протоиерей Олег Стеняев - Воздушные мытарства, или Экзамен, которого нельзя избежать

• Название: Воздушные мытарства, или Экзамен, которого нельзя избежать
• Автор: протоиерей Олег Стеняев
• Жанр: Религия
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-7533-1539-7

Перед вами книга, основу которой составили лекции, прочитанные в разное время протоиереем Олегом Стеняевым – известным проповедником, миссионером, богословом, публицистом – в Троице-Сергиевой лавре, в других монастырях и приходских храмах. В ней идет речь о ценности земной жизни, о смерти, освещается библейское и святоотеческое обоснование учения о мытарствах – своего рода экзамене, который проходит человеческая душа после смерти. Подробный рассказ о каждом из двадцати мытарств завершается повествованием о том, что ожидает душу каждого из нас впоследствии: о частном суде, о загробной участи человека, о воскресении мертвых и о последнем Суде. Для широкого круга читателей.

---

Священномученик Киприан Карфагенский предупреждал: «Позаботьтесь, пока можно, о своей безопасности и жизни… Убеждаем вас, пока есть еще возможность, пока остается еще несколько века, – принесите удовлетворение Богу… Когда настанет исход отсюда, не будет уже никакого места покаянию, никакого действительного удовлетворения. Здесь жизнь теряется или сберегается. Здесь обеспечивается вечное спасение почитанием Бога и делами веры. И пусть никого не задерживают на пути ко спасению грехи или лета. Для того, кто живет еще в этом мире, никакое покаяние не поздно. Вход к снисхождению Божию открыт, и ищущим и разумеющим истину доступ удобен. Молись о грехах хотя бы то при конце и исходе временной жизни… верующему Божественная любовь оказывает спасительное снисхождение, и в самой смерти совершается переход к бессмертию»[7]. Эти слова святителя Киприана о том, что жизнь здесь теряется или приобретается, подчеркивают важность именно земной жизни. И это говорится не в том смысле, что мы должны быть привязаны ко всему материальному – что… истлевает от употребления (Кол. 2, 22), – но в том смысле, что от того, как мы поведем себя на земле, зависит наша вечная участь.

Преподобный Ефрем Сирин увещевал: «Будем молиться, пока есть на сие время. Здесь, пока мы в этой жизни, всегда можем умилостивить Бога. Не-трудно (здесь) снискать нам прощение и благовременно для нас ударять в дверь Его милосердия. Прольем слезы, пока еще время к принятию слез, чтобы, отшедши в тамошний век, не плакать бесполезно; ибо там ни во что не вменяются слезы… Здесь выслушивает Он нас, если взываем к Нему; здесь прощает, если просим о том; здесь изглаждает беззакония наши, если мы благопризнательны. Здесь утешение, там допрос; здесь терпение, там строгость; здесь снисхождение, там справедливость; здесь свобода, там суд»[8].

Итак, свободная воля, как некий священный дар, который дан каждому человеку, дана именно для того, чтобы в этой, земной жизни мы определились в добре или во зле.

Преподобный Иустин (Попович) наставлял: «Религиозно-нравственное состояние души не меняется коренным образом в загробной жизни. Если бы Бог изменил его коренным образом, то совершил бы насилие над неприкосновенной свободой человеческой души и уничтожил бы то, что личность делает личностью. Однако и сама душа в загробной жизни, хотя бы всем существом своим хотела и желала полностью изменить себя и начать новую жизнь, которая бы совершенно отличалась от ее жизни на земле, не могла бы этого сделать. Не могла бы потому, что в загробном мире ей будет недоставать тела, являющегося необходимой составляющей человеческой личности для ее совершенного самоопределения и деятельности, и потому что ей недостает земных условий и средств спасения»[9].

Рассуждая о том, что для умерших покаяние закрыто, преподобный Иоанн Дамаскин писал: «Нужно знать, что падение для ангелов то же, что смерть для людей. Ибо после падения нет им покаяния, как и людям нет покаяния после смерти»[10].

Вот так святые отцы рассуждают о значимости этой временной жизни. «Здесь жизнь теряется или сберегается», ибо ее главное назначение – «чтобы в этой, земной жизни мы определились в добре или во зле». Но парадокс заключается в том, что, живя на земле, мы больше заботимся о своем теле, которое точно погибнет, нежели о душе, которую спасти можно только в этой, земной жизни. Все люди знают, что, как бы мы ни холили и ни лелеяли свое тело, как бы ни заботились и ни лечили его, – оно умрет, ляжет в землю, разложится. И тем не менее мы весьма усердно заботимся о том, что точно потеряем, а о душе вспоминаем редко.

Святые отцы учат, что человек рожден для того, чтобы примириться с Богом, что только в этой, временной жизни можно обрести мир с Богом и в Боге. Мы должны запомнить эту истину.

Есть такая история. Недалеко от Царьграда один разбойник часто нападал на мирных жителей: умерщвлял, грабил, избивал, насиловал. И невозможно было никому спокойно существовать в этой местности. Византийский император, узнав об этом, послал разбойнику золотой крест с драгоценными камнями. Получив императорский дар, разбойник задумался, тем ли он занимается. Этот крест был призывом к покаянию – и он ответил на призыв: вернулся в город и добровольно сдался властям. Вскоре обнаружилось, что он неизлечимо болен. Лежа на смертном одре, разбойник плакал о своих тяжких грехах и утирал слезы платком. Когда он умер, бесы во множестве окружили его. Ему было очень страшно, но тут появились два ангела. Ангелы искали для умершего оправдание, но не могли найти, потому что между последним убийством, которое он совершил, и моментом его смерти прошло всего десять дней: за это время он мало чего мог сделать хорошего. Но основанием для прощения этого человека оказался пропитанный покаянными слезами платок. И монах, который видел ангелов с этим платком, поспешил к телу умершего. Он нашел бывшего разбойника бездыханным, а на лице его лежал тот самый платок: этот человек успел примириться с Богом[11].

Подобных историй существует достаточно много.

Сказано в Книге Екклесиаста: В тот день, когда задрожат стерегущие дом и согнутся мужи силы; и перестанут молоть мелющие, потому что их немного осталось; и помрачатся смотрящие в окно; и запираться будут двери на улицу; когда замолкнет звук жернова, и будет вставать человек по крику петуха и замолкнут дщери пения; и высоты будут им страшны, и на дороге ужасы; и зацветет миндаль, и отяжелеет кузнечик, и рассыплется каперс. Ибо отходит человек в вечный дом свой, и готовы окружить его по улице плакальщицы; – доколе не порвалась серебряная цепочка, и не разорвалась золотая повязка, и не разбился кувшин у источника, и не обрушилось колесо над колодезем. И возвратится прах в землю, чем он и был; а дух возвратился к Богу, Который дал его (Еккл. 12, 3–7).

Смерть

Смерть для верующего человека – последняя епитимия, получаемая в этой, земной жизни от Бога, и верующий призван стойко и мужественно принять ее – как из рук Самого Господа.

Сказано: Ибо для меня жизнь – Христос, и смерть – приобретение (Флп. 1, 21). Эти слова произнес апостол Павел. Человеку, для которого жизнь – Христос, для такого и смерть – приобретение.

Во Второй книге Маккавейской рассказывается, как родная мать уговаривала семерых своих сыновей быть твердыми и принять мученическую смерть с достоинством: Исполненная доблестных чувств и укрепляя женское рассуждение мужеским духом, она поощряла каждого из них на отечественном языке и говорила им: я не знаю, как вы явились во чреве моем; не я дала вам дыхание и жизнь; не мною образовался состав каждого. Итак Творец мира, Который образовал природу человека и устроил происхождение всех, опять даст вам дыхание и жизнь с милостью, так как вы теперь не щадите самих себя за Его законы. Антиох же, думая, что его презирают, и принимая эту речь за поругание себе, убеждал самого младшего, который еще оставался, не только словами, но и клятвенными уверениями, что и обогатит и осчастливит его, если он отступит от отеческих законов, что будет иметь его другом и вверит ему почетные должности. Но как юноша нисколько не внимал, то царь, призвав мать, убеждал ее посоветовать сыну сберечь себя. После многих его убеждений, она согласилась уговаривать сына. Наклонившись же к нему и посмеиваясь жестокому мучителю, она так говорила на отечественном языке: сын! сжалься надо мною, которая девять месяцев носила тебя во чреве, три года питала тебя молоком, вскормила и вырастила и воспитала тебя. Умоляю тебя, дитя мое, посмотри на небо и землю и, видя все, что на них, познай, что все сотворил Бог из ничего и что так произошел и род человеческий. Не страшись этого убийцы, но будь достойным братьев твоих и прими смерть, чтобы я по милости Божией опять приобрела тебя с братьями твоими. Когда она еще продолжала говорить, юноша сказал: чего вы ожидаете? Я не слушаю повеления царя, а повинуюсь повелению закона, данного отцам нашим чрез Моисея (2 Мак. 7, 21–30).

Таинство жизни – это священный дар Бога, и через такие примеры (образы) мы научаемся правильному отношению к жизни, когда ее надо оберегать, а когда с готовностью от нее отказаться, если она предлагается нам путем предательства принципов нашей веры. Научаемся мы здесь и правильному отношению к смерти, которая дана нам для вхождения в жизнь вечную. И естественно, что Тот, Кто создал нас из небытия, силен воссоздать нас, вернуть в еще более совершенное бытие, о чем мы будем говорить позже.

Как сказано псалмопевцем Давидом, убьет грешника зло (Пс. 33, 22). Церковнославянский же перевод этого стиха дает более эмоциональную трактовку: «Смерть грешника люта». В Евангелии от Луки содержится притча о неразумном богаче, который рассуждал сам с собою: что мне делать? некуда мне собрать плодов моих? И сказал: вот что сделаю: сломаю житницы мои и построю бóльшие, и соберу туда весь хлеб мой и всё добро мое, и скажу душе моей: душа! много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись. Но Бог сказал ему: безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил? (Лк. 12, 17–20). В Синодальном переводе 1876 года сказано: душу твою возьмут, однако слово «возьмут» не передает весь трагизм смерти грешника, сросшегося душою со своим телом. Славянский перевод в данном случае более выразителен, здесь говорится: душу твою истяжут. «Истяжут» – то есть выдернут, с болью, по живому, как по живому отдирают от тела руки или ноги.