Салли Хэпворс - Моя любимая свекровь

• Название: Моя любимая свекровь
• Автор: Салли Хэпворс
• Жанр: Зарубежные детективы
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-04-106794-6

Отношения свекрови и невестки – такая же вечная тема, как противостояние отцов и детей. Семейная драма Салли Хэпворс – блистательный микс семейной драмы и экшена. С первой минуты знакомства Диана держала невесту своего сына Люси на расстоянии вытянутой руки. Это было незаметно, но Люси чувствовала, что не пришлась ко двору, и изо всех сил пыталась завоевать расположение свекрови, мечтая обрести в ее лице давно умершую мать и доброго друга. И каждый раз натыкалась на холодную стену равнодушия. Так было десять лет назад. Теперь же Диана найдена мертвой в собственном доме. Предсмертная записка гласит, что она устала бороться с раком, но вскрытие обнаружило следы насильственной смерти. Кто и за что мог убить Диану?

---

Пока я достаю мой «чай для гостей» (у меня такое чувство, что Нетти не помешал бы ромашковый), я не могу не думать о том дне, когда умер Том. Нас всех вызвали из дома или с работы в середине утра, чтобы попрощаться, но к полуночи он все еще цеплялся за жизнь. Это был не первый раз, когда нам позвонили. Мы уже дважды слезно с ним прощались, а Том все сражался и сражался, но на сей раз врачи сказали, что это конец. По-видимому.

По прошествии двадцати четырех часов, пока Том продолжал цепляться за жизнь, Олли спросил у медсестры, нельзя ли дать что-нибудь Тому, чтобы «положить конец его страданиям».

Когда медсестра объяснила, что ничего такого сделать нельзя и что мучения Тома могут продолжаться несколько дней, Олли потянулся за подушкой и объявил, что хотел бы «несколько минут побыть наедине с папой».

Всех слегка залихорадило измученным хохотом – даже Диана, что удивительно, улыбнулась, когда объясняла медсестре, мол, конечно же, ее сын шутит. Но сегодня никаких шуток не будет. Сегодня все бесконечно серьезны и мрачны.

Собрав кружки, я отношу чай в гостиную и протягиваю Нетти кружку, но она как будто не замечает. Через пару секунд Патрик берет кружку и ставит ее на кофейный столик.

– Наверное, еще слишком рано думать о похоронах, – говорю я.

Я, наверное, действительно поспешила, но я больше не могу выносить тишину, а о чем еще мы должны говорить? Нетти пялится в пустой экран телевизора. Олли уперся взглядом в свои ботинки.

Только Патрик смотрит на меня и слегка пожимает плечами.

– Полагаю, это зависит от того, когда нам отдадут тело, – говорит он.

Нетти заметно напрягается.

Я сажусь на подлокотник дивана рядом с Олли.

– Когда это произойдет?

– Думаю, будет вскрытие, – говорит Патрик. – А на это требуется время.

– Но… почему они хотят сделать вскрытие? – спрашивает Нетти.

Она оглядывается по сторонам в полубессознательном состоянии, как будто только что проснулась.

– Полицейские сказали, что должны рассматривать ее смерть как убийство, – объясняет Олли.

Глаза у Нетти расширяются. Все как будто забыли, что мы решили не встречаться взглядами, и пристально смотрят друг на друга.

– Они сказали, что должны изучить возможность убийства, – повторяет слова Олли Патрик. – Они не говорили, что считают это убийством. Мне все показалось довольно ясным. Письмо, те… вспомогательные средства.

– Как по-твоему, о каких средствах идет речь? – спрашивает Олли. В его лице читается недоумение. – О лекарствах? О наркотиках? Или это веревка или пистолет?

– Олли! – восклицаю я.

Нетти так побледнела, что, кажется, вот-вот упадет в обморок. Где-то в соседней комнате звонит телефон Олли. Так поздно позвонить может только Эймон, деловой партнер Олли. Я вздыхаю с облегчением, когда Олли даже не встает, чтобы взять трубку.

– Если они думают, что это может быть убийством, – говорит Нетти, всматриваясь по очереди в каждого из нас, – они что, будут с кем-то говорить? Проводить расследование?

Патрик опускает взгляд на колени.

– Думаю, им придется.

– Но кого они подозревают? – спрашивает Олли. – Кому понадобилось бы убивать маму?

Происходит это медленно, но один за другим Патрик, Олли и Нетти поворачиваются посмотреть на меня. Я упираюсь взглядом в свой чай.

6

ЛЮСИ

ПРОШЛОЕ…

– У меня нет ничего взятого взаймы[2], – говорю я Клэр, моей замужней подружке невесты.

Она сидит в кресле в папиной спальне со своей трехлетней дочкой Милли на коленях. Милли на свадьбе будет нести цветы, эта роль приводила ее в восхищение до тех пор, пока две минуты назад она не поняла, что ей расчешут волосы. Теперь Клэр сжимает Милли между колен, с трудом проводя расческой по кудряшкам, а Милли крутится и вертится так, словно ее щекочут тысячей перьев.

– Оставь ее, – говорю я, наблюдая за ними в зеркало. – У нее и так прекрасные волосы.

– Как получилось, что у тебя нет ничего взятого взаймы? – восклицает Клэр, отпуская Милли и откладывая щетку. – Сегодня же день твоей свадьбы. Кстати говоря, как насчет комплекса сбежавшей невесты? Мне придется выдирать гвозди из оконных рам и седлать лошадь, чтобы ты смогла убежать, как Джулия Робертс?

– Ни малейшего шанса, – говорю я.

– Ты уверена? Я могу попросить кобылу подождать на случай, если ты захочешь по-быстрому смыться. Может быть, от свекрови?

Я проверяю, нет ли на зубах следов помады. Оттенок красного, цвета пожарной машины – несколько рискованно для дня свадьбы, но я думаю, что это сойдет мне с рук.

– Может, на всякий случай оставить мотор включенным?

Мы с подругами по косточкам разобрали мои отношения с Дианой, начиная с того, как она назвала меня нормальной, до того, как раз за разом твердила, мол, она мне не мать, во время покупки свадебного платья, до намека на то, что свадебное платье, которое я выбрала, легкомысленное и слишком дорогое. Надо признать, насчет платья она была права. Я знала, что малость увлеклась, но с какой невестой такого не случалось? По крайней мере, я была достаточно взрослой, чтобы это признать! После вспышки со стороны Дианы в свадебном магазине я убедила папу – к ужасу продавщицы, – что мне нужно время, чтобы подумать. На это ушло несколько дней, но я поняла, что Диана права, цена была смехотворно завышена – грабеж средь бела дня, как она и сказала. А несколько дней спустя, просматривая свадебный альбом родителей, я заметила, какое красивое было платье мамы. Не знаю, почему я о нем не подумала. Мне всегда нравилось носить мамину одежду. Не проходило и дня, чтобы я не надевала пальто, шарф или драгоценности из ее коллекции. Просто закутываясь во что-то, что ей принадлежало, я чувствовала себя ближе к ней. В те дни, когда я особенно по ней тосковала, я надевала несколько маминых вещей разом.

Сделав пару шагов назад, я смотрю на свое отражение. Мамино платье – это и есть мое «что-то старое». Шелковое платье цвета слоновой кости семидесятых годов с маленьким вырезом, длинными рукавами, завышенной талией и рядом пуговиц от левого плеча почти до самого подбородка. Когда я попросила папу, он достал его с чердака – платье было любовно завернуто в папиросную бумагу тридцать лет назад. На нем появилось несколько желтых пятен, но они находились на талии, и их легко будет спрятать под широким, мятно-зеленым поясом, который я к нему добавила. Шляпка-таблетка с вуалью-сеткой, которую я в самом деле купила в свадебном магазине, – мое «что-то новое». Сапфировые сережки, которые Олли подарил мне на день рождения, – мое «что-то голубое».

– Так, ладно, – говорит Клэр. – Что-то взятое взаймы. – Она показывает на бриллиантовые серьги в ушах. – Как насчет моих сережек?

– Но сапфиры в серьгах – это «что-то голубое».

– Мои туфли?

Нога у Клэр на полтора размера больше моей. Кроме того, туфли у нее – розовые, под цвет ее платья.

– Моя помада? Заколка?

Клэр старается, но сейчас просто хватается за соломинку. Я уже сделала макияж у визажиста. Волосы лежат свободными волнами и вскоре будут увенчаны шляпкой с вуалью. Милли, которая сейчас прыгает на папиной кровати, наденет веночек из цветов, как и сама Клэр.

В дверь тихонько стучат.

– Входи, папа, – откликаюсь я.

Несмотря на то что я неоднократно говорила папе, что он может смотреть на меня перед свадьбой, что никакой дурной приметы тут нет, он закрывал глаза всякий раз, когда мы сталкивались сегодня утром. Я жду, что в щели возникнет его милое бородатое лицо с зажмуренными глазами, но дверь остается закрытой.

– Папа? Ты можешь войти.

– Люси? Это Диана Гудвин.

Мы с Клэр переглядываемся. На нас накатывает волна безмолвного ужаса. Диана у двери! Что, скажите на милость, она тут делает?

– Привет, Диана, – произношу я дрожащим голосом. Интересно, почему нет правила, запрещающего свекрови видеться с невестой в день свадьбы? – Ты бы хотела… Ты бы хотела войти?

После короткой паузы дверная ручка поворачивается. В щели приотворенной двери появляется лицо Дианы.

– Мне жаль, что я вот так объявилась. Просто я хочу тебе кое-что дать.

– О?..

Я открываю дверь шире, и Диана энергично улыбается Клэр и чуть менее энергично – Милли, которая замирает в прыжке на папиной кровати. Малышка в упор смотрит на Диану. У меня возникает такое чувство, что она напугана не меньше меня.

– Дам вам поболтать пару минут, – говорит Клэр, подхватывает Милли и выбегает за дверь.

Диана выжидает, когда они уйдут, а затем переступает порог комнаты.

– Ты выглядишь очаровательно, – говорю я.

Это не пустые слова. Я никогда не видела Диану настолько красивой. На ней темно-синий льняной топ и мягкая голубая юбка до пола. А еще макияж: розовая помада и дымчатые тени, и пахнет от нее, как от букета свежесрезанных цветов. Я вдруг вижу Диану молодой женщиной, прекрасной молодой женщиной, и понимаю, почему рядом с ней Том всегда выглядит таким довольным собой.