Эндрю Ливербарроу - Чернобыль 01:23:40

• Название: Чернобыль 01:23:40
• Автор: Эндрю Ливербарроу
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-17-119379-9

Эндрю Ливербарроу по кусочкам восстанавливает печально известные события 26 апреля 1986 года, прославившие Чернобыль на весь мир. Автор делится своими впечатлениями о Припяти и выводами, к которым он пришел в ходе собственного расследования. Материалы, собранные автором, использовались создателями культового сериала «Чернобыль», что позволило им добиться особой достоверности.

---

Первая в американской истории радиационная авария (и единственная, во время которой погибли люди) произошла 3 января 1961 года на экспериментальном реакторе SL-1[56]. Для мероприятий по техобслуживанию потребовалось отсоединить главный стержень управления от привода. Чтобы потом восстановить соединение, одному из операторов, Джону Бирнсу, нужно было приподнять стержень на несколько сантиметров. Однако он поднял его выше допустимого, и за доли секунды реактор достиг критического уровня. В активной зоне произошло взрывное парообразование, создавшее волну, которая ударила в крышку и подбросила корпус реактора вверх, выбив стержни управления и защитные пробки. Одна из пробок вошла стоявшему на реакторе инженеру-электрику Ричарду Леггсу в пах и вышла через плечо, пронзив его насквозь и пригвоздив к потолку. Самого Бирнса убило водой и паром, стоявший рядом стажер позднее тоже скончался от полученных ранений. Бытовала версия, что это был не несчастный случай, а убийство/самоубийство – дескать, Бирнс подозревал, что у его жены был роман с его коллегой по смене[57].

Особо следует отметить две радиационные аварии на подлодках. 4 июля 1961 года в охладительной системе реактора советской субмарины К-19 с баллистическими ракетами на борту появилась серьезная течь, из-за которой полностью вышли из строя циркуляционные насосы. Чтобы нейтрализовать реакцию, в активную зону были введены стержни управления, но остаточное тепловыделение (процесс распада радиоизотопов, которые по мере потери энергии выделяют тепло, – подобные процессы создают значительную долю тепла в земном ядре) повысило температуру до 800 °С. Когда лодку еще только строили, на одну из труб в контуре охлаждения случайно капнули сваркой, и на том месте образовалась микротрещина. Во время учений трещина под давлением расширилась. Капитан Николай Затеев понял, что единственный выход – собрать нештатную систему охлаждения, подключив подачу воды через магистраль воздухоудаления. «Это был Чернобыль, только на 30 лет раньше»[58], – скажет потом член экипажа Александр Фатеев. Нештатное решение сработало, но команда подлодки получила большие дозы радиации. Шестеро отважных моряков, работавших с трубами непосредственно в реакторном отсеке, через несколько недель скончались. Позднее их судьбу разделили еще шестнадцать человек. «Облучившиеся буквально тут же начинали распухать, – вспоминал капитан Затеев уже после распада Советского Союза. – Лица покраснели. Через два часа из-под волос потекла сукровица. Вскоре на глаза, распухшие губы трудно было смотреть, обезображены они стали полностью. Еле ворочая языком, люди жаловались на боли во всем теле». Эта катастрофа легла в основу фильма «К-19» с Харрисоном Фордом в главной роли[59].

Два с лишним десятка лет спустя, 10 августа 1985 года, подлодка К-431 класса «Эхо»[60] стояла в доке судоремонтного завода в неспокойных водах бухты Чажма к юго-востоку от Владивостока на стыке трех государственных границ – советской, китайской и северокорейской[61]. Субмарина, которой на тот момент исполнилось двадцать лет, проходила завершающую стадию десятиэтапной операции перезарядки активной зоны реактора. Для загрузки в реактор новых тепловыделяющих сборок в ходе операции потребовалось отсоединить двенадцатитонную крышку реактора от стержней управления, затем приподнять ее краном, установленным на пришвартованной рядом плавучей мастерской. После этого крышку вернули на место, закрепили стержни и залили воду в систему охлаждения, но тут работавший на лодке персонал обнаружил, что крышка прилегает неплотно. Не доложив начальству, как положено по инструкции, они решили самостоятельно решить проблему и вновь приподняли крышку краном на несколько сантиметров, оставив стержни – чтобы сэкономить время – на своих местах. И вдруг в самый неподходящий момент мимо пронесся катер-торпедолов, создав волну, качнувшую плавучую мастерскую вместе с краном. Прикрепленную к его стропам крышку вместе со стержнями сдернуло выше, и реактор вышел на пусковой режим, что вызвало тепловой взрыв, который выбросил из реакторного отсека все содержимое активной зоны и разорвал прочный корпус подлодки. От взрыва на месте сразу же погибли восемь офицеров и два матроса, а затем в четырехчасовой битве с огнем еще 290 человек получили серьезные дозы облучения[62]. Информация об этой аварии хранилась в тайне вплоть до 1993 года, когда, уже после распада Советского Союза, в свет вышел сборник рассекреченных документов.

Кыштым

События, которые сегодня известны под названием Кыштымская катастрофа, произошли в закрытом советском городе Челябинск-40[63] в 120 километрах от границы с Казахстаном. Существование закрытых городов во времена холодной войны считалось государственной тайной, и информацию о них держали в секрете даже от рядовых советских граждан, поскольку там жили работники ядерной промышленности, военных заводов и других стратегических объектов. Их названия не фигурировали на картах и дорожных знаках. Для въезда требовалось особое разрешение, а жителям в беседе с посторонними лицами строго запрещалось говорить, где они живут и чем занимаются. Из-за этой секретности авария и называется кыштымской: Кыштым – ближайший к тому месту открытый город. Челябинск-40 построили вместе с заводом «Маяк», предприятием по производству оружейного плутония, регенерации ядерного топлива и утилизации ядерных отходов; там была собрана первая советская атомная бомба. Советское правительство не отличалось особой заботой о безопасности своих граждан или окружающей среды, и «Маяк», строительство которого завершилось в 1948 году, не стал исключением: с этим названием связан длинный список утечек радиации и других примеров экологического варварства. К моменту Кыштымской катастрофы «Маяк» уже успел загрязнить окружающую местность, сбрасывая ядерные и химические отходы в водоемы речной системы Теча-Исеть-Тобол, причем загрязнение достигло таких уровней, что и через десятки лет эта территория все еще считалась самой загрязненной на планете.

Часть ядерных отходов на «Маяке» охлаждалась в стальных емкостях («банках»), которые находились в подземном бетонном резервуаре; каждая из емкостей содержала 300 кубометров (около 80 тонн) вещества. В сентябре 1957 года у одной из емкостей отказала система охлаждения. Процесс тепловыделения остался незамеченным, несмотря на то что температура внутри емкости поднялась до 350 °С. 29 сентября во второй половине дня возросшее внутреннее давление прорвало «банку». Взрыв мощностью от 70 до 100 тонн ТНТ отбросил бетонное перекрытие весом 160 тонн, повредил две соседние емкости, произошел выброс 740 тысяч терабеккерелей радиоактивных частиц – вдвое больше, чем выброс Чернобыля.

Преобладающий в тех местах северо-восточный ветер разнес радиоактивный шлейф по территории площадью 20 тысяч квадратных километров, причем на 800 квадратных километрах заражение достигло достаточно серьезных уровней. Достоверную медицинскую статистику найти невозможно, поскольку сам факт аварии власти скрывали и никто не вел никаких записей о состоянии здоровья тех, кто оказался в зоне. После ничем не оправданной недельной задержки началась эвакуация – за два года было отселено более 10 тысяч человек. Обратившимся за медицинской помощью врачи ставили диагноз «особое заболевание»: секретный статус «Маяка» исключал любые упоминания о радиации. И меры по соблюдению секретности сработали – информацию об аварии удавалось скрывать вплоть до 1976 года, когда Жорес Медведев[64] (позднее написавший замечательную книгу «Наследие Чернобыля») сообщил о ней в статье в журнале «Нью Саентист». Кыштымской аварии присвоен 6-й уровень по Международной шкале ядерных событий, и она заняла третье место в списке крупнейших в истории ядерных катастроф. Советский ученый Лев Тумерман[65], которому в 1960 году довелось проезжать через эту местность, подтвердил сообщение Медведева. «Примерно в 100 км от Свердловска дорожные знаки предупреждали водителей машин не делать остановок на протяжении следующих 30 километров и двигаться на максимальной скорости. По обе стороны дороги, насколько мы могли видеть, пространство было мертвым, не было ни деревень, ни поселений, остались только печи от сгоревших домов. Не было видно ни посевов, ни полей, ни скота, ни людей…» – писал он[66]. Стало известно, что ЦРУ знало о катастрофе почти за пятнадцать лет до сообщения Медведева, но умолчало о ней, чтобы не провоцировать у американцев страх по отношению к ядерной энергетике.

Десять лет спустя произошел еще один серьезный ядерный инцидент, связанный с «Маяком». На территории промплощадки комбината есть небольшое озеро Карачай, куда долгое время сваливали радиоактивные отходы. Взрыв не положил конец этой практике, и к середине шестидесятых годов загрязнение достигло огромного масштаба: стоя на берегу, можно было за час получить смертельную дозу облучения. 1965 и 1966 годы выдались маловодными, и озеро начало подсыхать. Весной 1967 года, во время засухи, мелкие участки озера полностью высохли, и оголившийся донный осадок оказался под открытым небом. Пронесшийся ураганный ветер разнес 185 тысяч терабеккерелей (эквивалентно хиросимской бомбе) загрязненных частиц на сотни километров, подвергнув облучению полмиллиона человек – в основном тех же самых, кто уже пострадал десять лет назад. Лишь годы спустя началась кардинальная засыпка озера с применением тысяч полых бетонных блоков, чтобы предотвратить подобные инциденты в будущем[67].