шестнадцатилетней карьеры медбрата. Его называют «Ангел смерти». Он вводил смертельные дозировки лекарств, «чтобы облегчить страдания» своих жертв-пациентов. Чарльз Грабер расследует причины и следствия этого «леденящего душу», по определению самого Стивена Кинга, дела. В скором времени планируется фильм, основанный на событиях, изложенных в книге.

---

Плиссированные кожные покровы свободны, как кожаная рубашка с короткими рукавами, шокирующая на ощупь. Медработникам требуется время, чтобы приспособиться и научиться без усилий справляться с такими тактильными сторонами травм. Когда они перестают с ними справляться, они уходят. Некоторые медработники покидают отделение интенсивной терапии ожогов сразу и меняют его на что-то менее жестокое. Другие остаются до тех пор, пока не сталкиваются с обгоревшим пациентом, напоминающим им кого-то близкого или их самих.

Почти треть пациентов этого отделения – дети. Иногда ожоги – это наказание за то, что они обмочились в кровати или забыли сделать работу по дому. Медработники определяют следы насилия. Среди них ожоги от батареи и сигарет, зажигалок и конфорок, красные следы горячей воды и черные следы удара током. Каждый имеет собственный тип боли. Чарли видел их все.

Некоторая боль разбегается по коже паутиной маленьких красных следов, другая остается в виде волдырей или тонких белых рубцов. Медработники делали всё, от них зависящее, чтобы скрыть боль за чистыми марлями и бинтами, за ширмой обезболивающих. Однако Чарли знал, что боль может оставаться тайной. Боль может тлеть, обжигая изнутри и никак не проявляясь снаружи. Особенно у детей. В отличие от взрослых, дети не кричали, когда он их чистил, не хныкали, лежа в своих постелях. Дети терпели боль и хранили свои секреты, чтобы не быть наказанными. Мать Чарли никогда не использовала конфорку или горячую кастрюлю в качестве наказания, но причиняла ему боль иными способами. Его дразнили и били бойфренды сестер, большие парни, у которых были кольца, «шевроле», «камаро» и облегающие джинсы. Он чувствовал их взрослую силу и никогда не забывал, что значило быть ребенком, боящимся ее тени. У одной из его сестер был постоянный парень, который жестоко избивал ее на протяжении всей ее беременности. Она убегала, но бойфренд не уходил. Чарли тоже становился жертвой его безжалостного нрава.

Он познал боль в армии. Ожоги были наказанием за «порчу имущества флота», как они выражались. Он просыпался утром после увольнительной на берег, которая заканчивалась попойкой, со ступнями, красными от солнечных ожогов и опухшими до размеров футбольного мяча. Они заставляли его надевать военную обувь и давали лишь таблетку аспирина. Во время работы он напоминал себе, что он знал боль так, как не знал ее никто. Чарли думал об этих детях, находившихся в страшных мучениях, которые никто не был способен понять и унять. К этому времени медработникам запретили давать детям какие-либо обезболивающие сильнее тайленола-3{11}. Этого было совсем недостаточно. Многие медработники хотели давать детям больше. Некоторые из них так и делали.

Дети поступали в отделение горячими и опухшими, больными и напоминающими Чарли о его собственной боли. Он брал на руки этих кричащих, плавящихся маленьких людей, зная, что скоро хирурги будут разрезать их, точно печеную картошку, делать Y-образные надрезы, чтобы их не разорвало, и это будет лишь первой в череде многочисленных операций. Со временем их расплавившаяся кожа затвердеет и превратится в шрамы, венообразные линии, которые хирурги снова будут разрезать, чтобы шея и руки сохраняли подвижность. Без этих операций дети останутся запертыми внутри своих запеченных тел. Твердые шрамированные оболочки становятся слишком негибкими, чтобы справиться со скачками роста и нормальными движениями. Единственной надеждой таких детей были скальпель и «скафандр» – похожая на гидрокостюм одежда, которая сжимает ребенка в болезненных объятиях. Такой «скафандр» давит на шрамы, делая их тоньше, как скалка, которая без конца раскатывает неподатливое тесто. Возможно, если они будут трудиться не покладая рук, то со временем, ценой боли и давления, кокон из шрамов станет достаточно тонким. Однажды ребенок сможет двигаться и расти. Однажды, может быть, он даже сможет забыть о боли. Чарли знал, что дети могут жить. Может увеличиваться их возраст, но не тело; без помощи медработника они навсегда будут заперты внутри стонущего кокона их собственного детства. Чарли считал это одним из самых точных уравнений на свете: мир давил с одной стороны, а «скафандр» – с другой.

Чарли нравилось работать в «Святом Варнаве». Он знал, что он здесь полезен и необходим. Ему нравилось заботиться о немощных, мыть, кормить и одевать зависящих от него людей. Ему нравились одиночество ночной смены и профессионализм более старших коллег. Ему нравилось даже название госпиталя; воспитанный в католической семье, Чарли знал, кто такой апостол Варнава. У него были собственные отношения с этим святым. Церковь отмечает праздник апостола Варнавы 11 июня. В этот день Чарли Каллен начал работать в Медицинском центре святого Варнавы{12}.

В церкви, которую Чарли посещал по воскресеньям, в арке на витраже был изображен апостол Варнава в виде бородатого и красивого компаньона Луки и Павла – своего рода Арамис из «Трех мушкетеров» раннего христианства{13}. Будучи евреем, он носил имя Иосиф. Землевладелец, продавший свои угодья и отдавший деньги апостолам{14}. После обращения святой Варнава стал примером для подражания:

Позволь, Господи, следовать примеру твоего верного служителя Варнавы, который в поисках не своей собственной славы, но благополучия твоей церкви отдал тебе свою жизнь и душу…

Однако Чарли не нужны были подобные молитвы. Для свадьбы с Эдриэнн он формально отрекся от религии, в которой воспитывался, и обратился в иудаизм. Чарли чувствовал, будто проживает жизнь святого в обратном порядке.

Независимо от того, насколько добры святые, конец их всегда не очень приятный. Кастрация, дефенестрация, горячие клещи, тюрьма – святой играет роль козла отпущения, мученика. Варнава был забит до смерти камнями{15}, однако его история пережила его самого. Каждый католик знает его имя. В этом и заключается парадокс жизни всех святых, как его еще с детства понимал Чарли: память о них была прекрасной и вечной, но начиналась только после ненависти, которая приводила к их гибели{16}.

3

Октябрь 1987 года

Эдриэнн и Чарли Каллены взяли ипотеку на маленький одноэтажный дом в промышленном пригороде Филлипсберга, Нью-Джерси. Дом был тесным и темным, а также срочно требовал покраски. Одна сторона выходила на конструкцию, напоминающую основу билборда, а задний двор – на заросший пустырь, однако цена укладывалась в рамки их совместного дохода. Эдриэнн нашла новую работу в качестве программиста. Это была стартовая позиция, но хотя бы в деловом офисе, а не заведении быстрого питания. Их противоположные графики, по которым она работала целыми днями, а Чарли – целыми ночами, были одной из причин, по которым Эдриэнн чувствовала себя одинокой. Это чувство росло с каждым днем, с Чарли или без него.

Самоуничижительность и ранимость были частью обаяния Чарли. Он так откровенно рассказывал и так смешно шутил о своих личных проблемах – особенно насчет периода депрессии и алкоголизма, – что Эдриэнн быстро начала думать, что она знает этого человека, но, что еще важнее, что он знает себя сам. Его обращенный внутрь взгляд придавал ему вид человека не сломанного, но опытного или даже взрослого. Это создавало для Эдриэнн иллюзию того, что Чарли имел полную власть над своими демонами, хотя на самом деле он тогда только начинал с ними знакомиться. Эдриэнн чувствовала, что в их отношения пришли первые заморозки и между ними наступила ранняя осень. Она списала это на эмоционально сложную работу мужа и решила, что просто не усвоила урока, который должна усвоить жена каждого медика: любовь всегда проигрывает смерти. Она и представить не могла, что ее муж снова начал пить.

Выпивка была той частью армейской культуры, которую Чарли освоил лучше всего. Он пил, чтобы напиться. Ему нравилось красное вино и тропические напитки – в крайнем случае он мог выпить даже «Листерин»[1], – что не раз приводило его в военный госпиталь и психиатрическую больницу, а также познакомило его с дисульфирамом и обществом анонимных алкоголиков. Эдриэнн никогда не сталкивалась с этой стороной своего мужа. Она ни разу не видела, как он пьет. В период, когда они встречались, он всегда говорил, что просто «не может пить». Эдриэнн всегда считала его воздержание следствием убежденности, а не предосторожностью. Когда Чарли переехал в ее квартиру в Юнионе, она выкинула даже пыльную бутылку «Бейлиза», которую держала для важных гостей.

В Филлипсберге Чарли держал выпивку в своем армейском сундуке, сундук держал в котельной, а котельную держал закрытой на замок. Он пил в одиночестве в подвале, избегая присутствия жены. Ему там нравилось. Туда вел только один вход, под ним никого не было, вокруг сплошная земля и всегда темно. Котельная была таким местом, где можно было пить, размышлять и наблюдать за игрой света контрольной лампы.