Светлана Сурганова - Всё сначала!

• Название: Всё сначала!
• Автор: Светлана Сурганова
• Жанр: Биографии
• ISBN: 978-5-04-111025-3

Светлана Сурганова – одна из самых удивительных певиц на нашей сцене. Её голос завораживает, её улыбка всегда вызывает ответную, её мужество восхищает даже видавших виды. Её жизнь – всегда вопреки: самой себе, обстоятельствам, смертельной болезни, чужим взглядам и современным форматам. Первая официальная автобиография Светланы Сургановой – не просто собрание фактов. Это история из первых рук, заново прожитая в каждом мгновении. Здесь есть воспоминания из прошлого и планы на будущее, поражающие подробности и семейные фотографии, искренний взгляд на саму себя и правда о том, что происходило вокруг. И самое главное – здесь впервые опубликованы личные дневники артистки, которые она ведёт более 30 лет. В ваших руках – не просто книга. В ней – целая жизнь: от маленькой Светы, трёхлетней детдомовской девочки, до Светланы Сургановой, всенародно любимого артиста, который ежедневно доказывает своим примером, что настоящее всё ещё в цене.

---

Директор совхоза оказался человеком понимающим и, несмотря на слова парторга, взял Давида Васильевича начальником участка «Жерновка», что в районе Ржевки-Пороховых. Через полгода он умудрился с оказией передать семье полмешка овса. На нем начали по-настоящему «пировать»! Его и парили, и жарили, и лущили! А на лето Давид Васильевич детей забирал в совхоз, где перебивались на подножном корму.

В 1943 году, уже после прорыва блокады 18 января, Давида Васильевича назначили председателем совхоза «Ручьи». Катастрофически не хватало рабочих рук, и на примере собственных детей он придумал выход – привлекать к работам в летний период школьников. С этой идеей обратился за помощью к Марии Федоровне Рыбинской, директору школы № 146, где учился Леня. Ребятишки сколачивались в бригады и трудились летом на полях совхоза. В основном им поручали работы, не требующие больших физических усилий: прополку морковки, свеклы, репы, турнепса, кормление птиц. В качестве поощрения раз в день выдавали целый стакан молока и дополнительный кусочек хлеба. А зимой тем же составом ребята работали в госпиталях.

Осенью 1943 года в первый класс пошла Лиечка. Но не в ту школу, где учился брат, а в 322-ю на Бородинской улице. Тогда вновь было введено раздельное обучение: с одной стороны Бородинки находилась мужская школа, напротив через дорогу – женская. Она была совсем рядом с их домом на Загородном проспекте, но и это расстояние в тех условиях еще надо было преодолеть. Однажды бомбежка застала стайку ребятишек прямо на пороге школы. В их числе была моя мама. На ее левой ноге навсегда остался шрам от осколка – как напоминанием о том дне. Зоя Михайловна сама обработала рану: почистила, зашила, перевязала. Лиечка даже не пикнула. Тогда как Давиду Васильевичу, державшему дочь, от увиденного стало плохо, и он брякнулся на пол, потеряв сознание.

Лия, вообще, росла не капризной. В войну дети быстро привыкали быть терпеливыми. Ближайшее бомбоубежище располагалось в подвале соседнего двора. Днем ли, ночью, когда надо было туда спускаться, молча вставала, одной рукой брала свою единственную уцелевшую тряпичную куклу, другой – мамину ладонь и шла. И так почти три года… Но вот по сей день не может выносить шума работающей бормашины и пылесоса, потому что эти звуки напоминают ей свист падающих бомб.

Истории мамы и бабушки о войне, о блокадном быте – одни из самых ярких впечатлений моих детских лет. Им было что мне рассказать! Как проходили их дни. Как часами выстаивали на морозе в очереди за хлебом, который хлебом-то сложно назвать, потому что это была зеленоватого цвета склизская масса – смесь опилок, травы и жмыха с грубопомольной мукой. Канализация не работала, отопления не было, водоснабжения и электричества тоже. Жили при лучине. Лампой служила керосинка, но разжигали ее нечасто. Она сильно чадила, да и керосин приходилось экономить. Печь заменяла буржуйка, которую растапливали паркетом и книгами. За водой ходили на Фонтанку, к 21-му дому, где и сейчас находится спуск с набережной. Это рядом с Аничковым мостом. Именно там зимой находилась прорубь. Сегодня я преодолеваю за десять-пятнадцать минут то расстояние, на которое мама и бабушка в своих походах за водой тратили полдня. И у меня сжимается сердце, когда я представляю, как они, голодные, обессиленные, коченея от стужи, брели по темным, изрытым бомбами улицам, с обледенелыми ведрами в руках, провожая глазами встречные саночки с замерзшими трупами.

Мама до сих пор не может читать книги и смотреть фильмы о блокаде. Всему написанному и снятому на эту тему она и ее семья были живыми свидетелями. Детское сознание навсегда запечатлело картину, как между их подворотней и гастрономом на углу со Звенигородской улицей стоял мужчина и жадно вгрызался в кусок сырого мяса, впервые за долгие месяцы завезенного в магазин. Сок и кровь вперемешку со слюной текли по его подбородку. А он рычал и плакал одновременно.

Нет ничего удивительного в том, что некоторые люди теряли достоинство и человеческий облик. Встречались и такие, кто жировал на чужой беде. Процветало мародерство. В блокаду вымирали целыми семьями. Жилье со всем добром пустовало. Случалось, что дворники и соседи разоряли квартиры умерших и ушедших на фронт. Всякое бывало… Зоя Михайловна рассказывала, как однажды у нее на глазах посреди улицы упал мужчина – потерял сознание, так к нему подбежал прохожий и начал прямо заживо отрезать куски плоти с бедер и ягодиц. Огромному риску в этом плане подвергались дети. Обезумевшие от голода люди убивали своих и подкарауливали чужих. Мама однажды чудом спаслась от людоедки… Зоя Михайловна, уйдя на работу и оставив Лиечку одну, неожиданно вернулась домой на минутку, тем самым спугнув непрошеную гостью.

Такие рассказы не могли не впечатлить! Помню, маленькой представляла себе все это и думала: смогла бы я вытерпеть такое?! Сохранила бы порядочность и человеческий облик в столь тяжелый период? Семья Сургановых, несмотря на все ужасы блокады, достойно переносила ее тяготы. Просто делали свое дело: мама с братом учились, а вечерами дежурили на крышах вместе с другими школьниками и тушили зажигалки, спасая город от пожаров. Леня и Лия были еще совсем детьми, но рано повзрослевшими. У них перед глазами был пример их мамы – Зои Михайловны, которая работала, помогала соседям, умудрялась поддерживать чистоту и порядок в квартире и еще находила силы шутить и подбадривать.

Попадая в пограничные жизненные ситуации, я мысленно возвращаюсь к тем историям, которые слышала от родителей. Они помогают справляться с собственными испытаниями, не терять веру, «не раскисать» и не опускать руки. Я всегда хотела быть достойной этих людей. Как дочь и внучка блокадниц, знаю цену фразы «лишь бы не было войны» и понимаю – вот где действительно были трудности. На таком фоне наши проблемы – это уже не проблемы.

Я чувствую свою генетическую связь с людьми, отстоявшими и сохранившими наш прекрасный город. Никогда не подам руки тем, кто говорит сегодня, что надо было сдать Ленинград фашистам. Если следовать логике таких разговоров: надо было и Москву сдавать, как когда-то еще Наполеону, и, вообще, с Гитлером не воевать… – «пили бы тогда немецкое пиво, закусывая колбасками», и остались бы одни «чистые арийцы»! Но тоталитаризм противоестественен самой природе. Когда одна нация или раса хочет убедить других в своей избранности и пытается господствовать, уничтожая неугодных, она не только попирает человеческие законы, а идет против самого мироустройства. Не зря же природой дано такое разнообразие! Величайшая красота заключена во множестве разновидностей – это общий закон, позволяющий существовать планете.

Не останови тогда ленинградцы фашистов у стен родного города, нас бы вообще на свете не было. Как и тех, кто сегодня реконструирует неофашизм. Недаром Ленинград – первый в списке Городов-героев и единственный в мировой истории, чей девятисотдневный подвиг не знает аналогов по масштабу истребления гражданского населения, по той степени глубины лишений и страданий, по столь продолжительной осаде, закончившейся полным разгромом осаждавших!

И я горжусь, что моя семья тоже – частичка этого безпрецедентного подвига. Ведь единственный смысл, передававшийся по живой цепочке от ленинградца к ленинградцу и питавший их надежду, заключался именно в этой стойкости и суперидее: уберечь, не сдать город, отстоять его любой ценой. Поэт Илья Эренбург писал: «…Нет в мире города, который столько жизней отдал ради победы. Его история – история всей Отечественной войны: если мы вошли в Берлин, то это и потому, что немцы не вошли в Ленинград». Солдатам на фронте поднимала боевой дух одна лишь мысль, что где-то там за их спинами, в невыносимых условиях борется непокоренный город.

Удивительной закалки люди Ленинграда, огромной души! В то время взаимовыручка была как само собой разумеющееся. Если появлялась хоть малейшая возможность, люди старались помогать друг другу, городу, стране… Укрывали от вражеских налетов памятники и объекты культурного наследия; в музеях сохраняли экспозиции, в библиотеках – книги; в Эрмитаже не было сожжено ни одной картины; в зоопарке остались нетронутыми животные; в Ботаническом саду и Институте растениеводства сберегли коллекции, собранные со всего земного шара. Умирали от голода рядом с семенами, и ни у кого даже мысли не возникало сьесть хоть одно зернышко!

День Победы – мой самый личный, самый важный, самый главный праздник. Праздник номер один! И то, что я испытываю 9 мая, причем с каждым годом все сильнее, сложно передать словами. Это одновременно гордость и скорбь. Стараюсь всегда помочь пожилому человеку с протянутой рукой… Обязательно оставляю деньги и спрашиваю, чем еще могу быть ему полезна. И мне стыдно за государство, не способное обеспечить достойную старость людям, отстоявшим Родину.