Астрид Фритц - Охота на ведьму

• Название: Охота на ведьму
• Автор: Астрид Фритц
• Жанр: Ужасы
• Год: 2019
• ISBN: 978-617-12-6799-2

Он пришел в ее дом, когда юная Сюзанна погрузилась в одиночество. Ее мать Маргарита погибла при загадочных обстоятельствах. Ходили слухи, что она была ведьмой, потому что ходила во сне… Настоятель местного доминиканского монастыря отец Генрих обещал Сюзанне утешение и отпущение всех грехов, а также упокой души матери. Но забота Генриха переросла в нечто иное, в опасную зависимость… Если бы девушка знала, кто он на самом деле! И в какую страшную игру играет с ней охотник…

---

Однако же чем больше он узнавал об этой новой ереси ведьм, тем бо`льшие сомнения одолевали его в связи со смертью Маргариты. Генрих уже не был так уверен в том, что Маргарита выпала из окна в порыве безумия, навеянного злыми чарами неизвестного советника, хотя именно в этой версии случившегося ему удалось убедить священника и мастера-лекаря. Дело в том, что, по его опыту, злые чары наводили только женщины-безбожницы. Да, Крамер хотел помочь Сюзанне и ее семье в этой сложной ситуации, но сейчас он уже сомневался в том, что его решение было правильным. В конце концов, еще в юности Маргарита отличалась некоторым легкомыслием, верно? Что, если на нее не наводили порчу, а она сама, по собственной воле, заключила сделку с дьяволом?

И вдруг его осенило: мать Маргариты была родом из Кестенхольца и родила своих детей в этой деревеньке неподалеку от Селесты, а ведь именно там шесть лет назад две повитухи были преданы сожжению по обвинению в ведовстве, так? Мартин тоже родился в Кестенхольце, в этом приор был уверен. Что, если одна из тех повитух принимала роды у Маргариты? Возможно, это не просто совпадение. Известно же, что эти злокозненные старухи, служащие Сатане, ищут молодых женщин, стремящихся предаваться земным радостям и потакать вожделениям плоти, а когда находят таких, толкают их на блуд с дьяволом.

Генрих вспомнил обвинения, выдвинутые тем двум ведьмам: судьи сочли, что повитухи выкопали из земли мертворожденного ребенка и сварили его тело в котле, чем накликали на округу ненастье. Третья ведьма из ковена[61] за некоторое время до судебного процесса переехала в Нердлинген в Швабии, и хотя судьи и пытались вернуть ее в Кестенхольц, особых усилий к тому они не приложили, поэтому ведьме удалось уйти от правосудия, более того, сейчас она даже работала в Нердлингене городской повитухой. Крамер в то время был в Риме, иначе он, пользуясь своим недавним назначением на должность инквизитора, ни за что не допустил бы такого послабления.

И как только эти разжиревшие ленивые советники и судьи не понимали, что в таких преступлениях речь идет не об отдельных, не связанных между собою, случаях? Как они могли не видеть, что за этими злодеяниями кроется гнусный заговор, неприметно распространившийся по всем землям, невзирая на их границы? Почему никто не понимал, сколь огромна эта угроза?

Нужно непременно выяснить, принимала ли у Маргариты роды одна из тех повитух. И уже не важно, выбросилась ли она из окна из-за болезни или же обезумела от связи с дьяволом: нельзя было хоронить ее в освященной земле, в этом Крамер был уверен!

Сам того не заметив, он вскочил с лавки и стал расхаживать по комнате. А потом ему в голову пришла другая мысль: нет, главное сейчас – не действовать поспешно. Генрих остановился. Нельзя навлечь на себя насмешки всего честного народа, особенно местных советников, а ведь именно так и случится, если он вдруг заявит, что передумал. Кроме того, утаивание правды может пока что сыграть ему на руку.

Глава 11

Селеста, Эльзас, весна 1441 года

Этим воскресным вечером брат Генриха Ганс и подмастерье Вольфли отправились выпить пива в кабаке, а значит, Генриху придется ужинать с двумя женщинами одному. Он уже подмел в мастерской и как раз собирался аккуратно разложить колодки[62] по размеру в ряд за досками, когда в открытую дверь украдкой заглянула из переулка его мать. Она молча наблюдала за сыном, и Генрих почувствовал охватившую его горечь. Мать настолько не доверяла ему, что считала, будто он ни с чем не справится без ее присмотра. Он сделал вид, что не заметил ее.

Наконец женщина вошла в зал мастерской.

– Пойдем со мной в кухню, Генрих, – тихо сказала она.

Он не мог разобрать, что слышалось в ее голосе – угроза или благосклонность.

Мальчик послушно последовал за ней по узкой лестнице. Его тетка сидела в кухне за столом и нарезала овощи к ужину. Генрих хотел сесть рядом с ней на лавку, но мать удержала его, схватив за запястье. Он был ниже ее на голову, впрочем, его мать и сама была невысокой, зато пузатой, как бочка.

– Я только что встретила у церкви господина учителя, – начала она. – Он был очень учтив со мной, даже улыбнулся.

От волнения у Генриха пылали уши. Наверное, мать говорила с учителем о том, как прошел его вступительный экзамен в гимназию, который Генрих сдавал на прошлой неделе.

– И что… что он сказал? – пролепетал мальчик.

– Ты сдал экзамен. Причем сдал лучше всех!

Мать вдруг притянула его к своей пышной груди и сжала в объятиях. У Генриха слезы навернулись на глаза. Он уже не помнил, когда мать обнимала его в последний раз.

Но уже в следующее мгновение она оттолкнула ребенка и влепила ему две оглушительные пощечины, слева и справа, да с такой силой, что он отлетел к лавке и ударился спиной о край стола. Выпрямляясь, Генрих вскрикнул от боли.

– И не смей реветь, размазня! – прошипела мать. – Это тебе за то, что ты не спросил у меня разрешения сдавать экзамен. Как ты мог пойти в гимназию тайком, у меня это просто в голове не укладывается!

– Но ты бы мне не разрешила! – простонал мальчик. Щеки у него горели, а спина болела так сильно, что он не мог стоять прямо.

– Это уж точно! – невозмутимо вмешалась в их разговор тетка. – Возомнил о себе невесть что, умник какой выискался, ишь, нос задрал.

Мать схватила его за локоть и потянула к лестнице.

– А ну пошел в спальню! До завтрашнего утра видеть тебя не желаю!

Генрих с трудом поднялся по лестнице, шаг за шагом преодолевая ступени.

– А господину учителю я сказала, что ни в какую гимназию я тебя не пущу! – крикнула мать ему вслед.

– Тогда я пойду к доминиканцам в монастырь! – вне себя от ярости завопил Генрих, поворачиваясь к ней.

– Ха! У нас нет денег, чтобы заплатить за твое послушничество! – злобно рассмеялась мать. – Ты не какой-нибудь там господский сынок!

Больше не проронив ни слова, Генрих поплелся в свою спальню. Он гордился тем, что сумел не расплакаться.

Застонав от боли, он вытянулся на кровати, которую делил со своим братом и подмастерьем, если только Вольфли не прокрадывался в постель к матери Генриха, совершая с ней то ужасное. У мальчика заурчало в животе от голода. Он ненавидел свою мать, он ненавидел свою тетку. Отец ни за что не запретил бы ему учиться, в этом Генрих был уверен.

От монастыря доминиканцев неподалеку донесся колокольный звон к повечерию[63]. Мальчик воспринял его как Божье знамение – ему нужно стать монахом. Это точно. И в гимназию он будет ходить, даже если мать станет избивать его за это. Одно он знал наверняка – он хочет вырваться из этого мерзкого нищего дома, из этого тесного мрачного переулка, упирающегося в высокую городскую стену. Нет, он больше ничему не позволит преградить его жизненный путь.

Глава 12

Конец июля 1484 года

Невзирая на вечерний час, в переулке царили духота и зной, когда я, как мы и договаривались, вышла из дома после звона к вечерне и миновала наши ворота. От дубильных ям неподалеку исходило зловоние, усиливавшееся на жаре, но, как и все в нашем квартале, я к нему привыкла.

В нашем городе жило много дубильщиков, использовавших для своего ремесла корьё[64] из раскинувшихся в округе каштановых лесов.

До церкви в монастыре доминиканцев было недалеко, и в такую погоду я могла не торопиться. На всякий случай перешла на другую сторону улицы, чтобы не проходить мимо открытой двери папиной лавки. Собственно, звон к вечерне в окрестных храмах должен был напомнить мирянам[65], что пора оканчивать свой труд на сегодня, но почти никто в городе не придерживался этого предписания, тем более таким жарким летним вечером. Отец стоял перед складным столом у окна и что-то писал, в глубине лавки я заметила Грегора, но не смогла разглядеть его. Ни папа, ни Грегор не должны узнать, куда я иду.

Мне хватило уже того, что Мартин принялся донимать меня своими расспросами, когда принес ответ настоятеля:

– Что тебе нужно от отца приора? Почему вы с ним встречаетесь в нашей церкви?

Я лишь молча покачала головой.

– Это из-за мамы, Сюзанна? Ты можешь поговорить со мной об этом. Или ты мне не доверяешь?

– Нет, дело совсем в другом. А теперь оставь меня. Может быть, я тебе как-нибудь в другой раз расскажу.

И на этом мы с ним расстались.

С Мартином я ни за что не смогла бы поговорить об этой ненавистной мне помолвке. Как и все в нашей семье, он считал, что дочь обязана покориться решению своих родителей выдать ее замуж, по крайней мере если ее жених – достойный человек.

В городе царило оживление – после полуденного зноя люди наконец-то отважились выйти на улицу. В переулке Хаммергассе я увидела Эльзбет. Она бросила взгляд в мою сторону, но затем поспешила дальше, будто не узнала меня.