Райли Сейгер - Запри все двери

• Название: Запри все двери
• Автор: Райли Сейгер
• Жанр: Триллер
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-17-117311-1

Не приводить гостей. Ночевать только в апартаментах. Не беспокоить других жильцов. Три простых правила, которые Джулс Ларсен должна соблюдать, ведь ее наняли присматривать за квартирой в Бартоломью, одном из самых таинственных зданий Манхэттена. Для Джулс, недавно перенесшей тяжелое расставание, эта работа – отличный шанс начать жизнь с чистого листа. Джулс заводит знакомство с Ингрид, еще одной работающей по соседству девушкой. Но когда та признается, что в Бартоломью все не то, чем кажется, и темная история, скрытая под его сверкающим фасадом, начинает пугать ее, Джулс отмахивается от нее как от безобидной страшилки… На следующий день Ингрид исчезает. В поисках правды об исчезновении подруги Джулс погружается в грязное прошлое Бартоломью. Оказывается, Ингрид – не первая пропавшая здесь девушка, и теперь Джулс нужно как можно скорее разоблачить убийцу и сбежать из Бартоломью.

---

У меня осталось всего лишь четыреста тридцать два доллара.

6

У меня осталось всего лишь триста двадцать два доллара.

Все из-за ужасного договора о предоставлении мобильной связи, который я смогу разорвать только через год.

Мне удалось договориться с банками об отсрочке выплаты кредитов, но я не могу позволить себе не заплатить за телефон. Я и так просрочила платеж на неделю, еще немного – и мне отключили бы связь. И тогда до меня не дозвонился бы ни один потенциальный работодатель. Итак, минус еще сто десять долларов.

Я утешаю себя мыслью, что ровно в полночь на мой счет будет перечислено пособие по безработице. Утешение сомнительное. Я бы предпочла получить деньги за неделю честной работы.

Мое нынешнее положение не кажется мне честным.

Кажется, будто я приживалка.

«Никогда не бери то, чего не заработала» – говорил мне отец. – Рано или поздно все равно придется заплатить».

С этой мыслью я решаю заняться уборкой, хотя квартира и без того сияет. Я начинаю с ванной комнаты наверху – протираю столешницы и мою зеркала при помощи пульверизатора с чистящим средством. Затем я возвращаюсь в спальню и прохожусь по ковру изящным пылесосом, который нашла в кладовке внизу.

Потом я принимаюсь за кухню и тщательно протираю столешницу. Затем перемещаюсь в кабинет, смахиваю пыль с письменного стола, на котором не осталось ничего, что напоминало бы о прежней владелице. Если задуматься, это довольно странно. В квартире совсем не осталось ее личных вещей. Мебель, посуда, пылесос… Но ничего, что позволило бы мне ее опознать.

Одежда? В шкафах и в гардеробной пусто.

Семейные фотографии? О них напоминают только выцветшие прямоугольники на обоях в кабинете и в гостиной.

Я рассматриваю кабинет, прекрасно отдавая себе отчет в том, что отвлеклась от уборки. Но я вовсе не собираюсь вынюхивать грязные секреты бывшей владелицы. Мне просто интересно, кем она была. Я хочу узнать, живу ли я в квартире кинозвезды или директора фирмы.

В первую очередь я подхожу к книжным полкам и разглядываю корешки книг, надеясь, что они дадут мне подсказку. Без толку. На полках стоит классика в дорогих кожаных переплетах и бестселлеры десятилетней давности. Единственная книга, которая привлекает мое внимание – «Сердце мечтательницы». Неудивительно – это же Бартоломью.

Это издание в твердой обложке, в безупречном состоянии. Не то что мой старый экземпляр в мягком переплете, со сломанным корешком и потрепанными страницами. Я переворачиваю книгу и вижу фотографию автора.

Грета Манвилл.

Не самый удачный снимок. Ее лицо словно целиком состоит из острых углов. Высокие скулы. Острый подбородок. Узкий нос. На губах блуждает легкая усмешка. Ее словно позабавило что-то, о чем мы не знаем. Словно она смеялась над какой-то шуткой вместе с фотографом перед тем, как он сделал снимок.

За всю жизнь она написала одну-единственную книгу. После того, как Джейн познакомила меня с «Сердцем мечтательницы», я захотела прочесть другие книги Манвилл. Но ничего не нашла. Она написала одну-единственную безупречную книгу.

Я ставлю «Сердце мечтательницы» обратно на полку и подхожу к столу. В ящиках нет ничего интересного. Скрепки, шариковые ручки, несколько пустых папок и старых номеров «Нью-Йоркера». Никаких именных канцелярских принадлежностей или документов, где упоминалось бы имя покойной.

Но тут я замечаю наклейки на обложках журналов. На них указан не только адрес и номер квартиры, но и имя.

Марджори Милтон.

Я чувствую разочарование. Имя мне совершенно незнакомо – по всей вероятности, Марджори была обычной состоятельной дамой, которая унаследовала богатство, из-за которого теперь спорят ее наследники.

Я с досадой кладу журналы обратно в ящик стола и возвращаюсь к уборке. В гостиной я начинаю с ковра, окон и кофейного столика, а потом начинаю смахивать пыль с лепнины под потолком, практически уткнувшись носом в обои.

Вблизи цветочный узор выглядит еще более отталкивающим. Цветы напоминают распахнутые рты. Овальные пространства между ними окрашены темно-красным, почти черным цветом. Кажется, будто обои утыканы человеческими глазами.

Я делаю шаг назад и прищуриваюсь в надежде развеять впечатление, что обои изображают ряды чьих-то глаз. Это не помогает. Глаза никуда не деваются, а цветы вдобавок больше не похожи на цветы. Вместо лепестков я вижу лица.

То же самое происходит с лепниной на потолке. Среди изящных завитушек прячутся широко раскрытые глаза и сморщенные лица.

Умом я понимаю, что это всего лишь оптическая иллюзия. Но мои глаза отказываются вернуться к прежнему восприятию. Цветы бесследно испарились. Вместо них я вижу лица. Гротескные физиономии с уродливыми носами, безобразными губами, вытянутыми челюстями – кажется, будто они о чем-то говорят.

Но стены не могут говорить.

Они лишь наблюдают.

Но где-то в квартире раздается шорох. Я слышу его даже из гостиной – что-то, похожее на приглушенный скрип.

Сначала я думаю, что это скребется мышь. Но вряд ли в Бартоломью стали бы мириться с мышами. Да и звук мало походит на мышиную возню. Скрип звучит натужно, словно какой-то механизм, долгое время пребывавший в бездействии, наконец оживает. На ум приходят ржавые шестеренки и несмазанные шарниры.

Я иду на звук и оказываюсь на кухне, у шкафчика между духовкой и раковиной.

Звук доносится из кухонного лифта.

Я открываю дверцу шкафчика, за которой таится пустая шахта лифта. В лицо мне дует холодный сквозняк. Тросы, ранее висевшие неподвижно, теперь ожили и натянуты до предела. Блок наверху то проворачивается, то снова замирает. При движении он издает резкий, пронзительный скрип.

Я гляжу вниз, в шахту. В лицо мне по-прежнему дует сквозняк. Поначалу мне не удается ничего разглядеть. Лишь тьма, простирающаяся, возможно, до самого подвала. Но потом из черноты проступает что-то новое. Вскоре я понимаю, что это крышка самого лифта.

Деревянная.

Покрытая толстым слоем пыли.

С отверстиями для тросов наверху и внизу.

Блок снова скрипит. Лифт продолжает подниматься. Сквозняк растревожил скопившуюся пыль, и она вылетает из шкафчика, словно облачко пепла из дымохода, заставляя меня отшатнуться.

Воображение переносит меня на сотню лет назад. Я представляю суетящихся поваров, отправляющих вниз роскошные блюда. Шахта кухонного лифта наполняется ароматами жареного цыпленка, ягнятины, свежих трав. Обратно лифт привозит гору грязной посуды, испачканные приборы, хрустальные фужеры со следами помады и остатками вина на донышках.

Теперь, сквозь пелену времени, эта картина кажется романтичной. На самом же деле людям приходилось нелегко. По крайней мере, слугам, которые жили и работали здесь.

Скрип наконец затихает – лифт достиг своей цели. Он идеально вписывается в пустое пространство за дверцей. Если бы не тросы, невозможно было бы догадаться, что это лифт, а не обычный кухонный шкафчик.

Внутри лежит лист бумаги. Точнее, страница, вырванная из книги. Страница со стихотворением Эмили Дикинсон. «Раз к Смерти я не шла».

Я переворачиваю страницу и вижу, что на обороте кто-то написал для меня послание. Совсем короткое. Три слова крупными печатными буквами:

ПРИВЕТ! ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!

Внизу – подпись чуть более мелкими буквами:

Ингрид

Я нахожу бумагу и ручку в одном из ящичков, заполненном разными мелочами – резинками, пакетиками с кетчупом и меню ресторанов с доставкой. Написав ответное послание: «Привет, спасибо!», я кладу его в лифт и тяну за трос.

Лифт приходит в движение.

Блок издает очередной скрип.

Когда лифт начинает опускаться, я наконец понимаю, как он огромен. Размером со взрослого мужчину и весом не меньше. Мне приходится схватиться за трос обеими руками. Я пытаюсь прикинуть, насколько глубоко успел опуститься лифт.

Пять футов. Десять. Пятнадцать.

Опустившись примерно на двадцать футов, он останавливается. Трос в моих руках провисает. Судя по всему, лифт оказался в квартире прямо подо мной.

11А.

Квартира, где живет загадочная Ингрид. Понятия не имею, кто она такая, но, кажется, мы подружимся.

7

Во второй половине дня я решаю сходить в магазин за продуктами. По сравнению с безмолвным двенадцатым этажом другие кажутся гораздо более оживленными. Я проезжаю на лифте мимо десятого этажа, на котором из-за одной из закрытых дверей звучит Бетховен. На девятом кто-то захлопывает дверь, из-за которой доносится резкий запах дезинфицирующего средства.

На седьмом этаже лифт останавливает другой жилец – актриса, которую я видела вчера. Сегодня они вместе с собачкой одеты в одинаковые отделанные мехом курточки.

При виде ее я на мгновение теряю дар речи. Как же звали героиню, которую она играла? Ту самую, которую терпеть не могла моя мама. Кэссиди, вот как.

– Мы поместимся? – спрашивает она, смеряя взглядом закрытую решетку лифта.