Дарья Кожевникова - Ночь падших ангелов

• Название: Ночь падших ангелов
• Автор: Дарья Кожевникова
• Жанр: Детектив
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-04-109213-9

Гуляя после работы по набережной, Роман Тарталатов знакомится с сектанткой Ланой. И хотя он далек от проповедей, которые читает ему девушка, он встречается с ней снова и снова, понимая, что влюбился. Беспокоящиеся за Романа родственники выясняют, что проповедующие днем на набережной сектантки ночами перевоплощаются в ночных бабочек – неких падших ангелов. Но вместо того чтобы отвратить Романа от Ланы, это заставляет его загореться желанием ей помочь. Вот только сделать это можно лишь одним способом – проникнув в секту изнутри…

---

– Но почему? Почему?! Что тебя держит в этой секте? Как ты им вообще позволила втоптать тебя в эту грязь? Лана, одумайся!

– Нет! – Она все-таки вывернулась и отскочила от него на пару шагов, судорожно сжимая свою дурацкую торбу, которую успела-таки ухватить со скамейки. Теперь она вся дрожала, и ее голос прерывался всхлипами: – Никто меня никуда не втаптывал. Я просто живу там, где должна! Ты же ничего обо мне не знаешь. Но это моя кара, это моя расплата за совершенный грех! Я должна через все это пройти! Да, я падшая, я сама это знаю! Я служу нашей общине, где и как могу, словом и телом! И никто, даже я сама, не может знать, сколько светлых искр веры занесла я в души людей в самый момент своего и их грехопадения. Тогда, когда человек подсознательно стремится покаяться и наиболее восприимчив к Слову Божьему. А потом я расплачиваюсь за это, осознавая, кто я есть. Но это мой крест, я все это заслужила.

– Да чушь это все! Ланка, ну что ты такого могла сотворить, чтобы так потом за это казниться?! Ведь я же вижу, что ты собой представляешь на самом деле! Я всем нутром тебя, дуреху, чувствую! Сам бы не подумал, что такое бывает, а вот! И я уверен, что ты не способна на зло! Не на такое, за какое ты себя тут караешь!

Она содрогнулась, слушая его. Отступила на шаг назад, еще на один.

– Не уходи! – взмолился он.

Но она развернулась и побежала прочь. Ромка рванулся было за ней, но почти сразу был вынужден остановиться. Да и все равно бы не догнал. А тут еще и трость, что валялась сейчас на земле. Без нее он свободно мог разве что передвигаться по квартире с ее ровным полом, но не по городу. Нагнуться же за ней было невозможно. Потому что если он такое и проделывал, то как раз опираясь при этом на трость. Оставалось только стоять и, до боли сжав кулаки, беспомощно смотреть вслед убегающей Ланочке. Плачущей – он видел, как она то и дело вытирает на бегу слезы свободной рукой. Видел это до тех пор, пока она не скрылась за высокими туями, заслоняющими ведущий от набережной тротуар. Потом сделал два шага до скамейки и тяжело опустился на нее, ненавидя себя и свою инвалидность и чуть ли не все на свете заодно.

В ярости припечатал к жесткому сиденью кулаки. И еще, и еще. Разбил в кровь костяшки пальцев, но зато боль немного его отрезвила. Заставила собраться, заново осознав окружающий мир с его солнцем, длинной хвоей пицундских сосен и порхающими птичками и с жизнерадостным шумом людей поблизости, на морском берегу. Дурацкий мир, в котором по неведомой причине Лана, нежная и чистая душой – он просто не мог ошибаться в этом! – добровольно позволила сделать себя сексуальной рабыней. А он даже не сумел у нее выяснить, почему она на это пошла. Но точно не потому, что ей хотелось так жить!

Напротив, все говорило Ромке о том, что эта девчушка с ее трогательной беззащитностью попала в беду. С тем, чтобы рано или поздно сгинуть в этой секте навек, как отслуживший свое расходный материал. Если только однажды не найдется кто-то, кто окажется способен ей помочь.

Но как? Легче и логичнее было бы связаться с ее родителями, поставить их в известность, где им искать свою дочь, а те уж пускай все дальше сами решают. Да только удастся ли их найти, не имея никаких исходных данных, кроме возраста и имени девушки? Притом имя ей могли дать уже в самой секте.

Так что… нет, Тарталатов, не удастся тебе умыть руки! Потому что других помощников, готовых отдуваться вместо тебя, ты вряд ли найдешь. А бросить все на самотек… Можно, конечно. Но обретешь ли ты после своего трусливого побега покой? Или каждую ночь будешь просыпаться с мыслью о Лане, продаваемой на улице? И вслушиваться в далекие крики гуляк, терзаясь от того, что она сейчас, может быть, среди них, словно отданная на забаву игрушка? А ее саму сможешь ли ты забыть так легко? И вообще, сможешь ли? После того, как она с самой первой встречи завладела всеми твоими мыслями? И твоим дурным сердцем, которое так неистово бьется в груди? Ведь, повинуясь именно ему, а не здравому рассудку, ты всего несколько минут назад заявил этой девочке, что, несмотря ни на что, готов даже связать с ней свою жизнь!

– Ромка! – вместо убежавшей Ланочки возле скамейки внезапно появилась родная сестренка. – Я как чувствовала, что ты все еще будешь здесь, даже с работы специально ускользнула пораньше.

Не дожидаясь просьб, Айка подняла и подала ему упавшую трость. Потом присела с ним рядом, обхватив его рукой за плечи:

– Ну что, увиделись? Объяснились?

– Объяснились, – выдохнул он, даже головы в ее сторону не повернув.

– Ну и ладно. И нечего тут. Небось и похуже бывало. Пойдем-ка домой?

– Ты иди, а я еще здесь посижу. – Ему сейчас было не объяснить, да Айка, возможно, и не поняла бы, что это еще не конец и что она сейчас только раздражает его своим нарочито бодрым голосом.

Ему хотелось еще немного побыть одному, прийти в себя, прежде чем выйти из этого зеленого укрытия. А еще мучительно хотелось встретить грядущий закат именно здесь. Еще одну агонию уходящего дня. Словно этот закат мог разделить с Ромкой все его чувства.

– Ладно. – Айка вздохнула, но спорить не стала. Слишком хорошо знала брата и давно уже привыкла к перепадам его настроения, ставшим актуальными после того, как он получил увечье. – Пойду. Но ты обязательно звони, если что. Не строй из себя героя. Или, иными словами, не будь упрямым дураком.

– Хорошо, – кивнул он, когда она, так и не дождавшись от него ответа, развернулась к нему уже на выходе из соснового шатра. – Позвоню, если что. И слишком долго не задержусь, – добавил он, предвосхищая следующую Айкину просьбу.

Хотя, вот интересно было бы знать, к чему она все это ему сейчас говорит? Ведь почти наверняка, придя домой, поужинает с Генкой на скорую руку, а потом пойдет с ним, якобы прогуляться, на набережную. Может, эта прогулка и впрямь будет для них обоих не лишена удовольствия, потому что Айка с Генкой, за что бы вдвоем ни взялись, почти все делают с удовольствием. Однако маршрут их будет скорректирован так, чтобы во время прогулки особо не удаляться вот от этой скамейки.

Ну, честное слово, да сколько ж его уже можно пасти?! Это продолжается с тех пор, как он встал на протезы и начал самостоятельные прогулки. Словно он дитя малое! Но в то же время эта забота близких людей согревала душу. И сил была способна придать, будто чудодейственный эликсир. Глядя теперь вслед уходящей сестренке, Роман почувствовал, как сам он медленно воскресает, словно пресловутая птица Феникс из пепла.

Роман вздохнул полной грудью и расправил опущенные плечи с мыслью о том, что не все еще потеряно.

4

На свое пустынное побережье Ромка и Айка с Геной приехали ранним субботним утром. Все трое любили рассветное море, такое умиротворенное и чистое, отзывающееся игрой золотистых бликов на прикосновение первых солнечных лучей, и с лениво-медлительной, крупной волной прилива. И тихий-тихий шелест воды, мерно накатывающей на гальку меж валунов.

Песка на этом пляже не было. Но зато и посторонних людей – тоже. Разве что в самый разгар сезона появлялись тут «дикари» с палатками. Но этих вольных хиппи, в отличие от курортников на центральных пляжах, Роман почему-то даже и не думал стесняться. Наверное, потому, что их бывало немного, и все они при этом были на своей волне и практически не обращали внимания на расположившихся поодаль соседей по дикому пляжу. Ну а именно сегодня на «их» пляже не было вообще ни души.

– Давай, брат! – Для начала Гена развел костер из выброшенного на берег и просохшего топляка, а потом, сноровисто раздевшись, присел перед Ромкой, тоже успевшим скинуть одежду. И, с куда меньшей охотой – снять свои протезы, снова становясь инвалидом без ног.

Но, будучи прекрасным пловцом, в воде Ромка об этом почти забывал, и там ему тяжелые металлопластиковые конструкции только мешали бы, не говоря уже о том, что их могла испортить морская соль. А так – короткий путь до воды, обхватив Генку за плечи, тихий всплеск, и вот он, обласканный ленивой утренней волной, снова способен передвигаться самостоятельно. Сливаться с морем, дышать им и чувствовать его вкус на губах. И за вуалью золотистых бликов видеть сквозь прозрачную воду дно. Даже тогда, когда заплыл достаточно далеко от берега.

Были времена, когда Гена с Айкой за него опасались и не отпускали плавать без спасательного жилета. Потом убедились, что он освоился в воде даже в своем нынешнем состоянии, не имея ног, и перестали над ним трястись почем зря.

Теперь бы вот и на суше им так же поменять свое отношение к его стремлению быть независимым. А то опасаются неизвестно чего. Того, что он может упасть? Так ведь и абсолютно здоровые люди, случается, падают. Или того, что кто-то может до него докопаться? Та же картина!

Впрочем, приезжие с местными предпочитают не связываться, не желая заводить себе лишних проблем и каким-то образом легко вычисляя аборигенов среди общей массы. А что касается своих, то Ромка сам когда-то вращался не в самой законопослушной среде, и его там неплохо знали. Так что скорее пришли бы на помощь, чем наоборот. Ну а самое главное, в случае чего он все еще способен был и сам за себя постоять. Пусть уже и не так, как когда-то, но все же. Потому что, как говорила Айка – и в этом он был с ней полностью согласен, – мужчину делали таковым вовсе не яйца или бицепсы, а исключительно сильный мужской характер, без которого любой качок мог смело считаться бабой, а при наличии которого даже худосочный недокормыш или такой, как он, инвалид имел полное право называться настоящим мужчиной.