Катя Комлева - Счастливый случай. История о том, как раны обнажают душу

• Название: Счастливый случай. История о том, как раны обнажают душу
• Автор: Катя Комлева
• Жанр: Биографии
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-04-106852-3

…Она любила танцевать, ощущая молодость и свободу в каждом движении. Но один случай изменил все, и она оказалась запертой в клетке собственного тела. Ей пришлось пройти непростой путь, прежде чем она осознала, что счастье можно найти даже в горе. Эта книга о том, как: • полюбить свои раны и принять себя, • пройти тяжелые испытания и заново влюбиться в жизнь, • пробудить сознание от спячки и научиться мечтать по-крупному!

---

«Нет! Мне туда еще нельзя, я должна себя сама оттуда достать прямо сейчас! Сама! Из последних сил, нужно собраться!»

– Да, я здесь!

У меня получилось! Я услышала свой голос! Я снова тут!

«Теперь все самое страшное точно позади» – так думала тогда. Хотя, наверное, страшнее этого уже ничего не могло случиться.

* * *

Врачи в приемном отделении засуетились вокруг меня. До этого я в больницах бывала нечасто, но мне почему-то казалось, что если рядом столько медиков сразу – дело плохо. Мне вводили обезболивающие, делали уколы, брали кровь – а ведь еще совсем недавно для меня эти процедуры были верхом болевого порога. Но они и правда помогали, боль заметно притупилась. Я лежала и довольно спокойно смотрела, как доктор снимает с меня мою кожу слоями. «Так жалко кожу, такая загорелая, а они все с меня содрали» – в голове были какие-то глупости.

С первых минут на операционном столе я умоляла персонал дать мне мой телефон, чтобы позвонить родителям. Но всем было, конечно, не до этого.

– Тетечка, миленькая, родненькая, ну пожалуйста, это очень важно, дайте позвонить родителям! – Я цеплялась за всех, кто проходил мимо. Кто-то меня раздевал, кто-то протирал, кто-то держал за руку, но все игнорировали мои просьбы.

– Если нельзя дать мне мой телефон, позвоните хотя бы со своего, умоляю, это же жизненно важно!

Наконец один молодой врач не устоял и полез в карман за телефоном.

– Алло, Ольга Викторовна? Вам звонят из 40-й больницы, к нам только что привезли вашу дочь…

Я боюсь даже представить, что было с мамой в тот момент. До папы дозвониться не смогли – телефон был отключен.

Успокоившись, что хоть кто-то из родных уже все знает, я принялась допрашивать врачей, насколько серьезно то, что со мной случилось. До последнего хотелось думать, что все не так уж страшно, немного обожглась, но я ведь была уже в безопасности. «Сейчас меня вылечат, и все будет как раньше».

– Ожог 30 % тела, молись, чтобы ты еще смогла ходить.

Еще какое-то время я надеялась, что это они так жестоко шутят. Но потом услышала, как врачи, переговариваясь между собой, в одном предложении упоминают мою фамилию и страшное слово «ампутация». Надежды окончательно рухнули – все и вправду было слишком серьезно.

Эти люди боролись за мою жизнь, и меня переполняло чувство распирающей благодарности.

– Миленькие, спасибо, дай вам Бог здоровья! Спасибо! – Я повторяла это как молитву, всем вместе и каждому по отдельности, вглядывалась в глаза и лица, чтобы запомнить тех, кто спасал мое искалеченное тело. Одна медсестра прослезилась, и мне стало от этого очень грустно – я не хотела, чтобы кто-то из-за меня плакал.

Завершив все экстренные процедуры, врачи передали меня в руки медсестер, которые долго меня везли и в итоге оставили в проходном коридоре с белыми стенами. Там было очень светло, рядом стояли кровати со спящими людьми. Весь персонал куда-то ушел. «Где я? Что дальше? Почему меня не везут в палату? Почему никто ничего не объясняет? Где мой телефон? Надо дозвониться до папы». Снова стало очень страшно от ощущения полного непонимания, меня охватывала паника.

– Кто-нибудь, подержите меня за руку, миленькие, мне тут так страшно одной!

Наконец подошла медсестра, дала мне мой телефон и объяснила, что я в реанимации, а врач скоро подойдет и поговорит со мной.

«Реанимация». Еще одно страшное слово. Вроде оно всегда казалось вполне безобидным. До тех пор, пока этим словом не стало называться место, где я вынуждена была теперь находиться.

На телефоне было 6 пропущенных звонков – все от Димы К., но я все равно сначала пыталась дозвониться до папы, однако он все так же был недоступен.

Позвонила маме, но связь постоянно обрывалась, и я не смогла с ней поговорить. Стала набирать Диме К., звонок прошел, но ничего не было слышно. Я плакала, звала его, но в ответ была тишина. А мне так нужен был голос кого-то из близких. Он стал писать сообщения между попытками дозвониться.

3:07 Катя! Ничего не слышно.

3:09 Я в реанимации.

3:12 Катя, что случилось?

3:13 Дима, мне очень страшно, я в реанимации. Одна! Мне дико больно.

3:29 Что случилось?!

3:30 Дозвонись, я боюсь тут одна. Я в реанимации, ожог 30 % тела, я не знаю, смогу ли ходить. Мне так страшно, Дима, они все время уходят, я одна, мне колют наркотики, а мне больно, я боюсь.

3:57 Почему ты? Какой адрес? Где ты находишься?

3:58 Я хочу умереть!

Мне до сих пор стыдно за эти слова, даже в том страшном состоянии я не имела права такого писать. К этим словам часто относятся очень легкомысленно, а они очень тяжелые, очень сильные, их нужно вообще запретить. А самое страшное – когда эти слова произносятся всерьез.

После этого сообщения он все-таки дозвонился до меня. Наверное, я звучала очень сумбурно, но его так потрясло мое последнее сообщение, что он начал разговор со слов:

– Катя! Катя, я люблю тебя! Живи, пожалуйста, ты нужна мне! Я уже беру билеты и вылетаю, дождись, жди!

На мгновение существующая действительность озарилась яркой вспышкой эйфории, какого-то неземного счастья. Вся боль ушла, а желание жить и бороться во что бы то ни стало казалось смыслом всего происходящего и того, что будет впредь. Тогда Дима признался мне в любви впервые, и это было достаточной мотивацией для того, чтобы выжить.

Удивительно то, что он жил в другом городе и, не зная ничего об аварии, начал звонить мне именно в тот момент, когда я варилась в кипятке. Более того, никогда раньше он не звонил вот так посреди ночи без предупреждения, и тем более несколько раз подряд. Мне было так страшно там находиться одной, но оказалось, что он ровно в те секунды вдруг стал пробиваться звонками в мой телефон.

Часть 2 Дима

Дима приехал на следующий день. Сразу после нашего разговора он сорвался в аэропорт, чтобы вылететь ко мне из Питера, где тогда жил. Чтобы объяснить всю значимость его живительного «Я тебя люблю!», мне придется рассказать предысторию наших отношений.

Мы познакомились летом 2010 года в Нью-Йорке. Это была такая встреча, которая, казалось бы, никогда не должна была случиться. Мы жили в разных городах и, как говорят психологи, росли в «разных детских», у нас не было общих знакомых и устойчивой базы для общего будущего. Ему было двадцать три, и он уже тогда хорошо понимал себя и знал, чего хочет от жизни. Мне было девятнадцать, я прилетела в Америку со своим молодым человеком Олегом «за компанию» и воспринимала эту поездку как веселое летнее путешествие. В то время я не умела ничего планировать, плыла по течению, которое по большей части мне прокладывал мой папа и текущие внешние обстоятельства. Я даже представить не могла, сколько новых трудностей меня ожидало.

Программа «Work&Travel» подразумевала поездку в США по временной рабочей визе на срок до четырех месяцев. Несмотря на то что само название говорило о том, что мне предстояло там именно работать, была уверенность, что все финансовые вопросы возьмет на себя Олег, а я буду целыми днями делать то, что мне нравится.

Но в первые же дни нашего пребывания в Нью-Йорке стало понятно, что рассчитывать мне предстояло только на себя. Очень раздражало то, что Олег с трудом мог решить наши бытовые вопросы, касаемые поиска жилья, получения первых документов на месте и т. д. Я же до этой поездки никогда не сталкивалась с необходимостью вообще что-либо решать.

Я жила в квартире, которую мне оставили родители после развода, и ни одного дня не работала. Папа говорил, что до окончания университета моя основная задача – хорошо учиться. Я справлялась с этой задачей отлично, вела по-студенчески веселый образ жизни и была избалована отсутствием финансовых трудностей.

Олег же, очевидно, хоть и был гораздо более самостоятельным, но в чужой стране, без знания английского, этой самостоятельности хватало только на одного человека – на него самого. Это означало, что он не мог платить мою часть аренды за жилье и уж тем более покрывать остальные мои потребности.

После долгих поисков и нескольких неудачных попыток я наконец нашла работу мечты – официантка в ночном клубе. Мои смены были всего два дня в неделю, по шесть часов, а зарабатывала я больше, чем те, кто работал пятидневку по двенадцать часов. Это был популярный ночной клуб в Бруклине, туда часто приходили выступать и отдыхать знаменитости. Потому и счета за столики там были настолько высокими, что чаевых, которые я получала, мне хватало, чтобы покрывать все необходимые траты, а также оставлять на шопинг и развлечения. Меня взяли туда без опыта, видимо потому, что я была красивой и знала английский. Больше, по моему личному убеждению, у меня на тот момент «талантов» никаких и не было. Олег работал водителем велорикши и тоже зарабатывал достаточно для более-менее комфортного проживания.

Наш «комфорт» представлял собой маленькую комнату в грязном старом доме в Бруклине. В ней мы жили впятером. Мы с Олегом спали на надувной кровати, наша подруга – на одноместной раскладушке и еще двое друзей Олега – на полу. Дом кишел тараканами, ванная и туалет были сплошь покрыты ржавчиной, а соседями нашими были сама хозяйка и ее сын. Последний часто становился причиной наших конфликтов, потому что злоупотреблял запрещенными веществами и вел себя, мягко говоря, неадекватно.