Александр Рар - 2054: Код Путина

• Название: 2054: Код Путина
• Автор: Александр Рар
• Жанр: Зарубежные детективы
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-04-106301-6

Действие этой книги происходят в двух разных эпохах: путинской России и России времен Ивана Грозного – эта параллель выбрана не случайно, поскольку и тогда и сейчас закладывался фундамент для России на столетия вперед. Главная интрига: погоня за тайными знаниями-пророчествами о будущем. Для того, чтобы анализ получился предельно ясным и искренним, автором избран эзоповский язык. Герои из его книги реалистичны, есть выдуманные и настоящие лица. В то же время факты в ней реальные, происшествия правдоподобные и имеют автобиографические оттенки.

---

Андреэ задумался, может ли оказаться верным расчет императора. Испанцам недавно удалось полностью вытеснить магометан из Юго-Западной Европы. Москва прогнала крымских татар и остатки Золотой орды из восточной Европы. Намеревался ли император отважиться на совместный крестовый поход против османов или же Россия в качестве фронтового государства против ислама должна быть размещена на востоке континента? У Гонзаги не было ответа, и шваб в задумчивости покинул карету.

Поздно вечером благородные путешественники доехали до пограничного города Смоленска. Польские сопровождающие удалились, а охрану посольства до самой Москвы взяла на себя группа русских всадников. Не произнося ни слова, эти крепкие мужчины в кольчугах, вооруженные мечами и копьями возглавили следующий за ними караван.

Встреча состоялась на постоялом дворе при почтовой станции. Царский посланник представился иностранному посольству при полном параде: русский полководец, блестяще говоривший по-немецки и по-французски. Звали его Дмитрий Орешек. Это был русский дворянин татарского происхождения. Последовав его совету, делегация из Европы устроилась на ночлег на постоялом дворе. Гонзага надеялся, что здесь за ним, по крайней мере, не будет слежки. Орешек оказался жизнерадостной особой и выдающимся дипломатом с тонким чутьем на полутона. Быть может, он всего лишь притворялся, развлекая гостей историями из своей службы пограничным часовым и потчуя шутками о голодных волчьих стаях и медведях, рыскавших в местных непроходимых лесах.

Ночь выдалась беспокойной. Отчетливо слышался волчий вой, доносившийся из мрачного черного леса. Денщики торопливо подыскивали укрытие для лошадей в конюшнях почтовой станции. Стражники разожгли костры для отпугивания зверья и всю ночь, вооруженные ружьями, несли вахту во дворе. Гонзага спал в хозяйском кабинете, под висевшей в углу иконой мерцала лампадка. Католик перекрестился перед образом левой рукой, как того требовала вера. Деревянный пол заскрипел под ним, когда, помолившись, он подошел к окну и увидел две закутанные фигуры, вышедшие из дома и прокравшиеся мимо полыхавших костров.

Мысли его все время возвращались к заданию императора. Он должен был найти правильный личный подход к царю. К сожалению, в его делегации был лишь один человек, лично знавший Ивана: Герберштейн, сын прежнего императорского посланника в России. Сам Гонзага еще не имел ни малейшего представления, как выглядел двадцатичетырехлетний правитель. На Западе пока еще не было его портретов.

Неожиданно в дверь тихонько постучали. Гонзага на всякий случай положил руку на рукоять своего меча.

– Легок на помине, – вырвалось у него при виде входящего в освещенную свечами комнату молодого Герберштейна.

– Сударь, среди членов вашего посольства есть шпионы. Я слышал, как два человека за конюшней говорили по-русски. Лиц их я, к сожалению, не смог разглядеть, – сообщил сын дипломата. Гонзага изнемогал от усталости. Завтра он во всем разберется.

Здешняя природа в своем многообразии отличалась от тех мест, по которым ранее проезжали путешественники. Широко раскинувшиеся поля простирались до самого горизонта. Самыми примитивными орудиями крестьяне в поте лица своего собирали с пашни остатки урожая. Меланхолические песни крестьянок, издалека доносившиеся до иностранных гостей, навевали первое впечатление о внутреннем состоянии души большой, незнакомой страны, жители которой вечно боролись с природой за выживание. Несколько любопытных подбежали к краю дороги, чтобы поприветствовать поклоном проезжающую мимо высокочтимую колонну всадников. Однако головной отряд тут же прогнал их.

Стояли последние теплые осенние денечки. Гонзага содрогался при одной мысли, что ему придется зимовать в чужой Москве. С другой стороны, из-за морозов и занесенных снегом дорог возвращение в Европу было возможно лишь с наступлением весны. Посольство было готово к этому. В гостеприимных московских купеческих домах они в бодром настроении переживут самые жуткие морозы.

– Как вы воспринимаете переход из католического в греческо-православный мир? – поинтересовался миланский губернатор у Герберштейна, сидевшего теперь рядом с ним. Советник посольства был как раз занят тем, что инспектировал пограничные сооружения и дорожные укрепления, и был погружен в свои записи. Его наметанный глаз отмечал каждую деталь на краю дороги, порой отрезок пути был даже покрыт щебенкой. Опытный полководец, Гонзага наблюдал за работой молодого спутника и наконец спросил, что тот думает о целях Великого князя – хочет ли он лишь восстановить торговый маршрут в Европу или все же вынашивает стратегические военные планы, расширяя дорогу.

Какое-то время они молча наслаждались поездкой, а потом Гонзага потребовал рассказать ему подробнее о личности царя. Герберштейн основательно подготовился к этому вопросу, тем более что он родился в России, когда его отец служил там германским послом.

– Иван жестокий и властолюбивый параноик. До того как в семнадцать лет он водрузил себе на голову царскую корону, он считался безвольным орудием в руках различных боярских родов в Кремле. Его отец, великий князь Василий III, умер вскоре после его появления на свет. Потом правила его мать как опекунша юного наследника, однако была отравлена соперничавшими боярами. Свое отрочество будущий царь провел в окружении политических интриг. В тринадцать лет он неожиданно проявил характер. Натравив на своего двоюродного деда охотничьих псов, растерзавших его, он таким образом завоевал необходимый авторитет.

Гонзага опустил глаза. Такие инциденты случались и в европейских правящих домах. Герберштейн рассказывал дальше:

– Иван одержим дьяволом. В детстве он развлекался тем, что сбрасывал живых животных с кремлевской стены и наблюдал за их смертельными муками. Подростком он галопом скакал верхом в сопровождении своей свиты по московским переулочкам и растаптывал каждого, кто оказывался на его пути. Депутатам из Тверской губернии, которые передали ему прошение, он в приступе ярости поджег бороды.

Гонзага сердито нахмурил лоб. Такие рассказы основывались на стереотипах западных наблюдателей, с которыми несправедливо обошлись в Москве. При дворе императора Карла V существовали другие свидетельства. Доходили слухи о реформаторском пыле молодого царя, о создании независимого судопроизводства – не зависимого от того или иного помещика. Расхваливали также военное искусство Ивана, продемонстрированное им в борьбе с крымскими татарами. Да, он был вспыльчив и не переносил любую критику. Однако ему удавалось производить впечатление на собеседников своей образованностью и завоевывать доверие людей.

После резкой реакции своего повелителя Герберштейн поспешил дополнить портрет русского правителя позитивными чертами. Он посоветовал, о чем лучше заговорить с царем, чтобы польстить ему.

– Иван – один из самых образованных правителей в Европе, говорит на многих языках, читает и неутомимо собирает античные и новые книги. Едва ли найдется кто-нибудь более сведущий в религиозных вопросах, чем он. Царь сам сочиняет музыку к церковным песнопениям, играет на музыкальных инструментах, не пропускает ни одного богослужения, собственноручно проектирует строительные планы, импонирующие даже ведущим итальянским архитекторам, коих он пачками приглашает в Москву. В его лице вы найдете просвещенного современника, – пообещал дипломат.

Гонзага любовался бесконечной березовой рощей, мимо которой они проезжали. Сбившись с пути, в этой белой чащобе можно было легко заблудиться. Он взял на заметку, что западная часть страны была малонаселенной. Но по отдельно разбросанным усадьбам с господскими домами и изукрашенными церквами нельзя было не заметить, что благополучие и бедствия крестьян сильно зависели от местного помещика. Гонзага жестом приказал барону уступить свое место в карете следующему сопровождающему.

Бунтшу, известный дворцовый зодчий из Бранденбурга, примкнул к путешественникам лишь в Потсдаме. Ему объяснили, что в Москве понадобится не его зодческое искусство, а его познания в области полезных ископаемых в Европе. Бунтшу руководил обществом по разработке природных ресурсов в Миттельмарке и соляного рудника в Белице. Он поставлял сырьевой материал для чеканки монет в империи Габсбургов. Гонзага предчувствовал, что посвящение этого человека в цели посольства потребует больше времени. От этого слегка ветреного дипломата в качестве свидетеля он бы охотно отказался, но его экспертиза была для посольства неотъемлемой составляющей. В Габсбургской многонациональной империи даже сам император подчас не знал, какие личные интересы преследуют его самые высокопоставленные чиновники.

Как и Андреэ, Бунтшу объявил себя протестантом, однако ортодоксальному католику Гонзаге и в этот раз пришлось поступиться личными предубеждениями ради миссии. Русская православная церковь враждовала с папой римским, а не с Лютером. Быть может, русские с большим доверием отнесутся к протестантам в его посольстве. Поскольку Бунтшу не говорил по-французски, мужчины перешли на немецкий.