Лиз Тренау - В любви и на войне

• Название: В любви и на войне
• Автор: Лиз Тренау
• Жанр: Современная зарубежная литература
• Год: 2019
• ISBN: 978-617-12-6946-0, 978-617-12-6074-0, 978-617-12-6945-3, 978-617-12-6944-6

Британка Руби мечтает найти могилу мужа, пропавшего без вести, покаяться в совершенном грехе и обрести мир в своей душе. Элис, оставив свою благополучную жизнь в Вашингтоне, мчится в Европу, потому что уверена: ее брат Сэм жив и скрывается под вымышленным именем. Немка Марта рискнула всем, чтобы поехать в Бельгию. Она отлично понимает, как встретят ее бывшие враги. Но где-то в бельгийской земле лежит ее старший сын, и она обязана найти его могилу… Три женщины познакомятся, три разные судьбы соединятся, чтобы узнать правду о мужчинах, которых они так любили.

---

– Отвези это Генриху, – прохрипел он. – Если я умру, ты должна отвезти медаль на его могилу без меня. Она теперь принадлежит ему. Пообещай, что сделаешь это!

Они планировали поехать вместе, как только закончилась война. Они, конечно, не получили официального подтверждения смерти Генриха, как и многие другие семьи. Но предполагали худшее, когда письма, которые они регулярно ему отсылали, стали возвращаться нераспечатанными, с надписью Zurück an den Absender, написанной красными чернилами. «Вернуть адресанту». Это означало, что адресат пропал без вести, возможно погиб.

Подогреваемый юношеским идеализмом и националистическим пылом, Генрих, как и все его друзья по колледжу, как только достиг совершеннолетия, поспешил записаться добровольцем на службу Отечеству. Все они были так молоды, так талантливы, им было ради чего жить. Но по своей неопытности они быстро стали добычей, «пушечным мясом» для орудий французской пехоты и английских стрелков.

«Избиение младенцев» – вот как позже стали называть поражение, которое немецкие власти так никогда и не признали. Но друзья Генриха, которые возвращались с тяжелейшими физическими увечьями или пустыми взглядами и явными психологическими травмами, рассказывали свои истории медсестрам и учителям, те рассказывали другим, и так эти истории дошли до Марты и Карла.

Они понятия не имели, где на самом деле погиб Генрих, только какие-то намеки из историй, рассказанных членами семей тех друзей, с которыми он, полный оптимизма, шагал на фронт. Из тихих разговоров скорбящих матерей, собравшихся в очереди за хлебом, Марта впервые услышала слово Лангемарк, ужасное место, где, по слухам, больше двадцати четырех тысяч немецких солдат, включая тот полк, где служил Генрих, погибли всего за десять дней. Поговаривали, что они все были похоронены на специальном кладбище.

Дыхание Карла стало прерывистым и затрудненным. Ему оставалось жить всего несколько часов. Он не сможет осуществить свою мечту.

– Я найду Генриха, обещаю, – прошептала она сквозь слезы. – Он получит медаль деда.

– Спасибо, – успел обронить Карл и снова зашелся в приступе жуткого, неконтролируемого кашля, от которого простыни окрасились кроваво-красными брызгами слизи. – Я люблю тебя.

Это были его последние слова. Она подозвала к себе Отто, и они стояли, держась за руки, и смотрели, как человек, которого они оба любили, который был центром их мира, впал в беспамятство, а потом испустил свой последний вздох.

* * *

Это было в октябре. Вскоре война закончилась, но ни в ее сердце, ни в стране мир так и не наступил. Почему генералы так внезапно сдались, отдали все завоеванное, когда до этого газеты трубили о германских победах? Казалось, никто не знал – или, по крайней мере, никто ничего внятного не объяснял. Кайзер, на которого немцы так долго возлагали все свои надежды, покинул их. Как теперь сможет оправиться от такого удара их гордая новая нация? Какой во всем этом был смысл, за что потеряли жизни столько людей? За так называемую честь защищать эту ныне слабую, потерпевшую поражение страну?

Условия мирного договора, казалось, только сыпали соль на их раны: финансовые репарации, потеря земель и ограничения на вооруженные силы – целая череда наказаний. Союзники утверждали, что это были репарации, которые Германия должна заплатить за то, что развязала войну.

Ропот недовольства уже поднялся, отовсюду сыпались обвинения на генералов, коммунистов и даже евреев в том, что страна оказалась в бедственном положении. Продовольствия и топливных ресурсов, как всегда, не хватало; семьи скорбели о погибших, бюрократия не справлялась с наплывом требований о военных выплатах и пенсий по инвалидности. Ее любимый Берлин переживал не лучшие времена. Тысячи горожан, чьи силы были подорваны голодом и холодом, сгорали, как и ее Карл, от свирепствующей эпидемии смертельно опасного гриппа. Это была суровая зима.

Тем не менее Версальский договор был подписан, ограничения на перемещения были сняты, и когда Марта посетила Auswärtiges Amt, Федеральное министерство иностранных дел в центре Берлина, ее уверили, что не будет никаких проблем с пересечением границы. Теперь она может совершить паломничество, чтобы найти своего сына, исполнить предсмертное желание мужа и, возможно, просто обрести покой в собственной израненной душе.

Марта понимала, что решимость Карла найти могилу сына подпитывалась страданиями бабушки Эльзы, которая так и не оправилась после смерти мужа в Крымской войне. Никакие медали за храбрость не помогли ей смириться с потерей. Вплоть до ее собственной ранней смерти – как считала вся семья, из-за того, что сердце ее было разбито, – почти ежедневным рефреном Эльзы были слова: «Если бы только я могла навестить его могилу, сказать, что люблю его!» Марта решила для себя, что не будет всю жизнь нести двойное бремя сожаления и раскаяния – свое и Карла.

Она также знала, что Карл и сам глубоко страдал от чувства вины. Конечно, он был слишком стар, чтобы идти на фронт, к тому же у него было больное колено, но многие другие мужчины его возраста записались добровольцами. Они с Мартой и со многими из их друзей с ужасом наблюдали, как страна неумолимо приближается к войне. В их глазах убийство австрийского эрцгерцога было лишь надуманным предлогом для тех, кто подстрекал правительство к войне.

Да, их армия была мощной, хорошо оснащенной и отлично обученной. И вплоть до последних месяцев немецким войскам, казалось, каким-то чудом удается удерживать свои позиции. Теперь же все удивлялись, как Германия могла верить, что сможет тягаться с объединенными силами России, Франции и Великобритании. И кто мог представить себе масштабы потерь, лишений и голода, которые эта война принесла обычным людям?

Даже зная все это, Марта подозревала, что Карл наверняка корил себя за то, что его сын погиб на поле боя во Фландрии, в то время как сам он оставался дома.

Она знала, что смерть Генриха сильно потрясла Отто. Но, по крайней мере, мальчика утешала мысль, что старший брат погиб героем, защищая великую немецкую республику. Однако то, что незадолго до объявления мира умер отец, стало для него почти невыносимым бременем.

Война отняла у мальчика детство, и даже теперь, помимо того, что ему приходилось справляться с обычными проблемами двенадцатилетнего подростка – прыщи, которые покрывали его лицо, с недавних пор неожиданно удлинившиеся конечности, которые как будто обладали собственным разумом, – в воздухе постоянно витал страх насилия.

Толпы безработных, голодных ветеранов войны наводнили улицы Берлина, ожесточившись оттого, что кайзер не смог выполнить обещание создать «страну, достойную героев». Иногда случались столкновения с демонстрациями коммунистов, которые провозглашали утопию, которую они называли большевизмом. Вдоль тротуаров выстраивались очереди попрошаек за продовольствием, среди которых нередко можно было встретить обычных людей, обезумевших от горя и голода.

Не далее как месяц назад в трамвае напротив Марты сидела женщина, которая вслух пересчитывала свои растопыренные пальцы: eins, zwei, drei, vier, fünf и снова один, два, три, четыре, пять. Когда остальные пассажиры начали улыбаться, смущенные ее эксцентричным поведением, мужчина, сидевший рядом с ней, сказал: «Не смейтесь над моей сестрой, дамы и господа! Я везу ее в психиатрическую лечебницу. Она лишилась рассудка, потому что потеряла пятерых сыновей, все они погибли в боях».

Временами Марте казалось, что она и сама тоже сходит с ума. Она сильно оголодала с тех пор, как британцы решили выиграть войну с помощью своей «голодной блокады». Даже мирный договор ничего не изменил. Фермеры продолжали придерживать еду, и только богатые могли позволить себе платить грабительские цены, которые бесконечно росли, по мере того как немецкая марка все больше обесценивалась, постепенно становясь бесполезной. Как ни любила она свое Отечество, в настоящий момент жить здесь было невозможно. Она пыталась заглянуть в будущее, но видела лишь унылую безнадежность. Частный женский колледж, где она работала по совместительству учительницей французского языка, закрыли во время войны и больше уже никогда не открывали. Изучение языка противника едва ли стояло в списке приоритетов и вряд ли появится в этом списке в обозримом будущем.

Отто – это все, что у нее осталось в этом мире, не считая нескольких двоюродных братьев, разбросанных по всей стране, с которыми она никогда не была близка. Ее родители давно умерли, а родной брат уехал с женой в Америку еще в 1910-м. Он преуспел там, работая в инженерной фирме в Чикаго, и уговаривал ее с Карлом переехать к ним. «Мы приедем позже, – обещали они с мужем, – после того как мальчики окончат школу и колледж».

Потом, когда объявили войну, переписка оборвалась. Марту глубоко огорчало, что страна, принявшая ее брата, выступила против ее Родины, и именно мощь и богатство Америки принесли Германии ужасное поражение. С момента объявления перемирия она не получила ответа ни на одно свое письмо. Но она продолжала жадно ждать новостей от брата, хотела удостовериться, что у него все хорошо.